5. Все проблемы, связанные с оформлением (и пр.) просьба не выливать на авторов и участников, а в срочном порядке на умыл сообщества. Спасибо.
Внимание!
5. Все проблемы, связанные с оформлением (и пр.) просьба не выливать на авторов и участников, а в срочном порядке на умыл сообщества. Спасибо.
Author: IndigoStripes
Fandom: Beast
Pairing: Junseung
Rating: PG
Genre: drabble, dark, death-fic
Disclaimer: никакого отношения к реальным людям
Warnings: смерть персонажа, сумасшествие другого
читать дальшеОсколки везде. Чунхён ступает очень медленно, стараясь наступать на них аккуратно, не вдавливая их в пол ещё больше. Ему наплевать на то, что они могут распороть его ступни через тонкую подошву его обуви. Он просто не хочет нарушать стоящую в квартире тишину.
Он осторожно придвигается к скрытой тенью хрупкой фигуре, замершей в нескольких шагах от него.
- Хёнсын… Прости меня… Я не знаю, что на меня нашло… - наконец, произносит он, протягивая руку вперёд.
Тонкий силуэт стремительно шарахается от него в сторону.
- Не бойся… пожалуйста, - Чунхён старается, чтобы голос звучал твёрдо, чтобы Хёнсын не почувствовал, какие демоны сейчас раздирают его изнутри. Как ему хочется схватить его за волосы и ткнуть лицом в покрывающий пол слой битой зеркальной крошки. О, тогда, он был в этом уверен, он перестанет мучиться и изводить себя в этих бесконечных приступах ревности. Надо только лишить Хёнсына этого лица и он будет полностью принадлежать ему. Навсегда. Ведь ему одному безразлично, как он выглядит. Он один любит его не за красоту, а просто за то, что он есть в его жизни.
Он делает ещё шаг и слышит неприятно-громкий хруст под ногами, машинально посмотрев под ноги, он замечает, что стекло здесь измазано чем-то алым.
- Кровь?.. Хёнсын, ты поранился?! – он рывком преодолевает разделяющее их расстояние, готовый уже схватить Хёнсына за плечи, но тот снова непостижимым образом исчезает, оказываясь в нескольких шагах от Чунхёна.
-Скажи хотя бы, что с тобой всё в порядке, - умоляет Чунхён. Но Хёнсын упорно молчит, словно издеваясь, словно специально подводя Чунхёна к той грани, за которой он уже не может собой управлять.
И так всегда. Кто-то раздражает действиями, а Хёнсын тем, что не делает ничего. Он никогда не провоцирует Чунхёна открыто. Всегда так. Всегда молча. Но всегда это заканчивается чем-то плохим. Чунхён знает, что характер у него ни к чёрту. Но и Хёнсын это знает. Так зачем испытывать его терпение ещё больше? Чтобы узнать, сможет ли он остановиться в последний момент, когда в голове что-то щёлкает и постоянно переполняющие его эмоции выплёскиваются наружу. Он не отвечает за себя. Он не может сказать точно, что знает, когда простая ссора перерастает в нечто такое, о чём потом напоминают шрамы, синяки и ссадины Хёнсына.
Вот и сейчас. Это проклятое зеркало… Надо было ему оказаться рядом, когда наступил очередной «последний момент» и Чунхён снова не смог сдержать рвущуюся злость. Зеркало полетело на пол, хорошо ещё, что не в Хёнсына. Но откуда тогда кровь?
- Хёнсын! – повышает голос Чунхён, уже чувствуя, как снова начинает разгораться внутри это пламя. – Не доводи меня ещё больше. Подойди!
Чунхён оглядывается. Хёнсына нигде не видно. Даже не слышно его плача, хотя, обычно после таких ссор он всегда убегал в их спальню, закрывался там и сотрясался в судорожных рыданиях, пока Чунхён приводил всё в порядок после своих выходок. Иногда после этого он всё-таки убеждал Хёнсына открыть, чтобы удостовериться, что не навредил ему слишком сильно.
В такие моменты он думал о том, что он должен отпустить Хёнсына. Просто позволить уйти, наконец, отсюда, от Чунхёна, от бесконечного страха, в котором живёт. Чунхёну было больно видеть, как изменился Хёнсын за это время. Он перестал смеяться, стал говорить тише и меньше, да и вообще сам словно истончился. Словно он всё делал для того, чтобы привлекать меньше внимание Чунхёна.
Но сам Чунхён знал, что это бесполезно. Как может привлекать меньше внимания болезнь, которая пожирает тебя изнутри? Которая заставляет просыпаться по ночам от кошмаров, которая заставляет отгородиться от всего мира и всё время уделять только попыткам выздороветь.
Может, Хёнсына и надо отпустить. Вдруг от этого станет легче и Чунхёну. Но, как бы хорошо это не звучало, Чунхён не мог. Не находил в себе сил просто взять и оставить его. Ему казалось, что в тот миг, когда он сделает это, ему незачем будет больше жить. Нет, он не пойдёт и не кинется с моста в реку. Он просто станет пустой оболочкой, которой ничего не нужно от этого мира. Кроме своей любимой болезни.
- Хёнсын, где ты? – почти жалобно зовёт Чунхён, хватаясь за стену, чтобы удержаться на ногах, которые отчего-то стали скользить. Он опускается на корточки, проводя пальцами по полу. Медленно сглатывает и так же медленно, будто против воли, склоняет голову, чтобы разглядеть, что там. Кровь. Он и так знал это, но её было много. Чёрт, как же её много! Словно она везде. Ещё чуть тёплая. Ужасно неправильно смотрящаяся на белой коже. Сочащаяся из разодранной полосы на шее, в которой торчал осколок зеркала.
Чунхён тихо и обессилено смеётся. Он ведь знал это. Знал, что когда-нибудь не остановится, пока Хёнсын не будет до конца принадлежать ему. А что значить принадлежать до конца кому-то одному? Это значит не принадлежать больше никому. Навсегда. Этот раз стал по-настоящему «последним». Он же предупреждал его. Почему Хёнсын никогда не слушал?
Аккуратно переступив через остывающее тело, в котором он не мог признать своего любимого, Чунхён спокойно идёт вглубь их квартиры:
- Хёнсын… где ты?
@темы: drabble, Junhyung/Hyunseung, Fanfic, PG
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
16 марта 2011 года.
Хёнсын резко сел на кровати, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Перед глазами ещё несколько секунд стоял приснившийся ему кошмар. Он лёг на кровать, пытаясь выровнять дыхание, и провёл по лицу рукой, словно снимая липкую паутину. Он предполагал, что после того, что случилось вчера, ему может присниться что-то плохое. Всё-таки он был излишне впечатлительным, что есть, то есть. Однако во сне не было ни Сану, ни изнасилования. Там был только Чунхён, направляющий на него пистолет. И в глазах его не было никаких эмоций, только равнодушие и деловая собранность. И даже рука его не дрожала, когда он нажал на курок.
В голове зазвучали слова Сану: «прихоть», «игрушка»… Он не хотел допускать даже тени сомнения в Чунхёне, но не мог ничего с этим поделать. Вчера Чунхён легко отправил на тот свет Сану, а завтра может также легко попрощаться с Хёнсыном.
«Нет, не правда! Он не такой… Он обещал, что всё будет в порядке!»
«А что значит «в порядке»? Если он не убьёт тебя, то просто выгонит отсюда... А ты думаешь, что теперь сможешь прожить без него? Хёнсын, не обманывай себя, ты слишком глубоко увяз во всём этом, чтобы быть в состоянии просто жить дальше так, словно ничего не было. Чунхён влюбил тебя в себя и поставил этим самым на тебе крест. Ты же сам знаешь, что никто не сможет и близко с ним сравниться в твоих глазах. Так на что ты рассчитываешь? Может, если он убьёт тебя, это и будет самым лучшим выходом. Ты хотя бы потом не будешь сходить с ума и чувствовать себя брошенной куклой».
Холодный, рассудительный внутренний голос всё звучал у него в голове, повергая Хёнсына во что-то близкое к отчаянию. Опять. В который раз.
Живя здесь, он уже начал привыкать к тому, что настроение у него стало, как маятник или качели. Эти вечные перепады, чувство уязвимости... Не мудрено, что он уже чувствует, себя так, словно теряет последнюю связь с реальностью.
Чтобы отвлечься, Хёнсын встал с кровати и оделся. Он машинально бросил взгляд на часы, стоявшие на тумбочке, и тихо присвистнул: было уже пять вечера. Получается, он проспал почти двадцать часов. Столько сна и никакого чувства отдохновения.
Хёнсын подошёл к окну, глядя во двор особняка. Здесь был очень красивый парк. Видно было, что за ним много ухаживают. Вот бы сейчас пройтись там, а то уже сил нет здесь сидеть. Хёнсын вздохнул и покачал головой. Уж лучше не высовываться отсюда и не привлекать к себе лишнего внимания. Мало ли, сколько таких, как Сану ещё находится в этом доме?
Хёнсын оглядел комнату. До этого у него никогда не хватало времени, чтобы оценить интерьер спальни Чунхёна. Здесь было очень чисто прибрано, ни один листок бумаги не валялся где-нибудь не в положенном месте. На спинках стульев нигде не висели забытые галстуки. Несколько книг ровной стопкой лежали на низком прикроватном столике. Тёмно-зелёная обивка мебели, шторы и постельное бельё в цвет. Строгая, геометрически правильная мебель из дорогой древесины. Всё неброско, сдержано, подобрано со вкусом и очень дорого. Эта комната принадлежала Чунхену до последней детали.
Хёнсын слегка улыбнулся. Ему здесь нравилось, в этой комнате было спокойно и умиротворяющее. Каждый предмет обстановки напоминал о хозяине спальни и заставлял Хёнсына со странной теплотой рассматривать любую вещь тут.
Да вот, хотя бы эту дверь. Хёнсын нахмурился. Небольшую дверь в углу комнаты он до этого даже не замечал. Интересно, куда она ведёт?
Хёнсын подошёл к ней и остановился, в нерешительности глядя на ручку. В нём боролись любопытство и боязнь рассердить Чунхёна.
- В конце концов, она должна быть закрыта, - вслух заявил он, оправдываясь перед самим собой, - Я просто проверю…
Он толкнул дверь, которая тут же бесшумно распахнулась, открывая проход в тёмную комнату. Хёнсын вошёл и принялся шарить по стенам, стараясь нашарить выключатель. Наконец, он справился, и комнату озарил яркий верхний свет, позволяя хорошо оглядеться по сторонам.
Комната была небольшой. Собственно, всю обстановку её представляли стол, глубокое удобное кресло и простой офисный шкаф. Хёнсын подошёл ближе, заметив на столе какую-то папку. Хотя внутренний голос просто кричал, что ему здесь нечего делать, и уж, тем более, ничего нельзя трогать. Но парень проигнорировал его и присел на подлокотник кресла, наугад открывая папку. И замер, медленно выдыхая. Он не мог поверить своим глазам.
Внутри была фотография, а на фотографии был он сам. Снимок был выполнен с очень близкого расстояния, буквально с пары шагов. Хёнсын улыбался, глядя в камеру. Он даже сложил пальцы в знак «виктории», как часто делал на неофициальных фото. И одежду, в которую он был одет, он прекрасно помнил. И клетчатую рубашку, и эту футболку под ней. Всё это были вещи из его гардероба. И причёска тоже была абсолютно точно его: косая рваная чёлка была у него где-то год назад.
Но он абсолютно точно никогда до этого не видел этого снимка. Хёнсын задумался, пытаясь припомнить хоть что-то важное. На фото он явно находился в своём колледже, а фотографировал его кто-то, кого он хорошо знал. Вдруг в голове Хёнсына всплыла его однокурсница, которая когда-то просила разрешения его сфотографировать. Неужели это тот снимок? Судя по всему, да… Но откуда он у Чунхёна?
Хёнсын лихорадочно открыл папку с начала, просматривая страницу за страницей. Вся папка была заполнена фотографиями Хёнсына. Большинство из них он никогда до этого не видел: вот он в колледже, вот на выставке, вот в магазине, а вот просто на улице. Но попадались и знакомые: те, которые он сам выкладывал на своей страничке в одной из социальных сетей, те, которые делали его сокурсники и друзья. И каким образом они все оказались здесь? Особенно, учитывая, что в папке их, навскидку, несколько сотен.
Хёнсын приподнял папку, чтобы оценить её увесистость.
- Это ещё не все, - раздался холодный голос Чунхёна. Хёнсын повернул голову. В дверном проёме стоял Чунхён, и лицо его не предвещало Хёнсыну ничего хорошего.
- Что это? – быстро спросил Хёнсын.
- Это ты, - ответил Чунхён, подходя к столу.
- Я вижу. Откуда это всё?
- Частные детективы, подкупленные однокурсники и знакомые. Некоторые из Сети, некоторые делал сам, - спокойно ответил Чунхён.
- Чунхён, скажи мне правду, наконец! – нервно потребовал Хёнсын. – Что ты от меня скрываешь?
- Терпение, Хёнсын.
Чунхён подвинул к себе папку, полистал и щёлкнул ногтем по одной из фотографий.
- Вот. Помнишь? – поинтересовался он.
Хёнсын внимательно присмотрелся. На фото он был в профиль, смотрел в окно, стоя в каком-то просторном, хорошо освещённом зале.
- Это наш... то есть, дом моего отчима! - воскликнул он. - Я... кажется, это был какой-то приём для его бизнес-партнёров. Это же было очень давно?..
- Почти три года назад, - невозмутимо подтвердил Чунхён.
- Чунхён! Ты хочешь сказать… - поражённо вскрикнул Хёнсын. До него, наконец, начало доходить.
- Да ничего я не хочу сказать. И вообще, Хёнсын... Что я могу сказать-то? Что влюбился в тебя тогда, как полный идиот? - Чунхён с ожесточением взлохматил свои волосы, стараясь не глядеть на Хёнсына. – Что три года следил за тобой, как какой-то чёртов сталкер? А в итоге узнал, что ты меня даже не помнишь...
- Ты поэтому меня похитил? – осторожно начал Хёнсын.
- Не думай так. Я бы никогда этого не сделал. Но я пообещал, что отомщу за отца. А ты был единственным способом подобраться с Суджону. Мне пришлось это сделать. И ты оказался здесь. У меня. Я думал, я с ума сойду из-за этого. Я пытался возненавидеть тебя, я пытался стать для тебя чудовищем. Но я добился только того, что ты окончательно стал моей навязчивой идеей. Моей одержимостью. Я больше не смог сдерживаться и пришёл к тебе. Ты хоть представляешь, что это такое - получить в свои руки то, о чём так долго мечтал? – Чунхён неожиданно резко притянул его к себе, глядя на него сверху вниз, - А после ты чуть не убил себя... Когда Акира прибежал ко мне и рассказал, что случилось, мне показалось, что весь мир вокруг рушится. Ты даже не знаешь, что я тогда испытал. Я в жизни никогда так не паниковал.
- Чунхён, ты был со мной всё время, пока я валялся в бреду? – почему-то враз севшим голосом спросил Хёнсын.
Чунхён молча кивнул.
- Я не понимаю… - беспомощно признался Хёнсын, - Если всё так и было, почему ты никогда не пытался познакомиться со мной, заговорить? Неужели ты думаешь, ты бы мне не понравился?
- Не в этом дело… Пока был жив отец, я и думать не смел о тебе. Он ненавидел всю вашу семью. Он бы никогда не смирился с тем, что я в тебя влюбился. Мой отец тоже не был ангелом: я даже думать не хочу о том, что он мог бы с тобой сделать.
В комнате воцарилась напряжённая тишина.
- Хёнсын, прости меня. За всё. Я очень виноват перед тобой. Я был эгоистом, я знаю. Ты вообще здесь не причём, а я тебя втянул во всё это, - наконец, заговорил Чунхён, медленно подбирая слова.
- Замолчи, - негромко попросил Хёнсын, чуть тянясь наверх и находя его губы, - Мне плевать, - сообщил он после первого короткого поцелуя.
В следующую минуту, он ощутил, как его отрывают от пола и усаживают на стол. Чунхён, снова нацепив свою фирменную ухмылку и непроницаемое выражение лица, устроился между его разведённых ног. Хёнсын тихо рассмеялся; быстро же он вновь прикрылся своим имиджем. Впрочем, это было не то, против чего Хёнсын сейчас возражал.
- Хёнсын, а вообще ты плохо поступил… Разве ты не в курсе, что нельзя соваться туда, куда не просят?
- Я же не знал, - Хёнсын сцепил руки в замок на его шее, с улыбкой ожидая, что будет дальше.
- По-моему, ты забыл, что ты здесь пленник, - Чунхён наклонился ближе, шепча ему на ухо и напоследок прихватывая чувствительную мочку, отчего Хёнсын невольно прогнулся и сделал глубокий вдох.
- Напомни мне, - предложил он, глядя на Чунхёна потемневшими глазами.
Когда Чунхён целует его, Хёнсын всё равно, что летит куда-то. Один поцелуй – и он уже весь возбуждён, дыхание сбивается, становится жарко, хочется продлить эти ощущения вечно. Особенно, когда Чунхён такой, как сейчас. Когда не стремится быть нежным, когда просто берёт его, когда он такой уверенный и решительный, что у Хёнсына аж дух захватывает.
Альбом с фото полетел на пол, но им обоим было на это наплевать. Чунхён уложил Хёнсына на стол, медленно – о, Боже, слишком медленно – стаскивая с него футболку, попутно оставляя влажную дорожку из поцелуев на обнажаемой коже.
- Чунхён, не мучай меня… - задыхаясь, попросил Хёнсын, подаваясь вперёд.
- Нетерпеливый сегодня, хм? – Хёнсын буквально кожей ощутил, как Чунхён улыбается. – Мне нравится…
Хёнсын сдавленно застонал, пытаясь самостоятельно избавиться от своей одежды. Чунхён перехватил его руки, вжимая их в столешницу над головой Хёнсына и попутно целуя его снова, облизывая и покусывая его нижнюю губу, соединяя их языки. Спустя несколько минут он отстранился, чтобы полюбоваться на результат своих трудов. Полуобнаженный Хёнсын, с зацелованными покрасневшими и влажными губами, изогнувшийся на его письменном столе… Чунхён через силу сглотнул: зрелище было слишком возбуждающим.
- Я хочу тебя… Прямо сейчас… - прошептал Хёнсын, совершенно не заботясь о том, как он сейчас выглядит.
На лице Чунхёна появилась хищная улыбка.
- Сейчас, детка… Сначала поиграем.
- П-поиграем? - чуть дрожащим голосом переспросил Хёнсын, наблюдая за Чунхёном сквозь опущенные ресницы. – Что ты имеешь в виду?
- Узнаешь.
Чунхён потянул его наверх, заставляя вновь сесть. Неторопливыми, дразнящими движениями он избавил его от одежды, оставив перед собой совершенно обнажённым.
- Тебе так гораздо лучше, - убирая его тёмные волосы за ухо, сообщил он чуть хриплым голосом.
- Мне холодно, - рассмеялся Хёнсын, - Согреешь?
Он перехватил ладони Чунхёна, медленно проводя ими по своей груди и ниже, по бёдрам. Склонил голову на плечо, чуть закусив нижнюю губу.
- Наслаждаешься собой, детка? – горячо выдохнул Чунхён ему в шею, стараясь окончательно не потерять голову.
- Скорее, нами обоими…
- А я хочу посмотреть, как ты будешь делать это один, - Чунхён сжал запястье Хёнсына и опустил его руку ниже, на его собственный член.
Хёнсын сорвался на стон, который попытался заглушить, уткнувшись в плечо Чунхёна.
- Чего ты хочешь, Чунхён-а?..
- Поиграй с собой, детка. Устрой мне шоу.
Хёнсын вспыхнул.
- Я не смогу… Это так странно… Не заставляй меня, пожалуйста.
- Не смущайся, - Чунхён снова провёл языком по его губам. – Я помогу тебе начать.
Он сжал его пальцы, заставляя Хёнсына обхватить себя.
- Делай это так, как тебе нравится… Ты же уже взрослый, Хёнсын, ты наверняка занимался этим один… Просто покажи мне, как ты это делаешь обычно…
Хёнсын медленно скользнул вверх, чуть надавил указательным пальцем на головку, потом снова почти неосязаемо пробежался пальцами вниз. Он шире раздвинул ноги, скользнув глубже на стол, чтобы расположиться удобнее. Чунхён же, наоборот, отступил на пару шагов, чтобы лучше насладиться зрелищем.
Хёнсын, тем временем, уже ускорил свой темп. Одновременно, не прекращая движений правой рукой, он скользнул пальцами левой в свой рот, старательно их облизывая. Потом опустил руку вниз, между своих разведённых ног. Скользнул в себя сначала одним пальцем, запрокидывая голову от нахлынувших ощущений. Медленно стал растягивать, стараясь достать им глубже. Вскоре добавил второй, зажмурившись и почти срываясь на протяжные, беспомощные стоны, которые безумно заводили Чунхёна.
Хёнсын уже стал сам подаваться навстречу своим пальцам.
- Чунхён-а, - простонал он, обращая на Чунхёна затуманенный взгляд.
- Покажи мне, как ты меня хочешь, - Чунхён качнулся вперёд, упираясь руками в край стола.
- Очень… - Хёнсын резко мотнул головой, занавешиваясь волосами, - Я очень тебя хочу… Чёрт, Чунхён-а… Я сейчас кончу…
- Так давай же, не тяни с этим, - Чунхён поймал его губы, вновь влажно целуя.
- Ммм, хорошо…
Хёнсын откинулся на стол, глубже вгоняя в себя сложенные пальцы. Выгнул спину, кончая и, наконец, расслабился, тяжело дыша и глядя на Чунхёна.
- Понравилось шоу? – тихо спросил он.
- Очень. Но ты же не думаешь, что мы на этом закончим? – Чунхён вновь заставил его подняться. – Ты не хочешь помочь мне? Я же не мог не возбудиться, глядя на то, как ты тут стонешь, трогаешь себя таким образом…
- Чем тебе помочь? – Хёнсын неожиданно соскользнул на пол, опускаясь перед Чунхёном на колени, - Может, тебя пока устроят мои губы?
- Более чем, детка, более чем, - Чунхён ухмыльнулся, глядя, как Хёнсын расправляется с молнией на его брюках. Хёнсын запустил пальцы в его ширинку, находя там уже стоящий член. Приспустил его джинсы и бельё чуть ниже, одновременно с этим уже начав осторожно сжимать свою ладонь, заставляя Чунхёна опереться на стол. Хёнсын довольно посмотрел на него снизу вверх, прежде чем на пробу скользнуть языком вокруг головки. Все-таки, это был его первый подобный опыт, и он плохо представлял, что надо делать.
- Чёрт, - резко выдохнул Чунхён.
Хёнсын расценил это как поощрение и, чуть шире приоткрыв рот, обхватил Чунхёна губами. Чунхён сдавленно выругался, чувствуя, как Хёнсын аккуратно облизывает его языком. Он слегка надавил на его затылок, одновременно толкаясь глубже. Хёнсын с готовностью постарался принять его как можно дальше. Он послушно замер, позволяя Чунхёну делать всё, что угодно. Правда, спустя несколько таких толчков, Чунхён выскользнул из его рта и рывком поднял Хёнсына на ноги.
- Я так больше не могу, - признался он, - К чёрту все эти предварительные ласки!
Он положил Хёнсына животом на стол, разведя его ноги в стороны. Хёнсын томно потянулся, цепляясь за противоположный край столешницы и чуть прогибаясь в талии.
- Ты уже готов для меня, - хмыкнул Чунхён, - Как это мило с твоей стороны…
- Заткнись, - посоветовал ему Хёнсын.
- Принцессы так не разговаривают, - наставительно заметил Чунхён, одним движением оказываясь в нём, отчего Хёнсын чуть ли не закричал, инстинктивно противясь вторжению.
- Тише, тише, - Чунхён прижался грудью к его спине, - Расслабься…
Хёнсын попытался последовать его совету, позволяя Чунхёну войти глубже.
- Чунхён, - дрожащим голосом позвал Хёнсын, упираясь ладонями в твёрдую поверхность. – Сильнее…
Он чувствовал, как от перевозбуждения у него уже кружится голова. Чунхён заставлял его чувствовать себя слишком развратным, но в этот конкретный момент, Хёнсыну было глубоко наплевать на этот факт. Он только хотел, чтобы они могли оставаться так вечно. Просто занимаясь любовью и не думая ни о каких проблемах.
Чунхён, исполняя желание Хёнсына, стал почти вбиваться в него, заставляя выгибаться при каждом движении и почти кричать имя Чунхёна.
- Мой… мой… только мой, - шептал Чунхён ему на ухо, целуя его плечи и шею.
- Твой, - соглашался Хёнсын, подаваясь назад, навстречу Чунхёну. Он уже чувствовал приближение оргазма. Чунхён, словно ощутив это, ещё больше увеличил скорость, заставляя Хёнсына видеть звёзды перед глазами.
С громким стоном Хёнсын кончил на стол, даже не успев ни разу к себе прикоснуться. Чунхён с секундной задержкой последовал за ним, обессилено опускаясь на Хёнсына. Впрочем, уже спустя минуту, он смог откатиться в сторону, пытаясь выровнять дыхание. Притянул Хёнсына к себе, целуя в висок.
- Я хочу, чтобы ты всегда был со мной, - просто заявил он.
- Так не отпускай меня, - попросил Хёнсын, прижимаясь к нему.
- Пошли спать, детка, - вздохнул Чунхён. – Ты выглядишь… утомлённым.
- Мягко говоря… - усмехнулся Хёнсын, нехотя поднимаясь со стола.
Едва дойдя до кровати, Хёнсын рухнул на неё, залез под одеяло и уснул, чувствуя, как со спины его обнимает Чунхён.
17 марта 2011 года.
- Просыпайся, Хёнсын.
Хёнсын нехотя приоткрыл глаза, находя Чунхёна взглядом и сонно ему улыбаясь. Правда, он сразу же заметил, что Чунхён предельно собран и напряжён.
- Просыпайся, - повторил он, - Нам пора ехать.
Хёнсыну не нужно было спрашивать, куда или зачем. Всё это и так было понятно. Поэтому он просто потянулся за своей одеждой, не глядя на Чунхёна.
- Хёнсын, - окликнул его тот, опуская руку на плечо.
- Что? – Хёнсын всё-таки обернулся, устало глядя в глаза Чунхёну.
- Я… - Чунхён запнулся, - Я подожду тебя в коридоре.
- Как хочешь, - безэмоционально ответил Хёнсын, дожидаясь, когда Чунхён выйдет за дверь. В ту же минуту равнодушная маска слетела с него. Он медленно опустился на кровать, зарываясь лицом в подушку Чунхёна.
Что-то внутри говорило ему, что он больше никогда не вернётся в этот дом.
Прошло только десять дней с тех пор, как он попал сюда. А ему казалось, что минуло уже гораздо больше времени. Он здесь пытался покончить с собой, потерял девственность, его хотели изнасиловать, избивали, унижали, в этом месте он плакал больше раз, чем за всю свою предыдущую жизнь. Но это всё сейчас мало его волновало. Главным было то, что здесь он впервые полюбил кого-то. Полюбил так сильно, что теперь не представлял себе, как жить дальше без этого человека. Хёнсын был готов пожертвовать всем, чтобы только получить возможность остаться с Чунхёном, но знал, что, что бы он ни сделал, он этим ничего не добьётся. У Чунхёна своя жизнь, свои дела. Может, он, действительно, любит Хёнсына так сильно, но это ничего не меняет. Они не созданы для того, чтобы быть вместе. Чунхён ещё встретит хорошую девушку, которая будет такой же сильной и уверенной, как и он сам. Её не нужно будет постоянно опекать, постоянно терпеть её слёзы и истерики. Она будет достойна Чунхёна. Не то, что Хёнсын.
А сам Хёнсын… Наверное, он переживёт. Научится жить с половиной сердца, постарается забыть всё, что здесь произошло. В конце концов, он должен быть благодарен уже за это. Он впервые в жизни по-настоящему ощутил, что такое быть любимым.
Но, очевидно, любовь ему не очень идёт. Он не хотел пытаться полюбить ещё раз. Это будет слишком сложно. Да и не верил он, что когда-либо хоть кто-нибудь будет способен вызвать в нём такой же фейерверк эмоций, который вызывал Чунхён.
Хёнсын встал с кровати, напоследок проведя ладонью по той стороне, где спал Чунхён. Стараясь оттянуть момент выхода, он подошёл к двери. Он ощущал себя так, словно на его плечах лежали тяжеленные мешки, придавливающие его к земле.
- Только посмей заплакать сейчас, - негромко сказал он сам себе и повернул ручку.
Чунхён стоял, прислонившись к стене. Услышав шаги Хёнсына, он поднял голову, неотрывно глядя, как тот подходит ближе.
- Идём, - произнёс Хёнсын, поравнявшись с ним.
Они в полном молчании спустились вниз в просторный холл особняка. Хёнсын уже собирался толкнуть входную дверь, как вдруг почувствовал, как Чунхён обнял его со спины. Хёнсын невольно вздрогнул, прежде чем расслабиться и откинуться спиной на его грудь.
- Хёнсын, - очень тихо позвал Чунхён, - Я люблю тебя.
Хёнсын закусил губу, останавливая уже готовые сорваться слова, и постарался улыбнуться.
- Не надо, пожалуйста. Ты только хуже делаешь, - он сделал попытку освободиться от объятий Чунхёна, но тот не отпускал, разворачивая Хёнсына к себе.
- Помолчи, - попросил Чунхён, целуя его закрытые глаза. Хёнсын, почти не дыша, замер, наслаждаясь прощальными мгновениями близости. Он почувствовал, как в груди появляется болезненное щемящее чувство, а глаза начинает характерно покалывать.
- Пошли, - Хёнсын всё-таки вывернулся из рук Чунхёна, торопливо выбегая на улицу.
На крыльце особняка он остановился на минуту, глубоко вдыхая сырой весенний воздух. Всё-таки ему очень этого не хватало: и светлого, почти белого неба, и пронизывающего ветра, и нормального для этого времени года мелкого моросящего дождя. Впрочем, он сразу же зябко повёл плечами, чувствуя, как холод мгновенно пробрался под его тонкую футболку.
- Так лучше? – Чунхён тут же накинул на него свой пиджак. Хёнсын поймал себя на мысли, что никогда никакой человек так остро не замечал перемену его состояний, так чутко не улавливал его дискомфорт.
- Зачем ты?.. – Хёнсын невольно оглянулся. Во дворе стояло несколько машин, около которых находились какие-то люди. Те люди, которых он видел в свой первый день здесь. Те, которые выглядели так, как будто готовились к войне. Те, среди которых раньше был Сану. – Не надо, здесь же эти… - он неловко выделил интонацией последнее слово, до сих пор сомневаясь в правильной формулировке. Как он должен их называть? Бандиты? Преступники? Люди Чунхёна?
- И что? – Чунхён чуть нахмурился. – Они не должны тебя волновать.
- Я боюсь… Вдруг им это не понравится? – Хёнсын попытался снять с себя его пиджак, но Чунхён вновь обхватил его за плечи, пресекая эти попытки. Он чуть наклонился к Хёнсыну, заглядывая в его встревоженные глаза.
- Тогда это им не понравится ещё больше…
- Ч-что?.. – непонимающе начал Хёнсын, но Чунхён прервал его, целуя в губы.
Хёнсын буквально остолбенел, с ужасом ожидая реакции окружающих. Однако ничего не последовало. Те так и продолжили заниматься своими делами, не высказывая особого интереса к происходящему.
- Пока я могу отстоять свои права командовать ими, им будет всё равно, чем я занимаюсь, кого люблю и о ком забочусь, - Чунхён подтолкнул его к массивной чёрной Инфинити, около которой ожидал Акира, - Случай с Сану они нескоро забудут.
Всё ещё находясь в лёгком оцепенении, Хёнсын послушно расположился на заднем сидении, тогда как Чунхён сел вперёд, а Акира занял место водителя, тут же заводя машину и трогаясь с места.
- Кстати… - протянул Чунхён, - Это твоё.
Он перекинул Хёнсыну его сумку, ту самую, с которой он был, когда его похитили. Хёнсын быстро схватил её, начав тут же шарить по карманам. Наконец, он нашёл то, что искал – свой ай-под. Как ни странно, там даже аккумулятор не сел. Музыка – то, что всегда его успокаивало. Может, и сейчас она поможет?
- Тебе не мешало бы отдохнуть. Нам долго ехать, - посоветовал Чунхён.
Хёнсын неопределённо пожал плечами, поймав в зеркальце ободряющую улыбку Акиры. Парень тут же смущённо отвёл глаза, гадая, что бы это могло значить. Он включил плеер и откинулся на сидение, прикрыв глаза. Таким образом, можно хотя бы не видеть Чунхёна и попробовать хоть на время поездки выкинуть из головы навязчиво-депрессивные мысли о том, что скоро он с ним расстанется.
Он чувствовал себя таким подавленным, что у него даже не было сил как-то эмоционально реагировать на происходящее. Его везут куда-то? Отлично! Наконец-то всё прояснится. Наконец-то всё закончится. Он вернётся к своей никчёмной жизни. Забудет всё, абсолютно всё.
Интересно, а Чунхён? Что он будет делать после этого? Он был влюблён в него три года… Насколько легко ему будет отпустить его сейчас? И о чём он думает в данный момент? Его мысли такие же сумбурные и мрачные, как у Хёнсына? Или он, наоборот, сосредоточен на своих делах и почти не думает о сидящем позади него парне?
Все эти вопросы… Хёнсыну казалось, что они никогда не закончатся. Они возникали в его голове один за другим так быстро, что Хёнсын не успевал даже задуматься над ответами.
В плеере, словно на подбор, играли одни грустные монотонные песни. Это, а ещё плавный и ровный ход автомобиля, действительно, скоро начали убаюкивать Хёнсына, организм которого уже давно находился на пределе возможностей. Несмотря на то, что он много спал в последние дни, сейчас он чувствовал себя необычайно усталым.
Незаметно для себя Хёнсын задремал. И за этот короткий период ему успел присниться сон. К сожалению. В этом сне он видел перед собой темноту. Он знал, что может упасть туда в любой момент, но чувствовал, как сильные руки обхватили его за талию и не дают полететь вниз. Но внезапно эти же руки решительно толкнули его вперёд, в чёрную неизвестность. А голос Чунхёна равнодушно бросил вслед «Пока, кукла». Сразу после чего Хёнсын резко проснулся. В первые секунды он даже не смог понять, где он находится. Но потом он, правда, понял, что это всё та же машина, которая, однако, почему-то стоит на месте. Хёнсын поднял голову и встретился с встревоженным взглядом Чунхёна.
- Что случилось? – быстро спросил он.
- Н-ничего… - пробормотал Хёнсын и задал встречный вопрос, - Почему мы остановились?
- Ты вскрикнул, - Чунхён продолжал пристально вглядываться в его бледное лицо.
- Всё в порядке, - Хёнсын провёл ладонью по глазам, пытаясь избавиться от ощущений из сна. – Просто приснилось…
Чунхён недоверчиво покачал головой и внезапно, распахнув дверцу машины, вышел. Обошёл её и открыл дверь на заднее сидение. Сел рядом с Хёнсыном и решительно притянул его к себе, заставив головой улечься на свою грудь. Потом обхватил его одной рукой, пытаясь согреть и успокоить.
Хёнсын с облегчением вновь закрыл глаза, вслушиваясь в мерное сердцебиение Чунхёна. Ему стало гораздо спокойнее.
- Так лучше? – тихо спросил Чунхён, запуская пальцы в его волосы.
- Да… - откликнулся Хёнсын, - Чунхён, я… я хочу тебе кое-что сказать.
- Что?
- В общем… Что бы ни случилось, я не жалею. Я не жалею о том, что произошло. Я благодарен тебе…
Хёнсын уже набрал воздуха, что бы, наконец, произнести то, что так давно собирался: что он любит Чунхёна, но внезапно смелость куда-то ушла. Он просто сильнее уткнулся лицом в рубашку Чунхёна и замолчал.
- А я жалею, - неожиданно ответил Чунхён, - Я вёл себя, как ублюдок.
- Не надо, не говори так, - попросил Хёнсын. – Просто дай мне ещё немного пообманывать себя.
- Пообманывать? – недоумённо переспросил Чунхён.
- Когда ты так близко, мне кажется, что это навсегда, - Хёнсын опустился ниже, кладя голову на колени Чунхёну, - А это ложь.
Не дожидаясь ответа Чунхёна, он протянул ему один наушник.
- Хочешь? Моя знакомая говорила, что один плеер на двоих сближает больше, чем секс, - он невесело рассмеялся.
Чунхён молча надел наушник и отвёл взгляд в сторону, уставившись в окно, одновременно с этим продолжая осторожно перебирать волосы Хёнсына.
Вслушиваясь в печальную фортепианную мелодию, Хёнсын снова уснул, но на этот раз без всяческих сновидений.
***
- Мы приехали, - негромко позвал его Чунхён.
Хёнсын открыл глаза, садясь и приглаживая свои волосы. Ему так не хотелось выходить из машины, не хотелось смотреть на Чунхёна, потому что он почти физически ощущал, как сейчас больно самому Чунхёну.
- Надо, - горько признал он, спуская ноги на мокрый асфальт: пока они ехали, дождь только усилился.
Чунхён обошёл машину и протянул ему руку, помогая встать. Потом внезапно порывисто прижал к себе и прошептал на ухо:
- Поцелуй…
- Последний… - эхом откликнулся Хёнсын, легко прижимаясь к губам Чунхёна. Он обхватил его руками за шею и чуть приподнялся на носках, чтобы было удобнее.
- Хозяин, - нерешительно вмешался Акира с почтительного расстояния, - Пак Суджон уже здесь, нам надо идти.
- Да, конечно, - торопливо сказал Хёнсын, опережая Чунхёна и оборачиваясь к высокому серому зданию, нависшему бетонно-стеклянной громадой над перекрёстком двух улиц.
Чунхён положил руку на его плечо, слегка подталкивая ко входу.
***
Это было обычное офисное здание. Они в сопровождении Акиры и ещё нескольких человек миновали просторный холл и подошли к лифту.
- Наши люди уже заняли свои позиции на этажах здания, - негромко доложил Акира, пропуская Чунхёна и Хёнсына вперёд, - Камеры отключены. Пак Суджон ждёт вас в малом конференц-зале. Его телохранители будут в коридоре. Как и условлено, к нему войдёте только вы с Хёнсыном. Мы уже обыскали Суджона, при нём нет оружия.
- Отлично, - сосредоточенно кивнул Чунхён, явно что-то обдумывая. – Бумаги при нём?
- При нём есть кейс, но он сказал, что мы сможем увидеть бумаги только после того, как он увидит своего пасынка.
- Разумеется, - Чунхён невольно поморщился. – Его люди?
- Также разоружены.
- Он согласился и на это? Боязнь потерять свои деньги для него сильнее, чем страх за собственную шкуру, - Чунхён презрительно изогнул бровь.
Они поднялись на лифте на пятнадцатый этаж. Телохранители Чунхёна тут же высыпали наружу вперёд них, тщательно проверяя окружающее пространство. К ним подошёл высокий мужчина, которого Хёнсын мельком видел в свой первый день в особняке Чунхёна.
- Всё готово, хозяин, - отрывисто бросил он, - Вы можете пройти к нему.
Чунхён коротко кивнул и сделал Хёнсыну знак следовать за ним.
Начальник охраны открыл перед ними непримечательную светло-серую дверь, и они вошли в относительно небольшое помещение круглой формы. Хёнсын невольно судорожно выдохнул. Около окна стоял человек, которого он ненавидел всей своей душой.
- Привет, сынок, - его отчим Пак Суджон радушно ему улыбнулся, словно они не виделись несколько дней, и теперь Хёнсын зашёл к нему по-родственному выпить чаю. – Как ты себя чувствуешь?
Хёнсын промолчал, отступая на полшага назад.
- Ну-ну, не бойся, теперь всё будет хорошо, - с напускной обеспокоенностью произнёс Суджон. – Сейчас мы поедем домой…
- Домой?! – вырвалось у Хёнсына.
- Да, к нам домой. Знаю, у нас было много противоречий… Просто смерть твоей матери выбила меня из колеи. Наверное, я должен извиниться перед тобой. Но теперь это всё в прошлом.
Он неожиданно холодно усмехнулся, глядя на Чунхёна.
- Теперь я глаз с тебя не спущу, сынок. Надеюсь, Чунхён не сильно обижал тебя? Не злись на него, на самом деле он хороший мальчик, весь в отца. Просто смерть близких людей всегда заставляет нас делать глупости. Правда, Чунхён?
- Ты привёз бумаги? – ледяным тоном оборвал его Чунхён.
- Хороший, но невежливый, - с сожалением покачал головой Суджон. – Конечно, привёз. Всё, как мы и договорились. Ты возвращаешь мне Хёнсына, а я тебе – бумаги на компанию, а также убийц твоего отца. И мы больше никогда не встречаемся. Помнишь, что ты обещал больше не приближаться к Хёнсыну? Я увезу его из страны, чтобы ему было спокойнее. Всё-таки мальчик пережил сильный стресс по твоей вине, - он укоризненно прицокнул языком, не обращая внимания на то, с каким потрясением Хёнсын уставился на Чунхёна.
«Это правда?!» - хотел спросить он, но разум велел ему не вмешиваться и не давать повод Суджону заподозрить, что между ними что-то есть.
Чунхён, между тем, даже не смотрел в сторону Хёнсына. Всё его внимание было приковано к его отчиму.
- Бумаги. Я должен их посмотреть, - бесстрастно заявил он.
- Пожалуйста, - Суджон щедро толкнул к нему кейс. – Смотри, сколько хочешь.
Сам он вольготно расположился в кожаном кресле, с любопытством переводя взгляд с Хёнсына на Чунхёна.
- Ты довольно неплохо выглядишь для человека, которого похитили, - внезапно заметил он, обращаясь к Хёнсыну, который всё ещё пытался привести свои мысли в порядок. – Видимо, Чунхён поступил благородно и не стал над тобой издеваться. Что ж, спасибо тебе, Чунхён, что не стал втягивать моего мальчика в наши разборки. Он же здесь не причём.
Суджон продолжал говорить что-то, но Хёнсын больше не мог его слушать. Он чувствовал себя преданным и использованным. Всё, что скрывалось за громкими словами Чунхёна о мести, всего лишь желание получить обратно компанию отца?! А Суджон, получается, ему и не нужен. Он даже не собирается делать что-то для того, чтобы отомстить самому Суджону. Какие-то его пешки отправятся под суд, а сам отчим, как ни в чём не бывало, продолжит управлять холдингом. Хёнсын в жизни не испытывал такого разочарования. Что ж, он горько усмехнулся про себя, всё это только бизнес. Никаких чувств, никаких принципов, только деньги.
- Хёнсын! – требовательно окликнул его Суджон, судя по слегка недовольному тону, он делал это не в первый раз.
- Что? – Хёнсын заставил себя разомкнуть губы.
- Опять выпадаешь из реальности? Что за странная привычка? – мягко пожурил его Суджон, - Так куда ты хочешь уехать? В Японию? Европу? Или в Штаты? Ты даже можешь продолжить заниматься своим искусством, если тебе так этого хочется, сынок.
Хёнсын неопределённо повёл плечами. Ещё и это… Отчим собирается его отослать куда-то за границу. Чтобы он точно больше никогда не увидел Чунхёна. Хотя он сейчас сам не был уверен, что хочет видеть его снова. После того, как он узнал, в чём заключались планы Чунхёна, он чувствовал себя так, словно его обманули.
- Ладно, сынок, подумаешь потом. У нас ещё будет время, - сладко улыбнулся Суджон.
- Перестань меня так называть, - внезапно услышал свой собственный голос Хёнсын.
- Что, прости? – Суджон недоумённо вскинул брови.
- Перестань. Меня. Так. Называть. Я тебе не сын. И никогда им не был. Ты меня не выносишь, презираешь, считаешь ничтожеством. Так зачем это скрывать? – Хёнсын с отвращением оглядел Суджона, замечая, как улыбка сползает с его лица.
- Ну что же ты так? – процедил отчим, - Я же пытаюсь с тобой по-хорошему.
- Меня от тебя тошнит. От тебя и твоей фальши, - с чувством сообщил Хёнсын, отворачиваясь.
- Неблагодарный, - Суджон криво ухмыльнулся, - Я тут ночи не сплю, думаю, как тебя вернуть… Даже компанию эту пришлось обратно у этого китайца за бешенные деньги выкупать. А ты даже ведёшь себя, как последняя дрянь…
- Я знаю, что ты беспокоился не обо мне, а о своих деньгах. Я знаю про завещание матери, - просто признался Хёнсын, со скрытым торжеством ожидая реакции отчима.
Тот сначала как-то странно дёрнулся, будто хотел что-то сделать Хёнсыну, но сразу же взял себя в руки, нацепив на лицо маску равнодушия.
- Отлично. Просто отлично. Чунхён, ты решил напоследок усложнить мне жизнь? – он чуть повернул голову в сторону внимательно изучающего документацию Чунхёна. – Впрочем, это уже не важно. По-настоящему хороший юрист может решить любую проблему.
- Что это значит? – поинтересовался Чунхён, не поднимая головы. – Ты всё-таки нашёл способ обойти волю своей жены?
- Да, - Суджон ослепительно улыбнулся, - Всё дело было в этом фонде. Так вот, этого фонда теперь не существует. Его официально распустили. Так что теперь все деньги – мои.
- Каким образом ты этого добился?
- Дал на лапу учредителям, - Суджон смахнул с лацкана пиджака невидимую пылинку, - Я успел кое-что скопить за эти годы.
- В любом случае, деньги пока принадлежат Хёнсыну, - скучным голосом заметил Чунхён, отодвигая от себя кейс.
- Это пока. Хёнсын, давай ты не будешь портить мне жизнь по примеру твоей матери? Просто подпиши дарственную и я оставлю тебя в покое. Навсегда. Конечно, тебе придётся уехать из страны, но не переживай, ничего с тобой не случится. Я помогу тебе устроиться, даже назначу некое денежное вознаграждение, которое поможет тебе наладить свою жизнь…
- А если я не захочу? – напряжённо поинтересовался Хёнсын.
- Как я часто слышу эти слова… - протянул Суджон, - Чего же вам всем не хватает-то? Вот, к примеру, отец Чунхёна. Я обещал ему очень приличный откуп, но нет же! Он упёрся, как баран какой-то. Хотя, я так его и не понял. У него же немерено было денег! Что же он так вцепился в эту компанию? Никогда мне не понять этих идиотских принципов, - он с наигранным сожалением вздохнул. – Так вот, Хёнсын, если ты не согласишься, я буду вынужден ускорить процесс перехода твоего имущества ко мне. Я достаточно понятно выражаюсь?
Хёнсын вскинул испуганный взгляд на Чунхёна. Но тот снова не смотрел на него. Что ж, подумал Хёнсын, всё ясно. Куклой воспользовались. Дальнейшая судьба куклы никому не интересна.
- Ну, так что, Чунхён? Всё в порядке? – поторопил его Суджон.
- Да, с документами всё в порядке, - медленно кивнул Чунхён.
- Значит, мы с Хёнсыном можем идти? – Суджон удивлённо изогнул бровь.
- Да.
- С тобой приятно иметь дело. Ты умный и способный мальчик, умеешь приспосабливаться к обстоятельствам. Не то, что твой отец, - Суджон с деланным восхищением изобразил сдержанные аплодисменты и встал с кресла. Идём, сынок, - он протянул руку к Хёнсыну, намереваясь схватить его за плечо.
Хёнсын отвернулся от Чунхёна, смирившись. Он подошёл ближе к отчиму, стараясь не глядеть на человека, который так много для него значил и так легко от него отказался.
Но внезапно что-то изменилось. Хёнсын увидел это по окаменевшему лицу отчима. Он медленно повернулся, чтобы увидеть дуло пистолета направленного в их сторону. Как Чунхён успел вытащить пистолет так быстро и незаметно, Хёнсын и не мог представить. Но это был факт: Чунхён держал в руках пистолет и направлял его… Нет, не на Хёнсына, а совершенно точно на его отчима. И в глазах его ясно читалась ледяная ненависть.
- Что это значит, Чунхён? – без улыбки спросил Суджон, - Ты так ведёшь свои дела?
- С тобой только так, - Чунхён жутковато улыбнулся. – Хёнсын, будь добр, выйди. Замараешься.
- Ну, уж! – Суджон стремительно притянул Хёнсына к себе, - Никуда он не пойдёт! Я думаю, он должен досмотреть представление до конца. Чем бы оно там не закончилось. Или ты хочешь пощадить психику своей шлюшки? А, Чунхён?
Хёнсын вздрогнул. Откуда он знает?! Он не мог видеть лица Суджона, так как он прижал его к себе спиной, но он видел, как сжалась рука Чунхёна на рукоятке пистолета.
- Ну же, давай. Стреляй, - издевательски предложил Суджон, - Мне интересно, сможешь ли ты пожертвовать им, чтобы добраться до меня. В конце концов, вы так очаровательно целовались там, внизу. Дети, дети, какие вы ещё глупые. Глупые и влюблённые – чертовски удачное для меня сочетание. Ну, так что, Чунхён? Убьёшь его? Ты же так долго готовился! Я так понимаю, что вся эта возня с возвратом компании была только уловкой, чтобы запутать меня и выманить на личную встречу. Что ж, довольно умно. Жаль, что из-за моего бестолкового пасынка все твои труды пойдут насмарку.
- Отпусти его, - глухо приказал Чунхён.
Суджон громко рассмеялся.
- С чего это вдруг? Это мой пропуск! Или последний шанс отомстить, как сложатся карты, конечно. В любом случае, я предлагаю сделать игру ещё более захватывающей.
Внезапно Хёнсын почувствовал прикосновение чего-то холодного к своей шее. Суджон запрокинул его голову, слегка вдавливая что-то острое в его сонную артерию.
- Придётся вспомнить мне молодость. Давно я сам никого не убивал. Будет даже славно, если я собственными руками отправлю этого неудачника к его мамаше, не так ли? – хрипло выговорил Суджон, наклоняясь к уху Хёнсына. – Вижу, ты удивлён, Чунхён. Твои люди же меня так тщательно обыскали! Но им не пришло в голову забрать у меня ручку, или хотя бы проверить её. А ведь в наши дни надо быть готовым ко всему. Даже к тому, что в обычной автоматической ручке окажется лезвие. Тебе придётся выпустить меня, Чунхён. Иначе я перережу ему шейку. Будет много крови. А ты же этого не хочешь, это же очевидно. Я вижу, что ты уже держишься из последних сил. Чем он, интересно, так тебя очаровал, что ты готов послать к чертям память об отце?
- Ты не выйдешь отсюда, - предупредил Чунхён, стараясь не смотреть на побледневшего Хёнсына.
- О, ну тогда отсюда выйдешь только ты, - просто сообщил Суджон. – Или ты думаешь, я не успею? У него очень нежная кожа, её легко будет проткнуть.
Хёнсына передёрнуло. Он уже чувствовал, что от страха ноги с трудом его держат, голова кружится, а к горлу подкатывает дурнота. Мысли разбегались. Хёнсын в жизни так не боялся, как сейчас. Он совершенно не знал, что будет дальше. Более того, он сам в конец запутался.
Хенсын закусил губу. Вот он дурак. Это он во всём виноват! Не надо было ему приближаться к Суджону, тогда бы сейчас Чунхён не стоял бы перед таким выбором. Он, Хёнсын, порушил все его планы. Отлично. И, что самое ужасное, сам он ничего не может с этим поделать. Ему остаётся только быть пассивным свидетелем происходящего. Как всегда. Он не участник события, а скорее его причина. Или вообще какая-то досадная помеха, проблема. Ему это уже надоело.
Он посмотрел на Чунхёна. Боже, он так его любит, но всё равно заставляет страдать. Во всём виновата его проклятая слабость, нерешительность, неумение постоять за себя.
Хотя… ему всё равно нечем распоряжаться, кроме собственной жизни. Хватит уже ждать, хватит вынуждать Чунхёна принимать все решения. Он может облегчить ему выбор.
Ведь если Чунхён позволит им уйти сейчас, Суджон всё равно убьёт его, чтобы добраться до денег. А если Чунхён выстрелит в Суджона, Суджон успеет воткнуть лезвие ему в шею. Безвыходная ситуация. И такая глупая! И опять всё из-за Хёнсына.
Если он в любом случае умрёт, то он должен хотя бы постараться быть полезным Чунхёну.
Хёнсын слабо улыбнулся. Он устал не понимать, что происходит вокруг него, устал быть чьей-то пешкой. Устал, что его используют. Он нашёл человека, которого любит, но они всё равно не могут быть вместе из-за отчима Хёнсына, который, между прочим, такая мразь, что достоин только смерти.
Эта жизнь продолжает его испытывать, вновь подводя его к тому, что единственное, что он может сделать – это умереть. Что ж, в этот раз он хотя бы точно знает, ради чего это делает. Вот причина. Она стоит прямо перед ним, и уже готова отказаться от своих принципов, от своей чести, лишь бы спасти Хёнсына. Хотя сам Хёнсын уверен, что не достоин таких жертв. Единственный, кто в этой комнате должен принести что-то в жертву – он сам.
И он выбрал.
Это так легко. В этот раз ему даже не нужно было ничего делать самому. Он может просто упасть вперёд, чувствуя, как холодное лезвие распарывает шею. Время словно остановилось, он видит искажённое ужасом лицо Чунхёна, ощущает, как руки Суджона выпускают его и он летит на пол, но всё это словно происходит очень медленно. Словно для того, чтобы он успел раскаяться, испугаться. Но всё, что сейчас у него внутри - это облегчение от принятого решения. Он наконец-то вырвался из этого круга, перестал быть какой-то вещью, за которую всё решают и всё время используют.
Он ждал боли, но на этот раз её не было. Сознание просто медленно гасло. В последние мгновения он услышал громкий звук выстрела. И улыбнулся через силу. У Чунхёна всё получилось, а значит, что он сделал это не зря.
И он, наконец, позволил себе закрыть глаза.
Эпилог.
- Мы избавились от его трупа. Наверное, через несколько дней он всплывёт где-то ниже по течению реки Хан.
- Спасибо, Акира, - равнодушно откликнулся Чунхён, нажимая на кнопку телефона и убирая его в карман.
Сейчас он находился в одной из частных клиник за городской чертой, куда привёз Хёнсына после его сумасбродной, глупой и абсолютно нелогичной выходки. Которая, как ни странно, оказалась решающей. Хёнсын упал, заливая всё кровью из распоротой шеи, Чунхён выстрелил и убил Суджона. Пожалуй, Чунхён навсегда запомнит это удивлённое выражение его глаз, когда пуля врезалась ему в переносицу, превращая лицо в кровавое месиво.
А всё из-за того, что в голове Хёнсына сложилась очередная дикая алогическая цепочка.
Чунхён прислонился лбом к холодной больничной стене. Господи, Хёнсын его убивает. Чунхён никогда не жаловался на недостаток спокойствия, но Хёнсыну с поразительной лёгкостью удаётся это самое спокойствие в нём уничтожать на корню.
Вот и сейчас Чунхёну казалось, что он просто сходит здесь, в приёмном покое, с ума. Хотя Хёнсына уже прооперировали и сказали, что он выживет. В очередной раз, кстати, спасибо Акире, который успел перевязать его так, что он дотянул до клиники.
Но к нему ещё нельзя было заходить, поскольку он не пришёл в себя. И неизвестно, когда придёт. Чунхёну просто оставалось торчать здесь и изводить себя.
Но главное, что Хёнсын будет жить. Пусть он продолжит мучить его, сколько его душе угодно. Важно только то, что он будет рядом.
***
Хёнсын медленно приходил в себя. Этот раз был ещё хуже, словно всё его тело побывало в камнедробилке. Он не мог нормально двинуть ни рукой, ни ногой. Даже моргать было сложно, к тому же, у него всё болело. Для этой боли у него в голове даже слов не находилось.
Он с трудом приподнял голову. Место он не узнавал. Белый потолок, такие же стены… Больница? Он опять выжил? Чёрт, это уже становится просто смешно. Сколько бы раз он не пытался умереть, он всё равно остаётся в этом мире. До всех этих событий, он даже не подозревал, что он такой живучий.
- Хёнсын-а, - раздался вдруг где-то над ним голос, одни звуки которого заставили его почувствовать себя лучше. – Ты очнулся?
Хёнсын попытался ответить, но не смог издать ни звука. Наверное, он ещё не до конца восстановился, с раздражением констатировал он.
- Тихо-тихо, детка, - Чунхён, наконец, возник в его поле зрения, присаживаясь рядом с его больничной койкой, - Не пытайся разговаривать. Тебе нельзя.
Чунхён провёл пальцами по его щеке.
- Ты меня напугал. Опять, - с лёгким укором заметил Чунхён непривычно тихо. – О чём ты вообще думал, глупый?
Хёнсын чуть улыбнулся, как бы признавая свою вину. Он столько сейчас хотел сказать Чунхёну, но это дурацкая необходимость молчать… Кстати… Он потянулся к своему горлу, чтобы ощупать его и оценить его состояние, но его руку тут же перехватил Чунхён.
- Не трогай, - с чуть напряжённой улыбкой попросил он, - Тебя же прооперировали только тридцать часов назад, там ещё недостаточно хорошо всё зажило.
Чунхён замолчал и отвёл в глаза в сторону, что не укрылось от Хёнсына. Ситуация начала казаться ему странной.
- Между прочим, тебе больше не нужно беспокоиться о Суджоне, - Чунхён решил сменить тему, - Я всё-таки его убил. С твоей помощью, конечно. Но. Никогда. Больше. Так. Не. Делай, - веско заявил он, строго глядя на Хёнсына.
Хёнсын только кивнул. Его всего переполняла радость. То, что он сделал, всё-таки не было напрасно! Эта скотина отправилась в мир иной, а они оба живы и здоровы. А значит, всё будет хорошо.
- Чунхён! – сказал Хёнсын. Точнее, ему показалось, что сказал, поскольку он сам не услышал ни звука. Губы его двигались, язык тоже, но он не мог ничего сказать. Это не было похоже на простое последствие операции. Он перевёл на Чунхёна испуганный взгляд. Чунхён резко выдохнул, ловя его руку и крепко её сжимая.
- Хёнсын, ты только не переживай… - начал он, и Хёнсын тут же понял, что случилось что-то, что не укладывается в его понятие о «всё будет хорошо». Что-то плохое, даже страшное.
Он сжал руку Чунхёна чуть сильнее, чем это надо было, и требовательно уставился в его глаза.
- В общем, твоя рана не прошла бесследно, - Чунхён с трудом подбирал слова, - Твои связки… Суджон сильно повредил их своим лезвием… И… короче, ты больше не можешь говорить.
Хёнсыну показалось, что он ослышался. Он неверяще покачал головой, не сводя с Чунхёна расширившихся глаз.
Чунхён торопливо заговорил.
- Доктора сказали, что есть возможность того, что голос потом восстановится. Хёнсын, я всё для этого сделаю. Всё будет хорошо, я найду тебе лучших врачей… Ты будешь говорить! Ты же мне веришь?
Хёнсын, не слушая, обхватил свою искалеченную шею руками. Он никогда больше не заговорит, он знал это наверняка. Никогда не сможет петь, как раньше. Смеяться, вскрикивать от испуга, рассказывать что-то взахлёб, кричать от злости или радости. Не назовёт Чунхёна по имени. Не скажет ему «Я люблю тебя». А ведь мы можем говорить, что угодно о банальности, избитости, сахарной сладости этих слов, но не иметь возможности их сказать человеку, которого действительно любишь – разве это не страшно? Разве это не похоже на ад упущенных возможностей? У Хёнсына отняли не три простых слова, а нечто гораздо большее.
Ему хотелось плакать от собственного бессилия. Он столько раз мог произнести это, но каждый раз его что-то останавливало. А теперь он не сможет, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Что за ирония? Ему было необходимо вытравить эту боль из себя вместе со слезами, но он не мог себе этого позволить. Он твёрдо помнил об обещании, данном Чунхёну. Он больше никогда не будет плакать. Чунхён ненавидит его слёзы, не может их выносить. Значит, он их больше никогда не увидит. Хёнсын скорее выколет себе глаза, чем сделает плохо человеку, в котором было сосредоточено всё, ради чего Хёнсын сейчас хотел жить.
Хёнсын поднял голову, чтобы заглянуть в глаза Чунхёна. Он ожидал увидеть там отвращение, раздражение, брезгливую жалость, но находил там только боль. Он смотрел в его глаза так долго, что ему начало казаться, что он проваливается в них, в их тёмную глубину. Но он продолжал смотреть, пока не ощутил прикосновение тёплых губ Чунхёна к своим собственным.
- Ты нужен мне. Не смотри на меня так, словно ждёшь, что я сейчас выкину тебя на улицу. Хёнсын, ты лучшее, что я видел в этой жизни. Я не отпущу тебя. Я всё равно люблю тебя, мне нет разницы, говоришь ты или нет. Я просто не могу перестать любить тебя.
Хёнсын всегда любил счастливые концы в книгах или фильмах. Он считал, что счастье должно быть абсолютным и безо всяких «но». Оно должно вознаграждать человека за пройденные испытания. Но сейчас он понял, что его счастье выглядит именно так. Что ему всё равно, что свою долгую и счастливую жизнь он представлял с человеком, совершенно не похожим на Чунхёна. Что ему без разницы, чем Чунхён занимается и что это находится за пределами понимания о добродетели. Что ему не так уж и важно слышать вновь свой собственный голос.
Кто знает, что их ждёт дальше? У них просто есть их жизнь, полная переживаний, проблем, чувств и перемен. И они просто проживут её, как смогут. Вдвоём.
Конечно, она никогда не будет лёгкой для них, но кого это волнует теперь, когда Хёнсын, наконец, понял, где он должен быть? Где находится его собственное место в этой жизни, которое он так долго искал? Вот оно это место. Рядом с Ён Чунхёном.
Он так много раз собирался сказать Чунхёну, что любит его. У него не хватало смелости сделать это раньше, а сейчас, когда он чувствовал, как эти слова буквально разрывают его, он не мог сделать этого просто физически.
Хёнсын взял Чунхёна за руку и приложил к своей груди, напротив сердца. Потом поднёс его ладонь к губам и поцеловал. Поднял голову, с надеждой глядя на Чунхёна. Ведь он же поймёт? Он же должен понять!
И Чунхён понял. Улыбнулся, обхватил Хёнсына за плечи, притягивая ближе, и прошептал на ухо:
- И я тебя. Навсегда.
The End.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
11 марта 2011 года
Хенсын открыл глаза хорошо за полдень. Всё его тело жутко ныло. Он чувствовал себя разбитым, опустошённым и совершенно не выспавшимся. Но всё это перестало его волновать, когда на проснувшийся мозг лавиной обрушились все воспоминания о вчерашней ночи. Всё, что он думал о случившемся, можно было уместить в одном коротком предложении: Чунхён его отымел и бросил. Как бы это банально не звучало, но сравнение с проституткой здесь было куда как уместно. Именно ею ощущал себя Хёнсын. Дешёвой, грязной шлюхой, которой не на что больше рассчитывать. Его использовали для удовлетворения потребностей… ну… как куклу, например. Только вот куклу это не унижает, а Хёнсыну казалось, будто всё его тело облепила какая-то липкая паутина, которая делала его грязным и убогим.
Кое-как поднявшись, он дошёл до ванной комнаты и врубил в душе воду погорячее. Он чувствовал, как вода смывает с него пот, сперму и прочую грязь, но это мерзкое чувство она смыть не могла. Не в силах терпеть, он опустился на колени и заплакал, уткнувшись лбом в стену. Пальцы скребли по мокрому кафелю, пока Хёнсын заходился в судорожных рыданиях.
У него нет будущего. У него забрали последнее, что у него было – чувство самоуважения и гордость, а не сегодня, так завтра вообще убьют, использовав в каких-то своих целях. Словно он вещь. Словно он чем-то это заслужил.
И нет шансов выбраться, нет надежды, нет выхода. Есть только чувство пустоты внутри и никакого желания жить дальше.
Хёнсын резко прекратил плакать. Стоило ему проговорить это про себя, как он вдруг ясно осознал – лучше уже не станет. Дальше всё будет ещё хуже. Так зачем дожидаться этого мистического «дальше», если можно привести всё к логическому концу прямо сейчас и здесь?
Он начал лихорадочно оглядываться по сторонам. Естественно, в ванной комнате не было ни одной бритвы или чего-то подобного. Тут его взгляд остановился на зеркале, висящем над раковиной. Схватив душ, Хёнсын с силой треснул по нему и невольно отпрянул от разлетевшихся по комнатке осколков. Потом покачал головой: какой смысл бояться царапин, если собрался умереть? Методично выбрал относительно крупный кусок с ровным острым сколом и попытался припомнить, что он вообще слышал о том, как люди режут вены.
Он крутанул вентиль с горячей водой, чтобы наполнить ванную. Говорят, что пускать кровь нужно в тёплой воде, чтобы она не сворачивалась, а вытекала. Дождавшись, когда воды наберётся достаточно, Хёнсын взял отложенный осколок и уставился на него, не в силах поверить, что действительно решился на это. Но внутреннего протеста до сих пор не было. Наоборот, всё внутри него было готово к тому, что он собирается сделать. Какой-то тихий голос настойчиво шептал «Давай же. Тебе уже нечего терять. Потом будет ещё больше боли, ты не выдержишь. Сохрани хоть немного достоинства перед смертью». Хёнсын выдохнул и решительно полоснул по запястью. Боль была мгновенной и непереносимой, но Хёнсын, сжав зубы, переложил зеркало в покалеченную руку и вновь прошёлся им уже по другой руке. Вовремя, поскольку сил удерживать проклятый осколок уже не было. Он выронил его в воду, неотрывно глядя, как с его рук в ванную сочится кровь. Пока ещё слабо. Парень медленно опустился в воду, чувствуя тошнотворную боль и подкатывающую к голове дурноту. Перед глазами всё плыло. «Это конец», - с каким-то облегчением подумал он. Желание жить так и не пришло. Из последних сил откинувшись на спину, Хёнсын закрыл глаза и провалился в темноту, из которой не было возврата.
12 марта 2011 года
Хёнсыну казалось, что он пытается всплыть с огромной глубины. Ему не хватало воздуха, перед глазами метались какие-то тени, а уши словно заложило ватой. Ещё ему было очень больно. Боль огненным сгустком пульсировала где-то в груди, мешая дышать. Хёнсыну страшно хотелось открыть глаза, но он почему-то не мог этого сделать. Ему чудилось, что его куда-то тащат, он, вроде бы, кричал, но не слышал ни звука, вроде бы разговаривал с кем-то, что-то пытался сделать. Но всё это было так зыбко, что он не мог понять, где здесь реальность, а где горячечный бред. Всё было тёмным, пугающим и гротескным. Словно все его ночные кошмары слились в одну череду и теперь захватили его сознание. Всё вокруг было таким хаотичным, что ему казалось, что он сейчас сойдёт с ума. Но, когда всё стало выглядеть так, словно он уже на грани, его внезапно отпустило. Он почувствовал, что приходит в себя, и тут же на него навалилась страшная усталость, которая мешала ему даже пальцами пошевелить. Во рту было ужасно сухо настолько, что он даже был не в состоянии шептать. Попытавшись произнести хоть что-то, он невольно закашлялся, от чего в груди глухо заныло. Внезапно он почувствовал, что кто-то подхватывает его под голову и слегка приподнимает. Хёнсын не видел, кто это, но почему-то это успокаивало, а когда его губы смочила прохладная вода с каким-то лёгким привкусом лекарства, он ощутил самое настоящее счастье, жадно глотая спасительную жидкость. Вдоволь напившись, Хёнсын вновь провалился в забытье. Но теперь это был просто крепкий сон безо всяких видений.
***
Хёнсын наконец-то проснулся. Он чувствовал себя совершенно ослабленным, помимо этого жутко болели кисти рук, а при каждом вдохе в груди что-то болезненно сокращалось. Он приоткрыл глаза и первым, что он увидел после того, как спустя пару мгновений картинка стала проясняться, была капельница, от которой змеилась прозрачная трубка с какой-то жидкостью. Игла от капельницы была воткнута в его левую руку, чуть ниже локтевого сгиба, а ещё ниже Хёнсын заметил перевязку, плотно обхватывающее его запястье. Судя по ощущениям, запястье правой выглядело точно так же.
Хёнсын в недоумении попытался понять, что вообще происходит. Впрочем, вспомнил он быстро. Отлично. Его откачали.
Радости по этому поводу он не чувствовал. Как и сожаления. Вообще, всё, что он сейчас ощущал – это жуткая усталость. Хотелось спать и ни о чём не думать. К тому же, с каждым мгновением усиливалась непонятно откуда взявшаяся головная боль. Он вновь постарался устроиться удобнее и уснуть. Но ему не дали.
- Хёнсын?.. – тихо позвал его кто-то. – Ты очнулся?
Это был Чунхён. Хёнсын испуганно распахнул глаза, пытаясь понять, где находится человек, который одними звуками своего голоса поднял в нём волну настоящего ужаса.
Чунхён сидел на привычном месте, в кресле напротив кровати Хёнсына. Выглядел он так, словно не спал пару суток. Всегда идеально уложенные волосы растрёпаны, рубашка измята, а её рукава небрежно закатаны до локтей, галстук с пиджаком, без которых Хёнсын его вроде бы ещё не видел, и вовсе отсутствовали. Вечный прищур из внимательного стал просто усталым, а под глазами залегли тёмные круги.
Но всё это Хёнсын отметил мимоходом, не придавая внешнему виду Чунхёна особого смысла. Все его разумные мысли перекрывал безотчётный страх. Хёнсын весь замер, точно готовясь к неизбежному нападению хищника. Он не сводил с Чунхёна расширившихся глаз.
- Как ты? – голос Чунхёна был абсолютно не таким, каким привык слышать его Хёнсын. Из него исчезли властные интонации, насмешка и отстранённость. Сейчас это был просто голос смертельно уставшего человека, вымотанного вконец какими-то не решаемыми проблемами.
Он плавно поднялся с кресла, с явным намерением подойти ближе. Хёнсын, мгновенно забывая про своё состояние, резко подался назад, вжимаясь в спинку кровати и попутно чуть не уронив капельницу. Но Чунхён вовремя подхватил её, аккуратно водружая на место, вызывая этим у Хёнсына очередной приступ паники.
- Подожди, - быстро проговорил Чунхён, вновь удерживая качающуюся капельницу. – Я сейчас отойду, только не дёргайся ты так.
И он, действительно, отошёл на несколько шагов назад.
- Я не буду тебя трогать больше, - медленно, с запинкой, выговорил он, не глядя на Хёнсына, - Можешь успокоиться. Раз я тебе отвратителен до такой степени, что ты руки на себя накладываешь, я предпочту больше не рисковать. Не бойся.
- Я тебе не верю, - хрипло выговорил Хёнсын, чувствуя, как неприятно першит в горле.
Чунхён устало вздохнул.
- А что тебе остаётся? Только поверить. Ты мне слишком нужен живым. Я больше и пальцем тебя не трону. Тебя и так еле откачали.
- Жаль, - бросил Хёнсын.
- Идиот, - неожиданно зло произнёс Чунхён, - Хотя это хорошо, что ты такой идиот. Мне повезло, что тебе ума не хватило придумать что-то получше, чем полоснуть по венам.
- В смысле? – неосознанно переспросил Хёнсын.
- В прямом. Ты вообще знаешь, что это самый ненадёжный способ попрощаться с жизнью? – ухмыльнулся Чунхён, - Нет, ты, конечно, делал всё по правилам и чем-то надежнее обычной бритвы, но всё равно это происходило слишком медленно. В таких случаях, если тебя успевают найти, то спасают почти стопроцентно. Тебя нашёл Акира, судя по всему, спустя минуты две после того, как ты пустил кровь. Правда, ты к этому уже времени потерял её достаточно, да ещё и воды наглотался, но благодаря своим врачебным способностям, Акира смог тебя откачать.
- А потом? – зачарованно спросил Хёнсын, машинально отмечая, как к концу рассказа изменился тон Чунхёна: с саркастичного до откровенно разозлённого и нервного.
- Ничего интересного, - отрезал Чунхён, - Ты почти сутки провалялся в бреду с температурой под сорок. Несколько часов назад тебе полегчало, ты даже приходил в сознание. Вот и всё.
- И что теперь? – осведомился Хёнсын, подразумевая дальнейшие действия Чунхёна.
- Теперь? Отдыхай, - пожал плечами Чунхён, - Не смей вставать, не смей ничего делать с капельницей. А лучше всего ещё поспи.
Хёнсын изумлённо воззрился на Чунхёна, но тот не обратил на него никакого внимания. Потянувшись, он неожиданно зевнул.
- Лично я сейчас этим и займусь, - пробормотал он, поворачиваясь и покидая комнату Хёнсына.
Глядя на закрывшуюся дверь, Хёнсын, наконец, позволил себе откинуться на подушки и расслабиться. Он прикрыл глаза, пытаясь обдумать ситуацию. С уходом Чунхёна все эмоции в нём тот час же и утихли. Он даже не задумывался над тем, что вчера всё же мог умереть, вопреки всем словам своего похитителя. Сейчас он по каким-то неизвестным для себя причинам мог думать только о Чунхёне. И это сводило его с ума. Он просто не мог описать до конца, что он испытывает, когда видит Чунхёна, слышит его голос. Ужас, ненависть, опаска, странное любопытство, напряжение, которое сложно объяснить, интерес, унижение и одновременно презрение, зависть, жалость. Но больше всего его из всей гаммы своих чувств и переживаний пугало лёгкое, но отчётливо ощущаемое возбуждение, возникающее в присутствие Чунхёна. Всё в голове Хёнсына вопило, что он больной идиот, раз может испытывать такое к человеку, из-за которого чуть не убил себя. Но он всё равно ничего не мог с этим поделать. И это заставляло чувствовать себя ещё больше жалким, словно Чунхён, не ограничившись властью над его телом, установил ещё и власть над его чувствами. И, таким образом, сломал до конца.
Хёнсын тихонько всхлипнул, осторожно поворачиваясь, чтобы не выдернуть шприц и уступил снедающей его усталости. Последней мыслью, возникшей в его сознании, был вопрос о том, что делал сам Чунхён, когда Хёнсын валялся в горячке, и откуда он знает, что Хёнсын ненадолго приходил в себя?
13 марта 2011 года
Утром Хёнсын не проснулся. Нет, это нельзя так назвать. Его просто вытолкнула из сна одна-единственная фраза: «Что я наделал?». То, что должно было обрушиться на него ещё вчера: шок от того, что он чуть не совершил непоправимого, чуть не убил себя, но было сдержано усталостью, плохим самочувствием и, очевидно, лекарствами, обрушилось на него сейчас. И он просто не мог в это поверить. Сейчас он даже не представлял, как он только смог перерезать свои вены. Одна мысль об этом вызывала у него приступ головокружения и тошноты. Стоило ему представить, как он недрогнувшей рукой проводит по запястью осколком зеркала, и чувствует при этом одно лишь облегчение, как он начинал задыхаться и судорожно ощупывать бинты на руках.
Когда первая паника прекратилась, но эмоции не улеглись, он просто стал плакать, пытаясь избавиться от чудовищного давления внутри. Он понимал, что всё уже позади, что его спасли, но потрясение было слишком сильным, чтобы просто так улетучится.
Он помнил, что тогда ему казалось, что дальше будет только хуже. Сейчас это ощущение не то, чтобы пропало, скорее, притупилось, и Хёнсын неосознанно стал сомневаться. Всё же он был простым человеком, а человеку до последнего свойственно надеяться на лучшее. Кто знает, какие планы связывает с ним Чунхён? Его явно разозлила попытка Хёнсына покончить с собой, но это не значит, конечно, что он не планирует его смерть в дальнейшем. Просто… он ведь может и не планировать, правда? Хёнсын не мог убить эту свою пока ещё слабую веру в хороший конец. Она поддерживала его, давала хоть какие-то силы. Но после той ночи он сам чуть не лишил себя всякой надежды. Он решил, что никогда не сможет пережить и забыть случившееся, и что лучше умереть, чем жить с таким грузом на сердце. Но теперь он точно мог сказать, что это чушь. Нет ничего хуже смерти, а со всем остальным можно справиться. Перетерпеть, подождать, когда время сделает боль не такой острой. Главное, не опускать руки и верить. А он был просто идиотом. Чунхён был абсолютно прав, когда говорил это.
Чунхён… Он бы никогда не пошёл бы на такое. Почему-то Хёнсын был в этом уверен. В Чунхёне столько внутренней силы, сколько Хёнсыну и не снилось. Его просто невозможно представить в положении жертвы. Не то, что самого Хёнсына.
Хёнсын обхватил руками колени, позволяя слёзам бежать по щёкам.
В этом положении его и застал Чунхён. Когда Хёнсын увидел его на пороге, его первым порывом, в котором он даже не отдавал себя отчёта, было немедленно прекратить рыдать. Но в этот раз его толкнул на это не страх, а гордость. После всех своих размышлений он не хотел, чтобы Чунхён видел его таким раздавленным. Но вместо этого, из-за подобных мыслей жалость к себе только возросла, и Хёнсын почувствовал, что рыдания только усилились. Он закрыл лицо ладонями, чтобы спрятать заплаканное лицо.
- Что случилось? – Чунхён стремительно пересёк комнату и остановился около его кровати.
Хёнсын отчаянно замотал головой, не в состоянии выговорить ни слова.
- Ну же, перестань, - наконец, не выдержал Чунхён. Но вместо обычного ледяного презрения голос его звучал мягко и как-то даже слегка просительно, - Сейчас же всё в порядке.
- В порядке? – Хёнсын поднял на него заплаканное лицо. Его голос сильно дрожал, - Я чуть не покончил с собой… Я не знаю, как я мог это сделать…
Он вновь низко опустил голову, невидящими глазами уставившись в одеяло.
- Да, я чувствовал себя раздавленным… Но как я только сумел пойти до конца? У меня же в жизни и мысли такой никогда не возникало…
- Скажи это, - тихо откликнулся Чунхён.
- Сказать что? – Хёнсын невольно поднял на него глаза.
- Что это из-за меня. Что ты хотел убить себя из-за отвращения ко мне, - теперь был черёд Чунхёна отводить глаза в сторону.
Хёнсын замолчал. Все слова, которые сейчас приходили ему в голову, звучали глупо. Что он может сказать? Что это не так? Отчасти, пожалуй. В тот момент им явно двигало не отвращение к Чунхёну. Но что именно это было, он не знал. Тогда это казалось таким логичным, единственным правильным решением, а теперь он даже не в состоянии был назвать причину. Хотя причина и стояла прямо перед ним. Просто Хёнсын не мог подобрать слов, которые звучали бы, по меньшей мере, адекватно. Что Чунхён хочет услышать? Что Хёнсын пытался покончить с собой из-за того, что случилось? Или из-за боязни того, что это не случится больше никогда? Нет-нет, это точно сумасшествие!
Поэтому Хёнсын просто предпочёл промолчать, стараясь не замечать того странного выражения, с которым на него смотрел Чунхён.
- Понятно, - кинул Чунхён, разворачиваясь и направляясь к выходу.
- Стой! – не отдавая себе отчёта, окликнул его Хёнсын. - Ты что, просто хочешь, чтобы я тебе переубедил?
- Я ничего от тебя не хочу, - холодно заметил Чунхён, не оборачиваясь.
- Я это уже понял, - в тон ему отозвался Хёнсын. - Когда ты ушёл. И бросил меня, как дешёвую шлюху. А теперь ты спрашиваешь, почему я это сделал… Причём здесь отвращение к тебе? Единственное, что я чувствовал – отвращение к себе! Ты заставил меня ненавидеть себя самого тогда, когда я должен был ненавидеть только тебя! Но нет, у меня и этого не получилось!.. У меня вообще ничего не получается… Зачем вы меня вообще спасли? Чтобы я чувствовал себя ещё большим ничтожеством?! Я не могу так больше! – к концу своей речи он кричал уже так, как никогда раньше ни на кого не кричал.
Когда до него дошло, на кого он повысил голос, он невольно затаил дыхание, ожидая новой вспышки гнева или очередных побоев. Но Чунхён, кажется, не собирался делать что-то подобное. Он просто стоял всё так же к нему спиной, затем медленно выдохнул и развернулся. Его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций, и это странно задело Хёнсына. «А на что ты рассчитывал? На то, что он раскается и упадёт на колени?», - тут же одёрнул он себя.
- Я не знаю, что на меня нашло, - глухо заявил Хёнсын, отворачиваясь и ожидая услышать звук захлопнувшейся двери. Вспышка ярости основательно его вымотала, он вновь чувствовал себя подавленным и сломленным. Он подтянул колени к груди, стараясь создать вокруг себя подобие комфорта. Плечи его поникли, он опустил голову на сложенные на коленях руки, занавешиваясь волосами. Внезапно он почувствовал, что край его кровати слегка продавился. Он с недоумением обнаружил Чунхёна, сидящего от него на очень близком расстоянии. Он хотел было отшатнуться в сторону, как раньше, но почувствовал, что внутренне не противится тому, что Чунхён настолько рядом. Поэтому он только бросил на него вопросительный взгляд, который мгновенно сменился на потрясённый, когда Чунхён схватил его за плечи, притягивая совсем вплотную к себе.
Хёнсын невольно уставился в его глаза, которые внимательно оглядывали его лицо.
- Ч-чунхён? Что… - он не успел договорить, так как почувствовал на своих губах губы Чунхёна.
Ладонь Чунхёна переместилась на его затылок, прижимая Хёнсына теснее, чтобы углубить поцелуй.
Первым желанием Хёнсына было… нет, не оттолкнуть, хотя он рассчитывал, что разум всё же возьмёт верх. Но этого не произошло, и поэтому первым желанием было просто послать этот самый разум подальше и позволить себе, ни о чём не думая, целовать Чунхёна в ответ. Что он и сделал.
Когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, на губах Чунхёна блуждала странная улыбка, которую Хёнсын никогда не видел прежде. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, чем эта улыбка отличалась от его обычной. Она была мягкая. Нежная. Тёплая. Она заставляла Хёнсына краснеть и улыбаться в ответ.
Чунхён подался вперёд, обхватывая лицо Хёнсына ладонями и оставляя на его щеках почти невесомые поцелуи. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Чунхён… - робко позвал Хёнсын.
- Тихо. Завтра поговорим. Я хочу, чтобы ты поспал, - Чунхён осторожно опустил его на кровать.
Хёнсын смог только кивнуть, всё ещё не веря в происходящее. Чунхён уже собрался встать, как Хёнсын вдруг неожиданно дёрнул его назад.
- Останься со мной, - попросил он, почти с мольбой заглядывая Чунхёну в глаза. - Мне это нужно…
Чунхён молча опустился обратно, обхватывая Хёнсына одной рукой и прижимая к себе. Хёнсын почувствовал, как пальцы Чунхёна легко коснулись его волос, отчего по телу начало распространяться приятное сонное тепло и забытое уже ощущение умиротворения. Он прикрыл глаза и сам не заметил, как уснул, чувствуя над ухом размеренное успокаивающее дыхание Чунхёна.
14 марта 2011 года.
Хёнсын проснулся в одиночестве. Удивления у него это не вызвало. Обиды, впрочем, тоже. Чтобы обидеться, надо до этого на что-то рассчитывать. А он не то, чтобы не рассчитывал – ему вообще всё вчера произошедшее казалось просто частью сна. Глупого, постыдного сна, где он имел неосторожность быть хоть недолго счастливым. Но пришло утро, а утром все сны исчезают, вот и этот не стал исключением.
То есть, он помнил, конечно, что его разговор с Чунхёном – реальность, и что поцелуи – реальность также. Он просто не мог этого понять. Это не укладывалось в его картину мира, да и вообще, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Очевидно, он как-то не так Чунхёна понял. По-другому это объяснить нельзя. Чунхён не может быть нежным и заботливым. Или это просто был другой человек. Настоящий Чунхён оскорбляет его, бьёт, насилует, а не целует так, что дух захватывает. И уж тем более, не обнимает и не ждёт, пока Хёнсын уснёт.
Хёнсын не хотел допускать, что на самом деле, возможно, Чунхён совсем не такой. Допустить это означало начать надеяться на что-то абсурдное. На что-то, что не может оказаться правдой. На что-то, что потом принесёт боль. Такую боль, которую Хёнсын точно не перенесёт.
Он никогда не был сильным, он не привык переживать такие контрастные чувства. Поэтому он старался уберечь себя от ещё больших страданий, как мог. Лучше уж сделать вид, что ничего не было, чем дать Чунхёну повод унизить его ещё больше. Вот и вчера он, наверняка, просто играл со своей жертвой. Просто дал немного надежды, чтобы потом было ещё забавнее толкнуть его к неизбежному. Вроде звучит логично.
Парень попытался снова уснуть. Во сне эти мысли, к его облегчению, уходили, и он просто стал ждать развязки событий, не изводя себя напрасными метаниями. Но сон не шёл. Хёнсын обнял себя за плечи, невольно вспоминая, как ему вчера было хорошо, когда он почувствовал, как Чунхён прижимает его к себе.
Почему именно он должен терпеть это всё? Разве он не достоин хоть малой толики счастья и покоя? Он что, много грешил в своей жизни? Нет, ничего подобного. Тогда почему это именно он сейчас лежит здесь и пытается понять, что с ним будет дальше. И ещё этот разброд в мыслях… Чёрт! Он даже в своём отношении к Чунхёну определиться не может! Он должен его ненавидеть и бояться, а вместо этого в душе только это странное, нездоровое чувство влечения. Из-за этого он чувствовал себя каким-то больным и испорченным.
Внезапно он вспомнил то, что случилось уже почти четыре дня назад. Он попытался подобрать этому определение. Когда Чунхён изнасиловал его? Мысленно произнеся это, он тут же почувствовал, что ему остро не нравится, как звучит эта фраза. Он даже про себя не мог обвинить в этом Чунхёна. Он чувствовал, что изнасилования, как такого, не было. Можно подумать, Хёнсын сам этого не хотел. Даже, если он не хотел этого сначала, то потом… Хёнсын почувствовал, как от стыда начали полыхать щёки. Он закрыл глаза, стараясь вспомнить прикосновения Чунхёна, его дыхание на своей коже, его голос… Пальцы Хёнсына сами собой плавно заскользили по шее, словно бы повторяя путь, которым губы Чунхёна спускались ниже по его телу.
Этого ещё не хватало! Хёнсын усилием воли заставил себя перестать представлять подобные вещи. Зачем усугублять мучения? Он и так уже чувствует себя величайшим грешником. Всё же, мечтать о сексе с парнем – не самая правильная вещь в мире. Особенно учитывая, что этот парень – преступник.
Чёрт, это всё так запутанно... Хёнсын уткнулся в подушку. Почему он просто не может перестать думать о Чунхёне ни на минуту? Ему уже начало казаться, что он сходит с ума. В голове звучал только голос Чунхёна, стоило закрыть глаза, как тут же появлялось его лицо… Ему всё время казалось, что вот-вот и он войдёт в комнату… Но нет. Время шло мучительно медленно, а Чунхён всё не появлялся. Один раз на пороге возник Акира с привычным подносом с едой, но Хёнсын даже не посмотрел в его сторону. Ему было очень плохо.
Ближе к вечеру, Хёнсын уже и вовсе ничего не мог с собой поделать. В голове почти безостановочно проигрывалось всё, что было связано с Чунхёном. Хёнсын уже не знал, что ему делать. Он уже был готов высказать Чунхёну всё, что о нём думает, или отдаться ему, как только Чунхён переступит порог этой комнаты, или признаться в любви или вновь разрыдаться от переполнявших чувств.
За окном уже стемнело, а Хёнсын всё никак не мог уснуть. Чунхён так и не пришёл, и вот теперь это разрывало Хёнсыну сердце. Он безумно хотел видеть его, хотел поговорить с ним… В конце концов, Чунхён сам обещал, что они поговорят сегодня. Почему он не пришёл? Что-то случилось? Или он действительно просто издевался над ним? Все эти мысли лихорадочным хороводом кружили в его голове, лишая всяческого покоя.
Хёнсын встал с кровати и прошёлся по комнате. Ему было душно в этих четырёх стенах. Он не видел ничего кроме них уже неделю. Боже, уже неделя прошла с того дня, как он очнулся в подвале. А, кажется, что минуло совсем немного времени. Это всё потому, что случилось слишком много вещей. Странных, пугающих, но каким-то образом захватывающих вещей, которым он не мог противиться.
Хёнсын подошёл ближе к двери и провёл по ней рукой. Чунхён, возможно, где-то рядом. Нужно только выйти. Он легко коснулся пальцами ручки и без особой надежды потянул её вниз. К его изумлению, она поддалась. Хёнсын медленно открыл дверь и замер, вглядываясь в слабо освещённый коридор.
- Что за ерунда?.. – еле слышно пробормотал он. Как они могли его не закрыть? Это не имеет никакого смысла!
Хёнсын сглотнул и сделал шаг вперёд, ожидая подвоха. Однако ничего не последовало. Коридор был пуст и тих. Даже вдалеке не слышалось никаких голосов или каких-либо ещё звуков. Прикрыв за собой дверь, Хёнсын как можно более неслышно скользнул вперёд, держась около стены и поминутно останавливаясь и прислушиваясь. По-прежнему ничего не происходило. Хёнсын почувствовал себя увереннее и ускорил шаг. Интересно, где именно Чунхён сейчас? Особняк очень большой, найти его здесь будет проблематично… А если он натолкнётся на кого-нибудь? Что он будет делать?
Внезапно Хёнсын остановился. Он поймал себя на пугающей мысли о том, что идея побега даже не пришла ему в голову, когда он вышел. Все его мысли были только о том, как найти Чунхёна. Но, что самое печальное, даже сейчас, когда он, наконец, понял, что может попытаться убежать, это не вызывало у него энтузиазма. Он не хотел убегать отсюда. По крайней мере, не сейчас. Вернуться к прежней жизни больше не было для него пределом мечтаний. Все его желания и мечты сейчас были сосредоточены только в Чунхёне. И осознание этого его просто убивало.
Хёнсын почувствовал себя так, словно он наконец-то смог разобраться в себе и перестать отрицать очевидное. Может, он больной, может, это и неправильно, но его влечёт к Чунхёну. Это чувство, которое он испытывает… Оно похоже на одержимость, оно съедает его изнутри, мешает мыслить чётко, переворачивает все его принципы. Он никогда не испытывал в жизни ни к кому таких сильных и противоречивых чувств. И он больше не хотел им противиться.
Он почти бегом миновал коридор, где его не заинтересовала ни одна дверь. Что-то внутри подсказывало ему, куда теперь надо идти. Он повернул направо. В этом закутке было совсем темно, только из-под одинокой двери струился холодный свет с улицы.
Хёнсын замер напротив этой двери. Сердце его словно бы пропустило удар, когда он потянул на себя ручку и дверь с лёгкостью открылась.
Чунхёна он увидел сразу. Он сидел на кровати, откинувшись спиной на стену. Его задумчивое лицо ясно освещалось неярким светом из окна. Хёнсын на миг затаил дыхание, не в состоянии отвести от него глаза. Впрочем, долго любоваться ему не дали. Услышав тихий скрип двери, Чунхён мгновенно обернулся в ту сторону, как-то разом подобравшись. Несколько секунд он просто смотрел в дверной проём, где стоял Хёнсын, а потом, словно не веря до конца, произнёс:
- Хёнсын?..
Услышав его чуть хрипловатый голос, который он весь день словно бы воспроизводил про себя, Хёнсын почувствовал, как его начинает трясти. Захлопнув за собой дверь, он стремительно пересёк пространство до кровати и опустился на неё, замечая, как Чунхён буквально рванулся ему навстречу. В следующее мгновение Хёнсын осознал, что лежит на спине, судорожно обхватив Чунхёна за плечи, пока тот сминает его губы в торопливом и каком-то отчаянном поцелуе, забирающем всё дыхание.
- Что ты здесь делаешь? – спустя несколько мучительно-сладких минут, Чунхён отстранился от него, тяжело дыша.
- Не спрашивай, - Хёнсын вновь притянул его к себе, запуская пальцы в его волосы и снова целуя. На этот раз поцелуй вышел уже куда более чувственным. Хёнсын сам с готовностью приоткрыл губы навстречу Чунхёну, чем тот и воспользовался, исследуя его рот языком.
Хёнсын пока, не теряя времени, справлялся с пуговицами на рубашке Чунхёна. Чунхён сам снял её до конца, потом поднял Хёнсына и потянул футболку на нём вверх, откидывая её куда-то в сторону. Затем скользнул ладонями ниже, стягивая с Хёнсына остатки одежды, попутно с грубоватой лаской оглаживая его бёдра и ноги. Хёнсын судорожно выдохнул и закинул руки на шею Чунхёна, снова находя его губы своими и медленно проводя по ним кончиком своего языка. Чунхён опустил Хёнсына на кровать, ложась сверху и губами скользя по его шее и плечам, специально оставляя тёмные засосы, словно отмечая свою собственность.
Хёнсын запрокинул голову, наслаждаясь тёплыми прикосновениями и легко царапая ногтями плечи Чунхёна. Он слегка подался вперёд, невольно прижавшись бёдрами к грубой ткани джинсов Чунхёна. Хёнсын торопливо расстегнул молнию и скользнул под них пальцами, сжимая уже напряжённый член Чунхёна. Тот в ответ на его действия низко застонал, упираясь лбом в грудь Хёнсына.
- Хёнсын, чёрт…
- Тебе хорошо? – слегка дразнящим тоном поинтересовался Хёнсын, продолжая сжимать его в неторопливом, размеренном ритме.
- С каких пор… ты стал таким? - чуть задыхаясь, поинтересовался Чунхён.
- С тех пор, как ты лишил меня девственности, думаю.
- Тогда оно этого стоило, - отозвался Чунхён.
- Да, - признал Хёнсын, начиная вновь целовать его в губы.
- Ты слишком решительный сегодня, - усмехнулся Чунхён, убирая его руку из своих джинсов. – Принцессы вроде тебя должны в постели просто получать удовольствие.
- Что ты имеешь в виду… - растеряно переспросил Хёнсын, наблюдая, как Чунхён опускается вниз.
- Увидишь.
Хёнсын почувствовал его горячее дыхание внизу своего живота. Чунхён принялся прокладывать поцелуями расстояние от одной выступающей тазовой косточки до другой. Вдоль позвоночника Хёнсына пробежала волна мурашек от удовольствия. Чунхён развёл ноги Хёнсына чуть в стороны и перешёл с поцелуями на внутреннюю сторону его бёдер, заставляя Хёнсына поминутно выгибаться от невозможных ощущений. Но внезапно Чунхён остановился. Хёнсын разочарованно застонал.
- Чунхён… ещё, - жалобно протянул он.
- Сейчас будет гораздо лучше, - с ухмылкой пообещал Чунхён.
Хёнсын неожиданно почувствовал, как Чунхён сжал губами головку его члена. Перед глазами всё на мгновение заволокло белым, и Хёнсын сорвался на громкий протяжный стон, почти крик. Он зажмурил глаза, ощущая, как язык его любовника скользит к основанию, а потом снова вверх. Хёнсын невольно положил ладонь на затылок Чунхёна, прижимая его немного ближе к себе.
- Не распускай руки, - Чунхён, отстраняясь от него, глянул на него потемневшими глазами. - Ты здесь имеешь право только стонать.
Хёнсын послушно кивнул, обожающе глядя на Чунхёна. Чунхён вернулся к прерванному занятию, вновь заставляя Хёнсына сходить с ума от удовольствия. Хёнсын уже мог только непрерывно стонать от переполнявших его ощущений, пока Чунхён ласкал его губами. Но вдруг он почувствовал уже знакомое болезненное проникновение пальцев Чунхёна внутрь него. Хёнсын слабо вскрикнул, но Чунхён быстро скользнул языком вокруг его головки, из-за чего Хёнсын, позабыв о боли, вновь увидел перед глазами фейерверк.
Отвлекая Хёнсына от неприятных ощущений, Чунхён успел его растянуть достаточно. Потом он, на минуту оставив тяжело дышащего Хёнсына, схватил из прикроватной тумбочки флакончик с гелем. Выдавив на ладонь нужное количество смазки, он нанёс её на свой член и, наконец, вошёл в Хёнсына, который тут же обхватил его талию ногами, стараясь привыкнуть к странному чувству. Чунхён не спеша, стараясь не напоминать Хёнсыну о предыдущем, не самом удачном опыте, двинулся вперёд.
Хёнсын всё это время прислушивался к себе. Этот раз действительно отличался. Боли было гораздо меньше. Когда он ощутил, как Чунхён стал двигаться в нём, он ожидал, что снова почувствует пресловутую иглу в позвоночнике, но она всё не появлялась. Вскоре он уже ничего не мог поделать, кроме как стонать в ответ на каждое движение Чунхёна, который постепенно убыстрял ритм.
Заметив, что Хёнсын не сопротивляется ему и явно не чувствует боли, Чунхён вышел из него.
- Чунхён! Почему ты остановился? – Хёнсын возмущённо распахнул глаза.
- Просто хочу продлить удовольствие. – Чунхён потянул его за руку, вынуждая встать на колени. Он развернул его к себе спиной, упирая руками в спинку кровати. Хёнсын с готовностью откинулся на его плечо затылком, закусив губу, когда член Чунхёна вновь оказался в нём.
Чунхён сжал его бёдра руками, медленно притягивая Хёнсына к себе, чтобы проникнуть глубже. Он прижался губами к его шее, там, где бился пульс, а рукой начал медленно водить по члену Хёнсына.
Хёнсын прогнулся в талии, внезапно почувствовав острый укол удовольствия, когда Чунхён задел какую-то особую точку внутри.
- Чунхён! – вскрикнул он. – Да, вот так…
Чунхён увеличил скорость толчков, почти выходя из Хёнсына и вновь заполняя его до конца. Хёнсын вслепую нашёл губы Чунхёна, целуя его, чтобы заглушить собственные крики. Спустя несколько мгновений он кончил в ладонь Чунхёна и обессилено наклонился вперёд, поддерживая себя руками. Чунхён, ощутив, как Хёнсын сжал его внутри, сам был не в состоянии больше сдерживаться. После нескольких движений в уже каком-то рваном ритме, он кончил в Хёнсына.
Чунхён бережно положил всё ещё находящегося в полузабытьи Хёнсына на кровать, и сам лёг рядом, убирая волосы с его лица.
- Всё-таки… Ты за этим и пришёл? – поинтересовался он, когда Хёнсын, наконец, смог открыть глаза.
- Я не знаю, зачем я пришёл. Но, думаю, секс – это лучший вариант, - Хёнсын слабо улыбнулся.
15 марта 2011 года.
Хёнсыну не хотелось просыпаться. Во сне было слишком хорошо. Там было горячее дыхание, сильные руки, осторожные прикосновения и мягкие, почти невесомые поцелуи. Поэтому Хёнсын лишь крепче зажмурился, чтобы продлить эти приятные ощущения.
- Я думал, ты мне приснился, - раздался над ухом негромкий голос Чунхёна, заставивший Хёнсына распахнуть глаза в изумлении. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы расставить всё по местам в своей голове. Прошлая ночь не была очередным сном, как и то, что происходило сейчас. Чунхён на этот раз не ушёл, не оставил его. Более того, он обнимал Хёнсына и смотрел на него снова с этой мягкой улыбкой.
Раньше Хёнсын не понимал значения выражений «на седьмом небе» или «на Облаке 9». А теперь он сам это испытывал. Это не просто радость, восторг, удовольствие. Это ещё и неповторимое чувство защищённости, непоколебимого спокойствия, необъяснимой уверенности, что всё будет хорошо. Никогда до этого Хёнсын себя так не чувствовал. Он больше не хотел ни о чём думать. Ему было всё равно, что с ним будет дальше. Важен был только этот момент. Важны были только они вдвоём. И пусть потом случится, что угодно.
- Не хочешь ещё немного поспать? Сейчас ещё рано, - Чунхён притянул его к себе.
Хёнсын, ничего не говоря, помотал головой, утыкаясь лицом в его плечо и вдыхая его запах.
- Почему ты молчишь? – Чунхён запустил пальцы в его тёмные волосы, слегка поглаживая его затылок, словно Хёнсын был ребёнком, которого нужно было успокоить.
- Не знаю, что сказать. Вдруг я скажу какую-нибудь глупость, и ты опять уйдёшь? – Хёнсын инстинктивно прижался к нему теснее, обхватывая его руками.
- Ты только что её сказал, но, как видишь, я ещё здесь, - Хёнсын по голосу определили, что Чунхён улыбается. И почувствовал, что на его лице сама собой тоже возникает улыбка.
«Скажи ему, что ты его любишь», - внезапно потребовал внутренний голос. Хёнсын даже вздрогнул от этой мысли. До этого он боялся озвучить её даже про себя. Нет, он точно был ещё не готов. К тому же, это определённо всё испортит... Вряд ли это то, что хочет услышать Чунхён.
- Хёнсын… Я хочу спросить, - внезапно Чунхён сам оборвал поток мыслей Хёнсына.
- Что? – Хёнсын посерьёзнел.
- Ты… меня не помнишь? – после долгой паузы, наконец, договорил Чунхён. Хёнсын почувствовал, как он весь ощутимо напрягся в ожидании ответа.
Хёнсын вскинул на него изумлённо округлившиеся глаза:
- Что?! Ты хочешь сказать…
- Ничего, - Чунхён быстро прервал его, - Забудь. - Он снова улыбнулся, только на этот раз немного отстранённо.
- Но… - Хёнсын попытался возразить, однако Чунхён предпочёл заткнуть его глубоким поцелуем, не оставляя ему возможности продолжить мысль. И Хёнсын не мог ничего сделать, кроме как податься вперёд, растворяясь в ощущениях. Это так легко – снова выбросить всё из головы, когда Чунхён такой нежный и сильный, и не оставляет никаких шансов сопротивляться дальше.
Их поцелуи становились всё более жадными и страстными. Хёнсын уже начал негромко стонать, чувствуя, как ладони Чунхёна сжимают его бёдра, но тут в комнате раздался резкий звонок телефона. Чунхён чуть отстранился от Хёнсына, вслушиваясь в громкие звуки с раздражённым выражением лица. Но всё же он не выдержал и, нашарив на тумбочке свой сотовый, нажал на кнопку.
- Да? – холодно произнёс он. Из трубки ему что-то ответили. Что-то такое, отчего лицо Чунхёна мгновенно стало деловым и собранным. – Понятно. Сейчас. Ждите, ничего без меня не делайте.
Хёнсын не сумел сдержать разочарованный вздох, что, естественно, не укрылось от Чунхёна.
- Я вернусь вечером, - как бы извиняясь, предупредил он, коротко целуя его в губы. – Ты останешься в этой комнате?
Хёнсын сел на кровати, наблюдая, как Чунхён одевается, и покачал головой:
- Нет, вернусь обратно.
- Как хочешь, - Чунхён уже застегнул пуговицы на рубашке и теперь спешно повязывал галстук. - Иди сюда, - неожиданно приказал он.
Хёнсын выскользнул из-под одеяла и подошёл ближе к нему. Чунхён обхватил его за талию и прижался губами к шее, там, где чувствовалось биение пульса.
- Чёрт, как же я тебя хочу… - с сожалением протянул он.
- Ты же вернёшься вечером, - Хёнсын заставил себя улыбнуться.
- Пожалуйста, только не начни снова сходить с ума без меня, - торопливо попросил Чунхён, хватая свой пиджак, - Всё будет хорошо, Хёнсын.
- Я тебе верю, - прошептал Хёнсын, глядя на закрывшуюся за Чунхёном дверь.
***
Хёнсын лежал в ванной. Он с трудом уговорил себя залезть в неё, всё-таки плохих воспоминаний, связанных с этим местом было предостаточно. Однако через некоторое время он перестал чувствовать неприятное напряжение и смог чуть успокоиться, позволив себе прикрыть глаза, и дать мыслям течь в свободном направлении.
День тянулся мучительно медленно. В ожидании Чунхёна Хёнсын просто не знал, куда себя деть. Он, наконец, решился прямо у него спросить всё, что продолжало терзать его всё это время. Да ещё и этот его вопрос утром... Неужели они раньше встречались? Тогда почему Хёнсын абсолютно этого не помнил? Он не верил, что мог просто забыть Чунхёна.
Нет, он точно должен всё выяснить.
Пусть сейчас всё и выглядит хорошо, но Хёнсын всё равно понятия не имеет, что же будет дальше. Может быть, он больше и не боится Чунхёна, но ситуацию яснее это не делает. Наоборот, все его зашкаливающие эмоции и желания мешают думать нормально.
Хёнсын вылез из ванной, вытираясь и натягивая снова свою длинную футболку. Он взял расчёску и стал бездумно водить ею по волосам, стараясь не глядеть на пустую зону над раковиной, где раньше висело зеркало.
Он влюбился в первый раз за всю жизнь. И до сих пор не мог сказать, чем это вызвано. Может, он на самом деле сходит с ума? Может, это какая-то болезнь? Хёнсын не был силён в психологии, но сам прекрасно осознавал, что то, что он испытывает, мягко говоря, не слишком нормально.
Он попытался подвергнуть свои чувства критике, но в голову тут же вернулись воспоминания о Чунхёне, сбивая Хёнсына с мыслей, заставляя его чуть улыбнуться.
Внезапно он услышал, как в комнате открылась дверь. «Чунхён!» - вспыхнула в голове радостная мысль. Хёнсын, как был в футболке, выбежал из ванной.
В комнате был Сану.
Хёнсын инстинктивно попятился, испуганно на него глядя.
- Привет, - бросил Сану, делая шаг в комнату и улыбаясь. От этой улыбки Хёнсын буквально ощутил, как неприятный холодок скользнул по спине, заставляя передёрнуться. Что не ускользнуло от Сану.
- Ты мне не рад, сладкий? - мурлыкнул он, не сводя с Хёнсына пристального взгляда. Сану плотно закрыл за собой дверь.
- Что тебе надо? – Хёнсын постарался унять дрожь в голосе. Получилось плохо.
- А то ты не догадываешься, - Сану стал медленно обходить его по кругу, - Отлично выглядишь, кстати. Общение с нашим хозяином пошло тебе на пользу, мелкая потаскушка? – приторным тоном поинтересовался он.
Хёнсын вскинул на него шокированный взгляд.
- Я не... – начал он.
- Не потаскушка? – любезно продолжил за него Сану, подходя ближе. – А кто тогда? Судя по всему, ты отличная домашняя игрушка. Хорошо ублажил нашего Чунхёна. Мне даже завидно стало.
Хёнсына начало ощутимо трясти от его слов.
- Замолчи! Ты ничего не знаешь!
- А что мне нужно знать? – с интересом переспросил Сану, пытаясь схватить его за руку. – Не рассказывай, лучше покажи!
Хёнсын увернулся, пытаясь проскользнуть в ванную комнату и запереться там, но Сану оказался проворнее. Он успел дёрнуть его за футболку, останавливая, и швырнуть на кровать.
- Чунхён потом с тобой разберётся!
- Что? Шлюшка, ты не слишком ли высоко себя ставишь? – зло оборвал его Сану. – Ты для него просто прихоть. Ты уже возомнил себе что-то, как я посмотрю?
Сану рванул на нём футболку. Хёнсын услышал треск рвущейся ткани и засопротивлялся ещё отчаянней, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя. Но силы были слишком неравны. Сану вжал его в кровать, наклонившись к нему.
- Он бы всё равно отдал тебя нам, после того, как бы ты ему наскучил. У тебя, конечно, очень симпатичное личико, но неужели ты думаешь, что можешь привлекать его вечно?
- Нет, не правда!
- Тебе нужно с этим смириться, - Сану довольно рассмеялся, - Ты просто дешёвка, детка. Надо показать тебе, где твоё место, раз наш Чунхён сам этого сделать не может. Хотя, что с него взять? Он такой же мальчишка, как и ты. Просто пытается отыгрывать страшного Злого Волка.
- Он убьёт тебя, - всхлипнул Хёнсын.
- За что, интересно? Сейчас мы развлечёмся, а потом ты отправишься в ванную. Я слышал, ты у нас любитель соскочить с этой жизни по-лёгкому? Не переживай, что в тот раз не получилось. Сегодня добрый дядя Сану поможет тебе довести дело до конца. А твой труп уже не сможет никому ничего рассказать, так ведь? Это немного прискорбно. Хотя... можно подумать, Чунхён будет по тебе убиваться. Я ведь, в каком-то смысле, оказываю ему услугу. Он слишком много времени тебе уделяет. А если этот молокосос хочет стать серьёзным человеком, он не должен зацикливаться на постельных грелках, правда?
- Ублюдок! - Хёнсын с ожесточением взмахнул рукой, отчего на лице у Сану появилось несколько царапин.
- Ах, ты, дрянь... – процедил он. От души замахнувшись, он с силой вмазал Хёнсыну по щеке, отчего в голове у того аж зазвенело, а перед глазами поплыли цветные круги.
Сану воспользовался тем, что он временно прекратил отбиваться, и подмял его под себя, раздвигая его ноги. Каскад отвращения сразу же привёл Хёнсына в чувства, он вновь стал отталкивать его от себя. Сану перехватил его руки над головой и сжал их, лишая Хёнсына возможности сопротивляться. Хёнсын закричал, но его крик перекрыл резкий громкий хлопок. Сану внезапно обмер. Всё та же скользкая, сальная улыбка застыла на его губах. А в следующий момент он начал безвольно оседать на Хёнсына. Хёнсын почувствовал, как на него стекает какая-то липкая горячая жидкость.
Внезапно кто-то рывком стащил с него Сану. Хёнсын с невыразимым облегчением увидел Чунхёна, который брезгливо столкнул грузное тело Сану с кровати. В руке Чунхён держал ещё чуть дымящийся пистолет.
- Чунхён... – Хёнсын попытался проглотить возникший в горле ком, чувствуя, что он вот-вот готов разрыдаться от нервного напряжения.
Чунхён отложил пистолет в сторону и молча обнял его, крепко обхватывая руками. Хёнсын с готовностью уткнулся в его плечо, чувствуя, как по щекам бегут слёзы.
- Тише, тише... Я рядом, - негромко приговаривал Чунхён, - Всё закончилось. Он тебя больше не тронет. Ну же, успокойся...
- Я так испугался, - спустя несколько минут Хёнсын отстранился от него. – Чунхён, ты весь в крови! – вскрикнул он, разглядывая когда-то бывшую белой рубашку Чунхёна.
- Ты тоже, - Чунхён смахнул с его щёк слёзы. – Пойдём отсюда, тебе надо привести себя в порядок.
Хёнсын медленно кивнул и перевёл взгляд на валяющийся на полу труп Сану. Его тут же сильно замутило от вида его размозженного пулей затылка, из которого уже натекла лужа крови и ещё какого-то желтовато-серого вещества, о котором Хёнсын предпочёл не задумываться. Он быстро отвёл взгляд, хватая Чунхёна за руку.
- Не смотри, не надо тебе этого видеть, - Чунхён подхватил Хёнсына, которого снова начала колотить крупная дрожь, на руки и понёс к выходу.
***
- Тебе лучше? – Чунхён бережно закутал его в огромное полотенце.
- Да, - Хёнсын нашёл в себе силы кивнуть и даже слабо улыбнуться.
Они были в спальне Чунхёна. Чунхён уже успел хорошенько отмыть его от крови Сану, попутно стараясь утешить Хёнсына, у которого перед глазами до сих пор стояло лицо убитого бандита.
- Чунхён, я не знаю, чтобы со мной было бы, если бы ты не пришёл...
- Не думай об этом, - Чунхён принялся старательно вытирать его волосы, - Я же успел. Вот же скотина, - не сдержавшись, процедил он, - Давно мне Акира говорил, что от Сану нужно избавиться. Чёрт, почему я его не послушал?!
- Чунхён... Ты уже убивал людей до этого? – осторожно спросил Хёнсын, перехватывая руку Чунхёна.
- Да, - просто ответил Чунхён, испытующе глядя на Хёнсына. – И что из того? Не забивай себе голову, Хёнсын.
- Я не знаю... Это же неправильно, - Хёнсын попытался от него отстраниться.
- Неправильно – это пытаться изнасиловать беззащитного парня, - жёстко отрезал Чунхён. – Хёнсын, если бы мне пришлось убить хоть десять таких, как он, чтобы спасти одного тебя, думаешь, я бы задумался?
Они несколько минут провели в молчании.
- Прости меня, мне не нужно лезть в твои дела, - Хёнсын осторожно обнял Чунхёна, словно боялся, что он сейчас его оттолкнёт. – Спасибо тебе...
- Не говори глупостей, - выдохнул Чунхён ему на ухо, обнимая чуть крепче.
Хёнсын почувствовал, что глаза вновь начинает жечь. Сейчас он уже даже не мог сказать, что является этому причиной: пережитый страх или все эти чувства, которые в нём вызвал Чунхён. В этот момент он точно знал, что любит его, и что ему безразлично, сумасшедший он после этого или нет.
- Ты снова плачешь, - обессилено заметил Чунхён, - Почему?
Хёнсын покачал головой, вытирая набегающие слёзы.
- Я просто глупый. Не обращай внимания, это сейчас пройдёт...
- Я не могу, - с ожесточением заметил Чунхён, - Ненавижу твои слёзы!
- Прости меня, прости... – Хёнсын с силой потёр глаза, чтобы остановиться.
- Обещай мне больше не плакать, - строго попросил Чунхён, обхватывая его лицо ладонями, - Твои слёзы сводят меня с ума. Это самое неправильное, что я когда-либо видел. Ты больше никогда не заплачешь, запомни это. Потому что я так сказал.
Хёнсыну вдруг показалось, что сейчас тот момент, когда он просто не может не сказать Чунхёну, что любит его, но вновь что-то внутри его остановило. Он проглотил уже почти сорвавшиеся слова и помотал головой, отгоняя ненужные мысли.
- Я обещаю тебе, - тихо произнёс он, - Ты их больше не увидишь.
В комнате снова наступила тишина.
- Мне надо идти, - поднялся Чунхён с кровати, - Оставайся здесь.
- Я устал, - признался Хёнсын. – Можно я лягу спать?
- Да, конечно, - Чунхён отложил полотенце в сторону и укрыл Хёнсына одеялом. – Отдохни. Мне нужно ещё кое-что уладить. Я потом приду.
- Мне тебя подождать? – сверху вниз посмотрел на него Хёнсын, устраиваясь поудобнее.
- Нет, спи, - Чунхён наклонился, ловя его губы своими. Хёнсын ухватился за его воротник пальцами, притягивая его ближе.
- Ладно, - Хёнсын, наконец, оторвался от него, - Иди.
- Спокойной ночи, Хёнсын.
Хёнсын прикрыл глаза и впервые за эту неделю уснул сразу же, безо всяких ненужных мыслей и терзаний. Он просто чувствовал себя слишком вымотанным.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
7 марта 2011 года
***
Когда Хёнсын пришёл в себя, вокруг царила тьма. В первую минуту его охватил страх, что он ослеп. Но спустя ещё немного времени, к нему вернулось ощущение реальности, ощущение происходящего, которое помогло ему примерно понять, где он и что с ним. Самой приятной новостью – точнее, единственной приятной новостью - было то, что он не ослеп, просто вокруг его головы был туго обмотан кусок грубой плотной ткани, не позволявшей ему видеть хоть что-нибудь вокруг себя. Поэтому опираться он мог только на физические чувства: к примеру, спиной он прижимался к шершавой стене, сидя при этом на холодном влажном полу, а руки его в запястьях была скованы, скорей всего, наручниками и подвешены где-то чуть выше головы – не самая удобная поза.
Но Хёнсыну было наплевать на позу и на все неудобства. В голове сразу же появилось слишком много пугающих мыслей, чтобы думать о банальном комфорте. С головой, кстати, тоже было не в порядке: она болела так, словно в неё с разных сторон воткнули множество острых игл. Вдобавок, ужасно тошнило. Достаточно симптомов, чтобы заподозрить сотрясение. Но и это волновало Хёнсына, куда меньше, чем сама причина того, что он находился связанным в чьём-то подвале (в том, что это был именно подвал, сомнений не оставалось: достаточно было вдохнуть характерный затхлый воздух). Парень попытался восстановить события сегодняшнего дня (пусть даже он и не был уверен, что пробыл здесь меньше суток и всё ещё находится в том самом дне, который помнит).
Процесс вспоминания оказался намного сложнее, чем он подозревал: мешала и поистине ужасающая головная боль, и только усиливающаяся тошнота, и затёкшие мышцы всего тела, и, что хуже, страх перед неизвестным похитителем (или похитителями). Но постепенно, словно трудная мозаика, обрывочные картинки стали складываться в более-менее понятную картину.
Последним, что он помнил, было то, как он возвращался из университета домой, на свою съёмную квартиру. Было уже довольно поздно и прохладно, он подсознательно ускорял шаг, чтобы быстрее оказаться в тёплом помещении. Впрочем, до дома оставалось совсем чуть-чуть. Оставалось только пересечь небольшой внутренний двор. Занятый своими мыслями, Хёнсын обратил мало внимания на тёмную машину, стоявшую около входа в дом. Поравнявшись с ней, он услышал звук открывшейся дверцы…
Ну, вот и всё. Дальше только удар по затылку, и свет как будто выключили. Классика. Хёнсын прерывисто вздохнул. Сколько раз мы слышим подобные истории, но не становимся осторожнее. Пока такое не случается с нами.
Хёнсын подергал руки вниз, проверяя, как крепко он прикован. Естественно, ничего этим не добился, только лишний раз послушал, как металл наручников скребёт обо что-то, кажется, такое же металлическое. Он слегка согнул пальцы, дотягиваясь ими до торчащей из стены какой-то железной трубы, которая, судя по очертаниям, загибалась кверху. Отлично. Никаких шансов. Осторожно поводив перед собой ногами, Хёнсын прощупал пространство перед собой. Абсолютно пусто, всё тот же гладкий бетон. Хёнсын вновь вздохнул, но на этот раз с целью успокоится, тем более что головная боль начинала сводить его с ума. Стараясь не паниковать, Хёнсын начал анализировать ситуацию, в которой он оказался.
Итак, он неизвестно где, похищенный неизвестно кем, вдобавок связанный и ничего не видящий. Во всяком случае, во всей ситуации есть огромный плюс – его не убили. Или не убили пока, что тоже может быть вариантом. Но об этом лучше не думать, а единственное, что он может сейчас делать – ждать.
Однако ждать пришлось не так уж и долго. Ватную тишину, сковавшую пространство вокруг, в один момент разбило сразу множество звуков. И чьи-то голоса, и шаги, и, наконец, звук распахнувшейся двери. Хёнсын перевёл дыхание, но решил пока ничего не говорить.
- Он так и не очухался? – раздался мужской голос, после чего Хёнсын почувствовал лёгкий пинок в голень.
- Не трогай его, - приказал второй голос, так же мужской, но говорящий с ощутимым акцентом.
- Да, брось, что случится-то? Можно подумать, этот щенок вообще кому-то нужен!
- Как минимум, он нужен хозяину, так что держи себя в руках, Сану, - холодно откликнулся второй.
- Ага. Интересно зачем… - в голосе этого Сану прорезались какие-то совсем уж неприятные скользкие интонации. – Хотя… я догадываюсь.
- Перестань нести чушь.
- Да ты его хоть видел без этой повязки, Акира? – Сану громко рассмеялся. – Клянусь, если бы хозяин не сказал, что это парень, я бы принял его за девку. Этакое смазливое личико у парня… Так что я могу понять хозяина.
- Не смеши меня. Тебе, чтоб его понять, мозгов не хватает явно, - устало ответил Акира.
- Ой-ой… - издевательски протянул Сану, - Тогда зачем ему эта кукляшка? Кому из нас ещё мозгов не хватает.
- Он как-то связан с бизнесом, - заметил Акира, - Этого достаточно.
- Ну, не знаю… Я бы с ним поразвлёкся, - со смешком сказал Сану, и Хёнсын почувствовал, как по спине пробегает неприятная дрожь. Он ещё крепче зажмурился, надеясь, что Акира остановит его.
- Ага, а потом хозяин тебя бы кастрировал. И убил. – Уверенно заявил Акира.
- Да, ну… Было бы из-за кого, - грубо бросил Сану, однако, уверенности в его голосе поубавилось.
Внезапно Хёнсын услышал, как в подвал стремительным шагом вошёл ещё кто-то.
- Что вы здесь копаетесь? – отрывисто бросил третий.
- Он ещё не пришёл в себя, - негромко ответил Акира.
- И? В чём проблема? Привести в себя его не можете? – в голосе отчётливо прорезалось недовольство.
- Сейчас, хозяин, - почтительно откликнулся Акира.
- Да, ладно уже. Я сам.
Хёнсын почувствовал движение воздуха перед собой, означающее, что кто-то наклонился к нему. Он ощутил прикосновение холодных пальцев к своей коже. Чужие руки переместились на его затылок, распутывая узел на повязке и освобождая его глаза. Хёнсын не торопился открывать глаза, заботясь о правдоподобности. За что и поплатился, получив две оплеухи. Он испуганно распахнул глаза и первое, что он увидел - было сосредоточенное молодое лицо, принадлежащее привлекательному парню, на вид примерно такого же возраста, как и сам Хёнсын. И это «хозяин»? Хёнсын вновь прикрыл глаза и озадаченно потряс головой.
- Ты в порядке? – осведомился парень у него.
Хёнсын промолчал, предпочитая особо не жаловаться на своё состояние. Он бегло огляделся. Всё, как он и думал. Небольшой тёмный подвал, прямо напротив Хёнсына дверь, за которой видна лестница наверх. Помимо него в комнате три человека. Означенный молодой парень, продолжавший внимательно на него смотреть, и двое мужчин постарше. Один классический «бугай» - высокого роста и внушительных размеров с бритой головой и злым пристальным взглядом. Второй – на вид типичный японец, небольшого роста и деликатного сложения со спокойным, ничего не выражающим лицом.
- Свободны, - парень взмахом руки приказал им уйти, не сводя взгляда с Хёнсына, которому под этим взглядом становилось всё неуютнее и неуютнее. Что-то в его глазах было такое, отчего Хёнсын понял, что слова Акиры насчёт «кастрирует и убьёт» не были блефом и преувеличением. Такой бы смог. И от этого понимания Хёнсыну легче не становилось.
- Ну? – парень слегка недоумённо изогнул бровь.
Хёнсын ответил ему вопросительным взглядом, но промолчал, чтобы не сболтнуть лишнего и не разозлить своего похитителя. Впрочем, тот признаков агрессии не проявлял. Он присел перед Хёнсыном на корточки и поинтересовался:
- Чего не вопишь? Не боишься?
«Боюсь», - хотел ответить Хёнсын, - «Очень боюсь». Но, призвав на помощь всю свою гордость, лишь слегка отрицательно покачал головой.
- Забавно, - вздохнул парень. – Ну, ладно, может, так даже лучше.
Он чуть качнулся вперёд, замирая на расстоянии нескольких сантиметров от лица Хёнсына.
- Если будешь и дальше таким хорошим мальчиком, Хёнсын, - доверительно заговорил он, - Ничего с тобой не случится. Просто побудешь здесь немного. Хорошо?
Хёнсын вновь ограничился простым кивком, невольно отводя взгляд в сторону, чтобы не заглядывать в глаза напротив.
- Понятливый, - с удовольствием заключил похититель. – И тихий. Просто прелесть.
Неожиданно он ухватил Хёнсына за подбородок и развернул его лицо к себе, вновь устанавливая зрительный контакт.
- Ты так и будешь молчать? – осведомился он, сжимая пальцы до тех пор, пока Хёнсын не вскрикнул от боли. – Отлично, а то я уже думал, что ты немой. Ну, давай, скажи мне что-нибудь.
- Кто вы? – наконец, проговорил Хёнсын. После долгого молчания голос его звучал хрипло. Он откашлялся, машинально пытаясь растереть горло ладонью, забыв о том, что его руки сейчас подвешены наверху. Но он только поморщился, когда браслет наручников оцарапал его запястья. Чего уже переживать? За всё это время там, наверное, и так порядочные синяки и ссадины появились.
Парень с наигранным сочувствием покачал головой.
- Не дёргайся. Будет обидно, если ты себе что-то сильно повредишь.
- Кто вы? – упрямо повторил Хёнсын.
- Меня зовут Ён Чунхён, - ответил парень с таким видом, словно это должно было что-то сказать Хёнсыну. – Вижу, ты никогда обо мне не слышал? У меня дела с твоим отчимом.
- Я не общаюсь с отчимом, - автоматически откликнулся Хёнсын, а потом неожиданно понимающе воскликнул: - Так вот зачем я вам нужен? Вам нужны деньги моего отчима?
Чунхён чуть поморщился, но Хёнсын не обратил на это никакого внимания:
- Вы рассчитываете, что он заплатит за меня? – он неожиданно неверяще рассмеялся. – Боюсь, вы ошибаетесь. Отчим не заплатит за меня ни воны. У нас не те отношения.
Хёнсын понимал, что его несёт. Что он говорит слишком быстро, слишком эмоционально и явно не те вещи, которые хочет услышать Чунхён. Но он не мог себя остановить. Должно быть, со стороны это больше было похоже не истерику. Но ему было всё равно. Слишком долго он находился в диком нервном напряжении, слишком сильно старался вести себя спокойно.
- Какая глупость! Вам надо было лучше подготовиться, а? Мой отчим ненавидит меня, он выгнал меня из дома, после того, как моя мать умерла! А вы думаете, что он заплатит вам! За меня! Да он скорее даст вам денег, чтобы вы меня закопали в этом подвале!
Он судорожно всхлипнул, чувствуя, как начинают гореть глаза. Да, самое то… Лучше уж сейчас поплакать, чем продолжать сходить с ума от страха.
Но его слёзы самым эффективным способом остановил Чунхён. Замахнувшись, он с силой хлестнул его по щеке, так что, Хёнсын резко ударился головой о стену. Он вскрикнул, чувствуя, как в затылке пульсирует комок нестерпимой боли и огромными перепуганными глазами взглянул на Чунхёна, который с самым равнодушным видом разминал пальцы.
- Не вздумай устраивать истерик, - коротко предупредил он, - Мне на хрен не нужны деньги твоего ублюдка-отчима. И мне абсолютно неинтересно слушать твоё нытьё.
Он поднялся и вышел из подвала, закрыв за собой дверь.
Хёнсын прикусил нижнюю губу, пытаясь унять невыносимую боль и не начать снова плакать. В конце концов, этот Чунхён в чём-то прав. Рыдать ему сейчас точно было нельзя. Мало того, что это не поможет, так и это чудовище на его слёзы неадекватно реагировало.
Он закрыл глаза и аккуратно, чтобы не сильно задеть ушибленное место, откинулся головой на холодную стену, медленно выдохнул через нос, успокаиваясь. Помогло мало. Честно говоря, Хёнсын был неуверен, испытывал ли он когда-либо раньше столько неприятных физических ощущений сразу. Казалось, что у него болело всё. Рук он уже почти не чувствовал – настолько они затекли, спина и ноги приближались к этому же состоянию. Хуже всего, конечно, была голова. Он даже допускал возможность того, что у него сотрясение – всё-таки Чунхён приложил его более чем неслабо. Он ещё сильнее впился в губу зубами, но до конца жалобный всхлип сдержать всё равно не получилось. Ноющая боль в затылке быстро нарастала, заполняя всю голову, перед глазами поплыли яркие круги, после чего Хёнсын всё же потерял сознание.
***
Очнулся он неизвестно через сколько времени всё от той же невыносимой боли. Сейчас от неё хотелось уже не плакать, а просто кричать. Чтобы хоть как-то отвлечься от ощущения того, что все мышцы горят просто адским огнём, а в голову воткнуто несколько десятков спиц. Хёнсын постепенно уже утрачивал чувство реальности, поэтому даже не сразу заметил, что дверь вновь открылась, впуская Чунхёна и его помощников.
Не говоря ни слова, Чунхён подошёл и отпер замок на наручниках Хёнсына. Руки парня тут же безвольно упали на его колени, поскольку у него не было пока возможности хоть как-то ими шевелить, до такой степени они атрофировались.
- Истерик больше не предвидится? – холодно осведомился Чунхён. Хёнсын попробовал кивнуть, но собственное тело его почти не слушалось. – Мигни, если понимаешь, о чём я, солнышко.
Хёнсын послушно мигнул, с неожиданным облегчением отмечая, что хотя бы такие простые вещи для него ещё под силу.
- Замечательно. Сану, подними его, - приказал он. Здоровяк с готовностью подхватил Хёнсына с пола, с каким-то странным выражением уставившись в его лицо. Хёнсын невольно содрогнулся, проклиная то, что сейчас не может идти сам, и вынужден ощущать эти прикосновения, от которых его почти выворачивало наизнанку. Он постарался отвлечься от этого и перевёл взгляд на Чунхёна, который шёл чуть впереди них. Каким-то образом, из всей этой компании он чувствовал отчётливую неприязнь только к этому самому Сану, а избивший его Чунхён особых отрицательных эмоций не вызвал. Это было странно. Очевидно, решил Хёнсын, это что-то посттравматическое. Чунхён хотя бы не изъявлял желания его изнасиловать, в отличие от этого Сану. Вспомнив этот факт, Хёнсын едва не отпрянул от держащего его громилы, чуть не свалившись на пол. Чунхён, услышав эту возню, тут же обернулся и смерил Хёнсына предостерегающим взглядом. Хёнсын послушно замер, помня о том, какая тяжёлая у Чунхёна рука. Он заставил себя перестать думать о Сану и принялся разглядывать место, в котором оказался. Когда они выбрались из этого пресловутого подвала, стало видно, что это вполне приличный особняк, ничем особо не похожий на логово похитителей, как его себе представлял Хёнсын. Только вот обслуга здесь была явно какая-то странная. Женщин попадалось не слишком много (за всё время Хёнсын видел от силы трёх), причём все они тенями скользили вдоль стен, уперев взгляды в пол, и на странную процессию с избитым Хёнсыном не обращали ровным счётом никакого внимания. Зато мужчин было гораздо больше. Но вид у всех них был такой, словно здание находится на военном положении. Все они при встрече с Чунхёном почтительно склоняли головы и спешили дальше по своим (несомненно, незаконным) делам. Хёнсын незаметно с сожалением покачал головой. Сбежать отсюда будет очень проблематично.
- Будешь жить здесь, - сообщил Чунхён, распахивая какую-то дверь, за которой оказалась неожиданно приличная комната. – Положи его на кровать.
Сану медленно опустил его, одарив на прощанье широкой многообещающей улыбкой.
- Акира, позаботься о нём, - продолжил раздавать приказы Чунхён, - Я не хочу, чтобы он помер, пока будет у меня. Понятно?
- Да, хозяин, - кивнул Акира, подступая к Хёнсыну с явной целью снять с него футболку. – Сану, выйди.
Здоровяк не пошевелился, демонстративно игнорируя приказ японца и продолжая пялиться на Хёнсына.
- Выйди. Оглох, что ли? – прикрикнул Чунхён, бросая на Сану недовольный взгляд. Тот, наконец, послушался и неохотно вышел.
- Закроешь его потом, - бросил Чунхён напоследок, собираясь также оставить их одних. Но в дверях он развернулся и с лёгким сожалением глянул на Хёнсына, - Хёнсын, я не чудовище. Просто не делай глупостей и всё будет хорошо.
- Я уже понял, - смог проговорить Хёнсын. Чунхён хмыкнул и вышел, оставив его наедине с японцем, который принялся невозмутимо стаскивать с него одежду. Игнорируя боль, Хёнсын сжал футболку руками и умоляюще уставился на него.
- Не беспокойся, - неожиданно мягко проговорил тот, - Я ничего тебе не сделаю. Мне просто надо тебя осмотреть. Я не Сану.
Хёнсын постепенно разжал пальцы и попытался расслабиться, чувствуя, как чужие ладони осторожно разминают его затёкшие мышцы.
- Голова сильно болит? – между тем поинтересовался Акира. – Не тошнит? Видишь нормально?
- Да… Относительно, - Хёнсын попытался выдавить из себя улыбку.
- Выпей, - мужчина вложил в его рот две таблетки и приподнял его голову, чтобы помочь запить их водой. – Тебе нужно отдохнуть.
Хёнсын через силу проглотил лекарство.
- Сейчас ты уснёшь, - предупредил Акира, укрывая его тонким одеялом. – Всё будет в порядке.
- Надеюсь, - прошептал Хёнсын, с невыразимым наслаждением чувствуя, как постепенно уходит проклятая мышечная боль.
Акира, неслышно ступая, вышел. До Хёнсына донёсся звук повернувшегося ключа.
В конце концов, думал Хёнсын, всё могло быть куда хуже. Во всяком случае, сейчас он не висит в сыром подвале, а лежит в тёплой постели и уже даже чувствует, как начинает действовать обезболивающее. Возможно, если вести себя тихо, всё действительно закончится хорошо, как и сказал Чунхён. Чунхён... Мысли Хёнсына мгновенно перекинулись на личность «хозяина». Как кто-то настолько молодой может заправлять преступной группировкой? Ну, или кто они тут... Хотя поверить в то, что все виденные им сегодня люди – законопослушные граждане – было сложно. Нет, они не были увешаны оружием, и не имели все, как на подбор, зверские рожи и не посыпали всё вокруг себя наркотиками, но одного взгляда на них хватало, чтобы понять, чем они живут.
А руководит ими ровесник Хёнсына. С ума сойти... Но с другой стороны, несмотря на внешность, в Чунхёне чувствовалось то, чего всегда не хватало самому Хёнсыну: решительность, сила воли, безграничная уверенность в себе и пробивная агрессия. Гремучий коктейль. Но, надо признать, уважение он вызывал, бесспорно. Одним пронзительным взглядом он мог выразить очень много.
Вспомнив тёмные холодные глаза, Хёнсын невольно вздохнул, потерев кончиками пальцев скулу, по которой его ударил Чунхён. Наверняка, там уже огромный синяк. Хотя, синяком больше, синяком меньше – какая разница. Главное, что он живой и его никто не трогает.
Поэтому засыпал Хёнсын почти в оптимистичном расположении духа, насколько это вообще было возможно в такой ситуации.
8 марта 2011 года
В обычное время разбудить Хёнсына было почти нереальным делом, но на следующее утро он подскочил, как только дверь в комнату открылась, и на пороге оказался Акира. Нет, он проснулся не от звука его шагов, не от боли, не от чувства опасности. Он проснулся от абсолютно одуряющего запаха еды. Парень мгновенно сел на кровати, отмечая, что собственное тело вновь отлично его слушается, и горящими глазами уставился на поднос. Он ничего не ел уже больше суток, немудрено, что вид простого риса с кимчи и рыбой вызвал у него острое ощущение счастья.
После завтрака Акира помог ему встать и показал самое главное – ванную комнату, дверь в которую Хёнсын вчера даже не заметил. Отмылся он с не меньшим удовольствием, чем поел, и уже пришёл было к выводу, что с пребыванием здесь вполне можно смириться, а вчерашний день начал казаться каким-то диким сном.
Ровно до того момента, как дверь в его узилище распахнулась, впуская внутрь Чунхёна.
Хёнсын, который в это время валялся на кровати, мгновенно подскочил, как-то ощутимо подбираясь, напоминая себе о непредсказуемом характере своего похитителя. Впрочем, тот, как ни странно, был настроен вполне благодушно. По-хозяйски решительно вошёл, с комфортом расположился в кресле, стоящем напротив кровати, и взглядом приказал Хёнсыну сесть. Сам Хёнсын никак не мог понять, как это вообще возможно – что-то приказать одними глазами, да ещё так безоговорочно ясно, но у Чунхёна это получалось великолепно. Хёнсын послушно опустился обратно, по возможности избегая смотреть на Чунхёна, который, в свою очередь, самого Хёнсына беззастенчиво разглядывал несколько минут, прежде чем заговорить.
- Как себя чувствуешь? – всё, что стояло за этими словами – формальная вежливость. Хёнсын остро это ощутил, поэтому ограничился простым пожиманием плеч, что можно было понимать по-своему. Но Чунхён этим не удовлетворился, как заметил Хёнсын, этот человек вообще не любил, когда ему не отвечали.
Чунхён чуть подался вперёд (это, очевидно, тоже было своего рода привычкой) и с неожиданно мягкой улыбкой заметил:
- А ты плохо обучаемый, нэ? Запомни, милый, я не стремлюсь разговаривать со стенкой. Если я спросил, значит, я хочу, чтоб ты ответил. И не в твоих интересах вынуждать меня раздражаться.
- Я в порядке, - проговорил Хёнсын, глядя куда-то вниз. Потом, словно решившись бросить вызов, поднял голову и взглянул прямо на Чунхёна. Но, наткнувшись на всю ту же улыбку, вновь отвернулся, ещё и чуть покраснев вдобавок. – Что вы от меня хотите?
- Что ты от меня хочешь, - моментально поправил его Чунхён, пристраивая подбородок на сцепленных в замок руках. – Я тебя младше.
- Ч-что?! – Хёнсын резко перестав смущаться, изумлённо распахнул глаза.
- На три месяца, - любезно уточнил Чунхён, - Так что не стесняйся. Возвращаясь к твоему вопросу, всему своё время. И вновь повторяю, схема простая: ты не делаешь глупостей, я не делаю тебе больно. Ты же видишь, что я не садист. Я не оставил тебя в подвале, хотя после твоей истерики, у меня было на это полное право.
- У меня не было истерики, - упрямо заявил Хёнсын, - Фактически.
Чунхён рассмеялся, отчего Хёнсын невольно вздрогнул.
- Мне виднее, - заявил Чунхён, поднимаясь. – Ладно, мне нужно идти. Может, хочешь чего-нибудь? В пределах разумного.
- Можно книгу? – робко поинтересовался Хёнсын. – Хоть какую-нибудь...
Чунхён недоумённо изогнул бровь.
- Конечно, - пожал он плечами после секундной заминки. – Акира тебе принесёт. Странный ты...
- Потому, что книги читаю? – искренне не понял Хёнсын.
- Нет. Ты не нервничаешь. Почему? – Чунхён встал в дверях, с любопытством глядя на пленника.
- Ну, ты же не садист, - неожиданно для самого себя улыбнулся Хёнсын.
***
Книгу ему действительно принесли. И не одну. Так что Хёнсыну удалось хоть как-то занять себя до вечера и не думать о том, какие всё-таки планы на него имеет Чунхён. И даже о самом Чунхёне он почти не вспоминал, хотя это было очень трудно. Труднее, правда, стало, когда он заявился во второй раз, когда Хёнсын уже благополучно собирался ложиться спать. Он был уже довольно спокоен. Казалось, что ничего страшного с ним не случится, и через какое-то время он сможет покинуть это «гостеприимное» место. В конце концов, по всем канонам ему должно было быть гораздо хуже. Все просмотренные фильмы и прочитанные книги, где фигурировало похищение, описывали всё куда как мрачнее.
- Хёнсын, - сразу по-деловому начал Чунхён, - Когда ты последний раз общался с отчимом?
Хёнсын невольно поморщился.
- На похоронах матери. Два года назад, значит.
- Сколько? – Чунхён, казалось, не поверил своим ушам, - То есть вы слова друг другу не сказали на протяжении двух лет?!
Хёнсын вздохнул:
- Я же говорил, что у нас плохие отношения. Он выгнал меня из дома. Мне пришлось срочно найти работу и снять квартиру. После такого я особо не рвался продолжить общение. Теперь понимаешь, что я имел в виду...
- А наследство? – резко оборвал его Чунхён.
- Какое ещё наследство? – не понял Хёнсын, - Моей матери никогда ничего не принадлежало...
- Понятно, - Чунхён, не прощаясь, вылетел из комнаты так же стремительно, как ворвался в неё.
Хёнсын почувствовал, как столь радовавшее его спокойствие слетает с него.
«И что теперь? Судя по всему, он не особо рад этой новости... Хотя с самого начала было понятно, что отчим платить за меня не будет. Но Чунхён же сам говорил, что ему нужны не деньги. Ага, а что тогда?..»
Хёнсын резко сел на кровати. В голову начал лезть всякий бред. Точнее, это Хёнсын надеялся на то, что это бред. Некстати вспомнился чёртов Сану с его скользкими намёками. Плюс, его, Хёнсына, вечный комплекс по поводу собственной излишне женственной внешности. Комплекс, который едва ли не с детства формировался в нём под насмешками одноклассников, оскорблениями отчима и многочисленными неприятными эпизодами из его прошлого, в которых к нему с определёнными намерениями приставали парни.
Хёнсын постарался рассмеяться своим внезапным страхам. Получилось как-то фальшиво. Отлично. Чего ему только не хватало для полного счастья – так это ещё и за свою «девичью» честь бояться. Какая ирония: при обычных условиях Хёнсын бы сам, скорей всего, запал бы на Чунхёна, поскольку тот, что называется, вполне был в его вкусе, но теперь любая мысль такого плана о нём казалась довольно неприятной и неуместной. Хёнсына слегка передёрнуло. Такие отношения изначально отдают психическим расстройством, так что остаётся просто надеяться на то, что Чунхёну нравятся исключительно девушки. И он не собирается делать исключений.
Если отмести такие мотивы как деньги и секс, то Хёнсыну в голову приходил только ещё один. Месть? Недаром же Чунхёна всего перекосило, когда он говорил об отчиме Хёнсына. Если они действительно вели вместе какие-то дела, то, учитывая характер отчима, он вполне мог бы и выкинуть что-то такое, отчего Чунхён понёс бы огромные убытки. Чем не повод? Но тогда снова непонятно. Чунхён не мог не знать, что Хёнсын не общается с Суджоном (так звали его отчима). Это же очевидно. И легко понять, что тот не намерен помогать Хёнсыну хоть в чём-то. Значит, Чунхён рассчитывает не на это. А на что тогда? Убивать Хёнсына ему тоже вроде резона нет. Хотя… Хёнсын понимал, что вообще толком ничего не знает о всей этой ситуации и не может говорить наверняка. Может, он убьёт Хёнсына, а вину свалит на Суджона, чтобы его подставить.
Хёнсын нервно хмыкнул. Ну что за ересь лезет в голову? Это всё обстоятельства, обычно его мозг не рождает таких диких вещей. Но тут… Холодящее чувство неизвестности порождало таких монстров воображения, что хватило бы на несколько детективных романов. А самое ужасное во всём этом было то, что Хёнсын и близко не мог сказать, какой из его вариантов похож на истину.
9 марта 2011 года
Хёнсын почти не спал ночью, продолжая непроизвольно накручивать себя, выдумывая всё новые и новые версии того, почему же он здесь оказался. Почему-то, чем больше он над этим думал, тем страшнее они становились. Сам он даже предположить не мог, что способен сформулировать такой ужас: ведь он совершенно справедливо считал себя человеком очень мирным, тихим и неагрессивным.
В итоге, у него уже началось что-то вроде безмолвного срыва. Он не мог находиться на одном месте. Но, будучи закрытым в комнате, размер которой едва ли превышал десять квадратных метров, всё, что ему оставалось – просто мерить её стремительными шагами.
Книги больше не отвлекали. Наоборот, схватившись за одну в отчаянной надежде успокоиться, Хёнсын, прочитав от силы первую главу, выдумал новое объяснение, едва ли не более мрачное, чем предыдущее. Ему отчего-то живо представилось, как его накачивают наркотиками и сдают журналистам, которые безумно рады разнести новость о том, что пасынок одного из самых влиятельных предпринимателей страны – героиновый наркоман. Воображение живо нарисовало ему лечебницу, где врачи, подкупленные отчимом, используют на нём самые тяжёлые препараты, после чего он становится ничего не соображающим инвалидом.
Нарисованная столь ярко картина тут же заставила его подскочить с кровати. Хёнсын опрометью бросился в ванную и плеснул в разгоряченное лицо пригоршню ледяной воды. Это немного помогло ему прийти в себя, но на книги он теперь смотрел с ужасом. Они слишком сильно стимулировали его и без того сильную фантазию.
Вдобавок ко всему, Хёнсын теперь ещё и вздрагивал каждый раз, когда около его комнаты раздавались чьи-то шаги. В такие моменты он весь словно замирал, боясь пошевелиться лишний раз, про себя молясь, чтобы это оказался кто угодно, только не Чунхён.
За ночь, проведённую в самой настоящей паранойе, Чунхён в его глазах из нейтральной, в сущности, фигуры успешно превратился в какое-то чудовище, при одном воспоминании о котором Хёнсыну становилось страшно до дурноты. То, насколько тот был зол в последний раз, когда приходил к Хёнсыну, наводило на самые похоронные мысли, которые Хёнсын уже не мог от себя гнать.
Если бы он только сказал Хёнсыну, чего от него хочет, всё было бы куда лучше. Пусть хоть самое страшное. Всё привлекательнее, чем эта дурацкая неопределённость.
***
Чунхён уже как-то традиционно пришёл к нему ближе к вечеру. Тогда, когда Хёнсын уже дошёл до того, что просто сидел, раскачиваясь на кровати, мысленно вообще находясь где-то внутри себя, всё так же лихорадочно ведя полемику со своим подсознанием. Поэтому он даже не сразу обнаружил в комнате чужое присутствие. А, обнаружив, не смог даже сформулировать хоть какой-нибудь вразумительный вопрос, настолько он был потерян и напуган. Он отчаянно надеялся, что Чунхён скажет что-то сам, но тот только молча наблюдал за безрезультатными попытками своего пленника найти подходящие слова.
- Ну? Ты так и будешь тупо хлопать на меня глазами или всё-таки скажешь хоть что-то? – с явной насмешкой произнёс Чунхён после нескольких минут взаимного молчания.
От пренебрежения в голосе, от того, с какой лёгкостью прозвучали эти слова, Хёнсын весь вздрогнул.
Этому человеку плевать на всех около себя, с неожиданной ясностью понял он. Он может убить и не сожалеть об этом. Хёнсын для него – простая разменная фигура, которой он равнодушно пожертвует, когда придёт нужный момент. Все его слова о том, что всё может закончиться хорошо для Хёнсына – ложь, сказанная для того, чтобы избежать нервных срывов нужной пока «фигуры», для того, чтобы Хёнсын не приносил ему проблем, чтобы он вёл себя тихо и спокойно.
С трудом проглотив возникший в горле комок, Хёнсын глубоко вздохнул, чувствуя, как собственное напряжение, владевшее им последние сутки без малого, начинает перехлёстывать его. Краем сознания он понимал, что его истерика не закончится ничем хорошим, что надо подождать, когда Чунхён уйдёт, потому что этот человек может просто покалечить его, если Хёнсын снова доведёт его. Он закрыл глаза, пытаясь отвлечься, но следующая фраза Чунхёна не оставила ему шансов остаться спокойным.
- О Боже, - с внезапно прорезавшимся презрением медленно произнёс Чунхён. - Ты снова собираешься разреветься, не так ли? У тебя не только лицо, как у девки, так и характер такой же? Начинаю понимать, почему отчим избавился от тебя при первой возможности…
Больше сдерживаться Хёнсын не мог. Он уткнулся лицом в колени и дал волю душившим его слезам. Он сотрясался в рыданиях совершенно беззвучно, не говоря ни слова, самозабвенно отдавшись своим эмоциям и не замечая ничего вокруг. Он не стал обвинять Чунхёна, кричать на него. Ему просто надо было хоть как-то расслабиться, избавиться от ноющего страха и всё нарастающей нервозности. С каждым его вздохом, слёзы лились всё интенсивнее, остановить их Хёнсын просто не мог. Да и не хотел.
Однако у Чунхёна были другие планы. Внезапно Хёнсын почувствовал, как его рывком сдёрнули с кровати и куда-то потащили, не давая даже встать на ноги. Хёнсын попробовал сопротивляться, но Чунхён ощутимо превосходил его в силе, поэтому все попытки были впустую.
Чунхён рывком распахнул дверь в ванную и, не церемонясь, швырнул Хёнсына вперёд. Потом он поднял его на руки и кинул под душ, тут же врубая ледяную воду. Он схватил его за волосы, подставляя его голову под упругую струю.
Хёнсын зажмурился, пытаясь отвернуться от бьющей в лицо воды, но Чунхён крепко держал его, не оставляя шансов вырваться. Пытка продолжалась несколько минут, в течение которых Хёнсын уже стал думать, что вот-вот захлебнётся, но, наконец, Чунхён повернул кран и, сомкнув пальцы на плече Хёнсына, выволок его из ванной и с силой пихнул на пол так, что Хёнсын, не удержавшись на ногах, полетел лицом вперёд, едва ли не врезавшись в кровать. Чунхён вновь скрылся в ванной комнате, а когда он спустя несколько секунд вернулся, на Хёнсына плавно спланировало махровое полотенце.
Хёнсын продолжал лежать на полу, боясь встать и посмотреть Чунхёну в глаза. Чунхён тоже больше ничего не предпринимал.
- Да вставай уже! – всё-таки проронил он, проходя мимо Хёнсына в своё любимое кресло. - Что за жалкое зрелище? У тебя гордость вообще есть, мне интересно?
Хёнсын медленно поднялся. Его всё ещё била крупная дрожь. Он непослушными пальцами ухватил полотенце и принялся сушить волосы, вода с которых стекала под его футболку.
- Я же тебя предупреждал. Радуйся, что я не переломал тебе пальцы, как хотел сначала. Ненавижу эмоционально-неустойчивых людей, - нахмурившись, прокомментировал Чунхён.
- То есть ты считаешь, что было бы нормальнее, если бы я просто спал и ел, не задумываясь, зачем вы меня сюда притащили? – негромко поинтересовался Хёнсын.
После душа истерика действительно прошла, уступив место сосредоточенности.
- Это было бы удобнее, - Чунхён откинулся в кресле, неотрывно наблюдая за Хёнсыном.
- Я так не могу, - с неявным ожесточением в голосе ответил Хёнсын. - Я свихнусь, если не узнаю, зачем я тебе нужен.
Он кинул полотенце на кровать и абсолютно без стеснения стащил с себя насквозь мокрую футболку, оставшись в одних мягких домашних штанах. Накинув полотенце на плечи, он решительно повернулся к Чунхёну.
Чунхён негромко кашлянул и вдруг впервые за всё время, которое Хёнсын имел сомнительное удовольствие с ним общаться, отвёл взгляд в сторону.
- У тебя даже вариантов нет? – вскользь осведомился он.
Хёнсын с трудом сдержал рвущийся наружу нервный смех.
- У меня есть варианты, но я хочу узнать правду, - Хёнсын опустился на кровать, испытующе глядя на своего похитителя.
- Правду, говоришь… - казалось, что Чунхён про себя взвешивает все доводы за и против. – Ну, слушай свою правду, - наконец, сдался он. - Когда я тебе говорил, что у меня дела с твоим отчимом, я не слишком удачно выразился. Дела с твоим отчимом вёл мой отец, пока Суджон не убил его.
Хёнсын замер, пытаясь осмыслить услышанное. Он, конечно, знал, что его отчим – та ещё сволочь, но он не мог поверить, что тот был способен на убийство.
- Не сам, конечно, - тем временем продолжал Чунхён, внешне оставаясь совершенно невозмутимым, но Хёнсын невольно заметил, как он с силой сцепил пальцы в замок. – Это был кто-то из его помощников, но разве это важно? Во всём виноват Суджон… Алчный ублюдок. Они с моим отцом совместно владели акциями одного предприятия, но Суджон хотел перепродать это предприятие одному воротиле из Китая, а отец был против. Поэтому три месяца назад в его голову и всадили пулю. Предприятие удачно продали, а Суджон заработал на этом бешеные деньги.
- Нет… - прошептал Хёнсын, - Он не мог… Моя мать никогда не связалась бы с убийцей.
Он покачал головой, упрямо нахмурившись. Но в душе он чувствовал, что Чунхён не врёт. Просто ему надо было хоть что-то сказать, чтобы сохранить окружавший его мир целым и привычным.
- Думай, как хочешь, - Чунхён пожал плечами и замолчал.
- Теперь ты хочешь отомстить? – быстро, с каким-то неуместным возбуждением поинтересовался Хёнсын.
- Да, - жёстко откликнулся Чунхён, вновь заглядывая Хёнсыну прямо в глаза.
В комнате повисло молчание. Хёнсын обдумывал поступившую информацию, пытаясь сопоставить её со своими вариантами дальнейшего развития событий.
- А я-то тебе зачем? – тихо заговорил Хёнсын. – Ты не сможешь воздействовать на отчима через меня, пойми…
- Их нас двоих заблуждаешься ты, - резко оборвал его Чунхён, - Ты – самое действенное средство влияния на Суджона. Просто ты об этом не догадываешься.
- Да? И как же я могу на него повлиять?
- Деньгами, - просто ответил Чунхён.
- Какими ещё деньгами? – Хёнсын поморщился. - Я же сказал, что у меня ни гроша нет…
- Это ты так думаешь, - Чунхён чуть насмешливо улыбнулся. - Из вас двоих это у Суджона номинально ничего нет.
- Что?!
- Что слышал. До смерти твоей матери Суджон переписал весь капитал, акции и активы на неё. Перестраховывался, сволочь, на случай финансовых проверок. Но твоя мама вовсе не была таким отвлечённым от реальности человеком, как все о ней думали. Незадолго до смерти она оформила завещание, по которому всё состояние перешло тебе. Суджон просто управляющий.
- Бред! – решительно заявил Хёнсын. - Я бы знал!
- Не факт. Суджон именно поэтому выставил тебя, чтобы ты не лез в его дела. Может, он бы даже и убил тебя, но только одна загвоздка: твоя мать указала особым пунктом завещания, что, если с тобой что-то случится, все деньги перейдут в один из благотворительных фондов. В итоге, всё, что остаётся твоему отчиму – просто распоряжаться инвестициями холдинга, не в состоянии потратить ни копейки из твоих денег.
- И у него нет способа обойти этот пункт? – недоверчиво уточнил Хёнсын.
- Как я понял, ни малейшего, - с лёгким сарказмом ответил Чунхён, - Поэтому сейчас он вероятнее всего уже в панике разыскивает свою дорогую потерю.
- И что? – вырвалось у Хёнсына. - Ты убьёшь меня, чтобы разорить его окончательно?
Чунхён молча встал и вышел, оставив Хёнсына в полном неведении относительно своих дальнейших планов.
10 марта 2011 года
Если вчерашний день был днём истерики и метаний, то сегодняшний – днём апатии. Хёнсын просто лежал на кровати и пялился в потолок. Он чувствовал себя обманутым.
Значит, всё это время у него были деньги. У него было целое чёртово состояние, когда он почти ничего не ел по несколько дней. Когда он едва-едва успевал заплатить за свою комнатку. Когда он не мог позволить себе гулять с друзьями потому, что у него никогда не было на это лишних средств. Когда он почти довёл себя до полного упадка сил, пока сдавал экзамены, чтобы перевестись на бесплатное отделение.
Он чуть усмехнулся подобной иронии. Возможно, сейчас ему полагалось чувствовать злость, но он просто не находил душевных сил для неё. Хотя бы потому, что был уверен, что Чунхён точно решил его убить. Он сам толком не понимал, откуда в нём появилась эта уверенность. Но иначе, как уверенностью это было не назвать. Не страх, не предположение. Именно простая внутренняя констатация факта: он не доживёт до конца недели.
Спокойное ожидание смерти принесло опустошённость и, как ни странно, облегчение. Ещё одного дня проведённого на самом пределе душевных сил он бы всё равно не выдержал. А так… Собственно, всё к этому и шло. Людей редко похищают для того, чтобы потом отпустить. Остаётся только надеяться на то, что это будет не слишком мучительно. И на то, что Чунхён не намерен с этим затягивать.
В конце концов, ничего стоящего в его жизни всё равно не было. У него не было любимого человека, не было родственников, которые могли бы за него волноваться, даже близких друзей он и то не смог завести. Конечно, учёба в институте культуры и искусств доставляла ему удовольствие, но он никогда не считал себя особо талантливым, поскольку всё, что он слышал от преподавателей – это то, что он недостаточно хорош. Сначала ему было больно слышать, но потом он привык, так как, как бы он не старался, результат всё равно оказывался недостаточно высок.
Но всё это время он не унывал, не опускал руки, не впадал в депрессию. Всегда что-то держало его, он даже наедине с собой не мог дать волю копящимся внутри эмоциям. Он прекрасно знал, что вокруг нет никого, кто бы мог его пожалеть, поэтому нет и смысла показывать свою слабую сторону. Однако теперь… это всё напрасно. Можно рыдать, злиться, кричать. Но теперь почему-то не хотелось. Ни одна эмоция не могла пробиться сквозь ватное равнодушие, сковавшее его всего.
Поплотнее закутавшись в одеяло, Хёнсын прикрыл глаза, уступая одолевающей его сонливости. Но он не мог сказать, уснул или нет: сон и реальность сейчас мало чем друг от друга отличались. Одни и те же медленные мысли и нечёткие образы, плавно сменяющие друг друга. Он не мог сказать, сколько времени уже прошло и который сейчас час. Впрочем, его это волновало мало – он даже как-то наслаждался навалившейся усталостью, мешающей осознать полностью положение, в котором он оказался.
Всё равно он не хотел сейчас ни о чём думать. Его жизнь была пустой, но она скоро закончится. Также пусто и бесполезно. Порадуемся же.
«Если бы Чунхён меня сейчас видел», - внезапно пришла в голову Хёнсына странная мысль, - «Он бы, наверное, одобрил моё поведение. Наконец-то я не веду себя… эмоционально-неустойчиво, а спокойно лежу и жду неминуемого».
Парень слабо улыбнулся. Всё-таки он идиот. Ему бы радоваться, что эта сволочь не удостаивала его сегодня своим приходом, а он ещё думает о том, как Чунхён отнесётся к его состоянию. Хёнсын заставил себя перестать думать о своём похитителе – эти мысли вызывали беспокойство, а он не хотел сейчас беспокоиться.
Он прикрыл глаза рукой, чтобы окружить себя полной темнотой и попытался уснуть ещё раз. Но его планам не суждено было сбыться. Дверь в комнату распахнулась, похоже, от пинка, а потом с таким же грохотом захлопнулась, впустив в комнату кого-то. Хёнсын был слишком опустошён, чтобы утруждать себя тем, чтобы поднять голову и посмотреть, кто это. Впрочем, зачем такие сложности? Уже спустя пару мгновений он ощутил уже знакомый запах дорогого парфюма, которым пользовался Чунхён. Обычно этот запах нравился Хёнсыну, хотя он и пытался не придавать этому значения, но сейчас к привычному, чуть терпкому аромату примешивалась изрядная доля запаха крепкого алкоголя. Хёнсын затаил дыхание. Чунхён пьян? Если и так, то зачем он тогда сюда пришёл?
Ему не дали хорошенько это обдумать. Как всегда стремительной и уверенной походкой, Чунхён подошел к его кровати и тряхнул Хёнсына за плечо, вырывая его из оцепенения.
Хёнсын и распахнул глаза, глядя на безмолвствующего Чунхёна.
- Что? – поинтересовался он, вновь опускаясь обратно на подушку.
- Ты не спишь, - подытожил Чунхён неожиданно трезвым голосом.
- Какая разница? – вяло откликнулся Хёнсын, отворачиваясь от незваного гостя.
Чунхён выругался и рванул Хёнсына за волосы, вынуждая сесть на кровати.
- Спятил? – прошипел тот, вырываясь из стальной хватки.
Чунхён хлестнул его по щеке.
- Не выводи меня, - зло приказал он.
Хёнсын попытался отодвинуться дальше, но Чунхён сжал его руку, притягивая ближе.
- Что, не хочешь со мной пообщаться? – тихо спросил он, сдавливая тонкое запястье сильнее.
- Чунхён, ты… какой-то странный, - пробормотал Хёнсын, избегая резких слов, чтобы вновь не быть избитым. Его блаженная апатия со звоном рассыпалась под натиском почти животного страха, захватившего его сознание.
- Ты хочешь сказать «пьяный», солнышко? – Чунхён нагнулся ниже, заглядывая в глаза Хёнсына, - У тебя такие огромные глаза. Тебе не говорили, что они делают тебя похожим на девушку?
- Чунхён… - беспомощно позвал Хёнсын, пытаясь отвернуться, - Уйди, пожалуйста…
- Ты выставляешь меня в моём собственном доме? – Чунхён негромко рассмеялся, от чего у Хёнсына вдоль позвоночника побежали мурашки. Он зябко повёл плечами и встряхнул головой, закрывая лицо волосами.
- Нет, милый, зачем прятать такое лицо. - Ледяные пальцы Чунхёна коснулись его лица, осторожными прикосновениями убирая пряди волос за уши. Хёнсын дёрнулся как от удара, он не ожидал, что Чунхён может прикасаться к нему и таким образом. Это пугало его. Он не был идиотом и прекрасно чувствовал, что стоит за словами Чунхёна. Понимая, что сопротивляться ему он не сможет, он просто молился, чтобы Чунхён сам отступился бы по каким-то причинам. Или лучше убил бы его сейчас.
- Тебе неприятно? – Чунхён опёрся коленом о кровать и подался вперёд, приподнимая лицо Хёнсына, - Я такой отвратительный? Ты даже не хочешь на меня смотреть?
Хёнсын против воли уставился в прищуренные глаза своего похитителя, затаив дыхание.
- Не надо… - умоляюще прошептал он, невольно комкая пальцами одеяло. – Прошу…
- Смотрите-ка… Уже не такой спокойный? – с улыбкой отметил Чунхён. – Чего ты боишься, Хёнсын? Я не заразный… Не надо так трястись, я умею быть нежным.
Хёнсын отпрянул бы, если бы не сжавшиеся на его плечах ладони, притягивающие его ближе, решительно сминая любое его сопротивление.
- Я не хочу, - Хёнсын с ожесточением покачал головой. - Не делай этого!
- Ты не забыл, что я тебя похитил? – Чунхён сократил расстояние между ними до минимума. Последние слова он уже шептал на ухо Хёнсыну. - У тебя здесь нет своей воли.
Хёнсын расширившимися от ужаса глазами смотрел в потолок, чувствуя, как всё его тело сковало какое-то странное оцепенение, а в горле образовался тугой комок. Он с усилием сглотнул, упираясь ладонями в грудь Чунхёна.
- Не сопротивляйся, - Чунхён толкнул его на кровать.
- Пожалуйста… - безнадёжно повторил Хёнсын, чувствуя, как в уголках глаз начинают собираться слёзы, вызванные собственной проклятой беспомощностью.
Чунхён навис над ним, внимательно изучая его лицо. Хёнсын негромко всхлипнул. Он буквально ладонями чувствовал, как бьётся сердце Чунхёна: медленно и размеренно, совершенно не так, как у Хёнсына. У того в груди всё заходилось, а кровь гулким набатом стучала в ушах. Хёнсын невольно вздрогнул, когда Чунхён поднёс руку к его лицу, подушечкой большого пальца вытирая его слёзы.
- Я не хочу делать тебе больно, - просто сказал он, - Если ты не будешь сопротивляться, всё будет в порядке.
- Отпусти меня, - Хёнсын оттолкнул его руку, вжимаясь ещё больше в кровать, чтобы хоть немного отстраниться от Чунхёна.
- Не могу.
Чунхён вновь притянул его за шею ближе к себе и поцеловал, игнорируя выражение застывшего ужаса в глазах Хёнсына. Парень плотно сжал губы, но Чунхён слегка прикусил нижнюю, вырывая у пленника судорожный вздох и одновременно вторгаясь в его рот. Чунхён грубо подмял его под себя, одновременно с этим запуская руки под его футболку и исследуя пальцами нежную кожу. Хёнсын разорвал поцелуй, лихорадочно пытаясь одернуть одежду. Чунхён, не слушая его просьб оставить его в покое, рванул его футболку наверх. Хёнсын, совершенно не раздумывая, залепил ему хлёсткую пощёчину. Чунхён медленно отстранился, глядя на Хёнсына потемневшими от гнева глазами. Так же неторопливо он сжал его шею ладонью, постепенно усиливая захват, пока у Хёнсына снова не выступили слёзы – на этот раз от боли и нехватки воздуха. Он пальцами вцепился в руку Чунхёна, пытаясь освободиться, но безуспешно.
- Я же сказал тебе не сопротивляться, - холодно напомнил Чунхён, свысока глядя на свою жертву. – Или ты хочешь, чтобы я тебе сначала что-нибудь сломал, а потом уже поимел?
Он разжал пальцы. Хёнсын, наконец, смог вдохнуть, ощупывая ноющее горло.
- Ну что? Будешь хорошей девочкой? – Чунхён стал легко массировать его шею, снимая боль.
Хёнсын слабо и нерешительно кивнул, внутренне смиряясь. Он ничего не мог с этим поделать, но он может хотя бы избежать лишней боли. Чунхён всё равно возьмёт своё, зачем ему давать ещё и повод покалечить его?
Чунхён прижал его к себе, неторопливо целуя его вдоль ключиц, постепенно опускаясь ниже. Так безумно нежно, словно извинялся за свою жестокость. Хёнсын весь обмер в его объятьях, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы больше не злить своего непредсказуемого похитителя. Однако, как бы он не старался это отрицать, в нём постепенно нарастало возбуждение: дыхание участилось, ему стало ощутимо жарче. Чунхён не мог этого не заметить, послав Хёнсыну торжествующую ухмылку. Он обхватил пылающее от стыда лицо Хёнсына ладонями и прижался к его губам, терпеливо ожидая, когда Хёнсын расслабится. Хёнсын нерешительно положил руку на плечо Чунхёна, притягивая его чуть ближе. Чунхён, расценив это как знак того, что Хёнсын сдался, моментально углубил поцелуй. Растерявшись от подобного напора, Хёнсын отпрянул назад, впрочем, не отстраняясь от Чунхёна, просто позволяя целовать себя, но не делая ничего в ответ.
- Как кукла… - Чунхён оторвался от его губ, - Когда я причинял тебе боль, ты и то был чувственнее.
- Я не могу ничего поделать, - Хёнсын отвёл глаза в сторону. - Я этого не хочу.
- Серьёзно? – Чунхён в наигранном изумлении изогнул бровь, - Давай поспорим? Если ты сможешь не застонать в ближайшие две минуты, я уйду. Если нет, я делаю с тобой всё, что хочу.
В Хёнсыне боролись недоверие и надежда. В любом случае, надо попытаться. Разве это сложно? Он вполне сможет промолчать, не так уж Чунхён его и возбуждает.
- Идёт, - Хёнсын кивнул и демонстративно улёгся на кровать. Чунхён усмехнулся, потянувшись вслед за ним. Он всё же освободил Хёнсына от верхней части его одежды, отчего Хёнсын покраснел больше и попытался прикрыться руками. Чунхён завёл его руки за голову, переплетая его пальцы со своими, и стал прокладывать дорожку из почти невесомых поцелуев вдоль его линии челюсти наверх, к чувствительной области за ухом. Ощутив горячие губы Чунхёна там, Хёнсын резко прикусил губу и зажмурился, пытаясь отвлечься от ощущений. Чунхён тем временем обхватил губами мочку его уха, слегка её прикусив и тут же скользнув по ней языком, одновременно с этим он правой рукой заскользил по обнажённой груди Хёнсына плавными круговыми движениями, под которыми тот начал невольно расслабляться. Он мысленно отвесил себе отрезвляющий подзатыльник, обнадёживая себя тем, что осталось ещё немного. Чунхён уже перешёл с поцелуями на его шею и плечи, заставляя Хёнсына выгибаться навстречу и стискивать зубы всё сильнее, чтобы случайно не сорваться. Чунхён заскользил губами ниже, перемещая обе свои руки на бёдра Хёнсына, чтобы чуть приподнять его, вынуждая прижаться теснее к Чунхёну и почувствовать, насколько сам Чунхён его хочет. Хёнсын резко выдохнул, тут же зажимая себе рот ладонью. Но, когда Чунхён накрыл ртом один из его сосков, Хёнсын, к этому времени находящийся уже на грани, ничего не смог с собой поделать, сорвавшись на громкий стон. Чунхён торжествующе рассмеялся, выпрямляясь.
- Я выиграл, - сообщил он.
Хёнсын никак не отреагировал на его комментарий, всё ещё с ужасом прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Потом он посмотрел на Чунхёна со смесью отчаяния и изумления. Хёнсын никак не мог понять, что он делает с его телом такого, что Хёнсын просто не может этому сопротивляться. Хотя и должен.
- Ты же не собираешься нарушать наш договор?
Хёнсын неожиданно отпрянул в сторону, натягивая одеяло на грудь.
- Пожалуйста, не делай этого со мной! Я не хочу… я не готов… Это так странно… - буквально взмолился он.
- Ты опять? – голос Чунхёна вновь стал холодным и отчуждённым.
- Чунхён, зачем тебе это? Ты же можешь найти кого-нибудь лучше!
- Какая низкая самооценка, - покачал головой Чунхён, - Ты просто не можешь видеть себя со стороны. Не понимаю, как я ещё не изнасиловал тебя тогда в подвале.
Хёнсын спрятал лицо в ладонях, исступленно качая головой.
- Это ужасно, - прошептал он.
- Ты снова намерен меня злить? – раздражённо поинтересовался Чунхён, - Мне надоело с тобой возиться! Если не хочешь по-хорошему, это твои проблемы!
Он с силой рванул Хёнсына за запястья, опуская его на спину и садясь на него сверху.
- Тебе будет очень больно, - зло пообещал он.
- Нет, прошу тебя… - враз севшим голосом проговорил Хёнсын, пытаясь вырваться.
- Довольно с меня твоего нытья. Я решил, значит, я это сделаю.
- Ненавижу тебя! - на пределе эмоций кинул Хёнсын.
- Интересно, что ты тогда скажешь потом, глупый, - Чунхён, перехватил в воздухе его руку, чтобы не дать Хёнсыну снова себя ударить, - Сейчас ведь, правда, пальцы переломаю, чтобы не раздражал, понял? Придётся тебе потерпеть, солнышко.
Он быстро раздел Хёнсына до конца, не обращая внимания на мучительное выражение, застывшее у того на лице. Затем быстро расстегнул пуговицы на своей рубашке, впрочем, не утруждая себя тем, чтобы снять её окончательно.
Пока он раздевался, Хёнсын пытался разобраться в чувствах, которые сейчас его обуревали. Чёрт, ну что он за придурок? Зачем ему нужно было выводить Чунхёна из себя ещё больше? Неужели он не мог просто промолчать, перетерпеть, а не провоцировать Чунхёна на новые жестокости. В конце концов, он не мог отрицать того, что Чунхён действительно вызывал в нём что-то… непонятное и волнующее. Просто… ему было страшно, очень страшно. Поскольку у него никогда не было ни парня, ни девушки, несложно было догадаться, что он ещё девственник. А тут первый раз, да ещё и с парнем, да ещё и с собственным похитителем. В голове Хёнсына всё взрывалось от подобных противоречий.
Лишние мысли из него вышиб очередной поцелуй. На этот раз Чунхён даже не пытался быть нежным, врываясь в его рот и целуя до тех пор, пока у обоих хватало дыхания. Хёнсын зажмурил глаза, ощущая, как чужие руки шарят по его телу. Он не хотел сейчас видеть лицо Чунхёна, его извечный внимательный прищур. Лучше думать, что это кто-то другой, незнакомец. Почему-то для Хёнсына это было очень важно. То, что происходило, настолько не подходило под образ, который Хёнсын создал у себя в голове, что он предпочитал вообще по возможности абстрагироваться от этого. Но как можно не обращать внимания, когда чужие губы скользят по твоей шее, чужое дыхание щекочет кожу, а чужие пальцы настойчиво гладят в самых чувствительных местах? Хёнсын до боли прикусил губу, чтобы не стонать, выдавая то, что глупому телу почему-то нравится происходящее.
- Посмотри на меня, - хрипло потребовал Чунхён, - Я хочу, чтобы ты смотрел.
Хёнсын нехотя открыл глаза, глядя куда-то поверх плеча Чунхёна.
- Я же сказал на меня.
Чунхён крепко схватил его за подбородок, разворачивая его лицо к себе.
- Сдайся, - тихо попросил он, - Я не хочу, чтобы ты страдал.
- Тогда оставь меня в покое, - с горечью откликнулся Хёнсын.
Вместо ответа Чунхён предпочёл заткнуть его очередным глубоким поцелуем, одновременно раздвигая коленом его ноги. Хёнсын против воли прогнулся, почувствовав прикосновение к своему члену. Он тихо застонал и мучительно покраснел, заметив довольную ухмылку Чунхёна.
- Не стесняйся, это естественно, - длинные сильные пальцы Чунхёна неторопливо заскользили по нему, слегка поглаживая.
- Нет, перестань! – Хёнсын закрыл лицо руками.
- Я здесь решаю, что делать, - насмешливо прошептал Чунхён ему на ухо, продолжая его ласкать, - Только не говори, что тебе не нравится. Это слишком очевидно.
Хёнсын готов был расплакаться от унижения. Он не может получать от такого удовольствие! Это противоестественно и грязно, словно ему совершенно без разницы с кем это делать, как какой-то проститутке. Но он не мог этому противиться. Он уже сам стал неосознанно подаваться вперёд, чтобы получить больше прикосновений.
- Смотрите-ка, - Чунхён тихо рассмеялся, - Ты уже готов кончить, милый? Ну, так не пойдёт. Я ещё не получил свою порцию веселья.
Хёнсын внезапно вскрикнул от пронзившей его боли. Сначала он даже не понял, откуда она взялась. Но, когда он почувствовал настойчивое движение внутри себя, он понял, что Чунхён начал растягивать его пальцами. Он вцепился в плечи Чунхёна, глядя на него с мольбой.
- Мне больно! Вытащи их!..
- Сейчас станет лучше, - равнодушно ответил Чунхён, вгоняя пальцы глубже. Хёнсын ожидал почувствовать ещё более острую боль, но вместо этого его неожиданно накрыла волна удовольствия.
- Я же говорил, - удовлетворённо отметил Чунхён, глядя, как Хёнсын отходит от нахлынувших чувств. – Кажется, ты готов.
- К чему?.. – бездумно переспросил Хёнсын, но тут Чунхён резко вошёл в него, и он сорвался на громкий крик. Всё, что он чувствовал до этого, показалось ему лёгким неудобством. Боль была настолько острой, что Хёнсыну показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он прикусил кончики пальцев, чтобы хоть как-то отвлечься, но это мало помогало. Он запрокинул голову, чувствуя, как, в который раз за сегодня, по щекам текут слёзы.
- Как же больно… - почти беззвучно прошептал он.
- Чёрт! – Чунхён тяжело и возбуждённо дышал, опершись о кровать руками по обе стороны от головы Хёнсына, - Ты такой узкий!..
- Мне плохо, Чунхён, - всхлипнул Хёнсын, - Я сейчас умру… Почему так больно?
- Ты девственник? – уточнил Чунхён, упираясь лбом в плечо Хёнсына.
- Да, - после паузы признался Хёнсын.
- Твою мать, - выдохнул Чунхён, - Я больше не могу сдерживаться.
Он подхватил Хёнсына под колени, поднимая его ноги выше и вынуждая Хёнсына обхватить себя за талию, и медленно двинулся вперёд, входя ещё глубже. Хёнсын снова не смог сдержать мучительного стона.
Боль от проникновения только возрастала. С каждым новым толчком Чунхёна, Хёнсын чувствовал, как острая игла вонзается в его позвоночник. Ощущения были невозможные. Хёнсын уже даже сам хотел потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать. Но желанное забытьё к нему не приходило, и ему оставалось только терпеть. Всё, чем он мог помочь себе – это не сдерживать больше громкие крики, рвущиеся наружу при каждом движении Чунхёна.
Но неожиданно он почувствовал, как рука Чунхёна вновь обхватила его член, сжимая его синхронно с толчками. Теперь Хёнсын и вовсе не знал, что должен делать. С одной стороны, ему хотелось подставляться под властные прикосновения Чунхёна, с другой стороны, он всё ещё чувствовал эту боль… Только подумав об этом, он тут же распахнул глаза в изумлении. Боли почти не было. Движения внутри него уже не доставляли неудобств, скорее это даже было приятно. А, когда Чунхён немного изменив угол проникновения, задел внутри какую-то особую точку, Хёнсын вновь вскрикнул, но уже от наслаждения. Он обхватил Чунхёна за шею, притягивая его ещё ближе, и, к своему собственному удивлению, поцеловал в губы. Хёнсын уткнулся в его шею, шепча что-то бессвязное, пока Чунхён продолжал ритмично вбиваться в ставшего податливым Хёнсына.
- Боже… - Хёнсын выгнулся на кровати, стараясь впустить Чунхёна ещё глубже, - Я сейчас…
- Не сдерживайся, - Чунхён сильнее сжал пальцы, и Хёнсын наконец-то кончил. Вспыхнувшее в нём удовольствие было таким сильным, что Хёнсын на несколько минут просто перестал осознавать, что происходит вокруг.
Когда он пришёл в себя, Чунхён уже лежал рядом и тяжело дышал, закрыв глаза. Они провели в тишине некоторое время. А потом Чунхён просто встал, оделся и вышел. Хёнсын вздрогнул от звука захлопнувшейся двери. Он обхватил колени руками, притягивая их к груди, накрылся одеялом и мгновенно провалился в сон. Для переживаний и истерик был весь завтрашний день. А сейчас ему хотелось только всё забыть.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic
Author: IndigoStripes (да, это тоже я)
Fandom: B2ST
Pairing: Junhyun/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: angst, romance
Disclaimer: Не владею T___T
Warnings: лёгкое принуждение, лёгкое насилие, тяжёлый мозговынос
Примечание: Автор давно и упорно разыскивает свою логику, если кто-нибудь её видел, сообщите. Автору плохо без неё Т___Т
читать дальше
(“Big Bang”)
***
Со стоном перевернувшись на спину, Чунхён нехотя открыл глаза. В комнате было темно, душно и как-то странно. Понять, в чём странность, ещё до конца не проснувшийся мозг не мог. Парень вновь устало прикрыл глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Во рту было ужасно сухо, голова раскалывалась так, что было больно дышать. Классические симптомы похмелья. Отлично отметили переезд на новую квартиру, ничего не скажешь. Чунхён невольно покачал головой, что вызвало серию болезненных микровзрывов в черепе. Это же надо так надраться! Он даже точно не помнил, что вчера происходило. Было много алкоголя, смеха, шума, и всё это слилось в один сумасшедший круговорот, а вот вычленить из него конкретные события было очень трудно. И ещё это навязчивое чувство того, что что-то из ряда вон выходящее всё же произошло… Чунхён медленно сел на кровати, стараясь держать голову очень ровно, и оглядел комнату. Его новую комнату, между прочим, которую он вчера даже толком не осмотрел. Окно в комнате было плотно задёрнуто, за что Чунхён был невыносимо благодарен неизвестной доброй фее – может, он и не вампир, но яркие солнечные лучи сейчас бы его точно убили. Помимо его кровати в комнате находилась ещё одна, идеально заправленная, очевидно, принадлежащая «доброй фее» - его новому соседу. Только вот, кто же это был?.. Чунхёну потребовалась пара мучительных мгновений на раздумья, чтобы вспомнить, что это Хёнсын. Ну, что ж, значит, за задернутые шторы следует благодарить Хёнсына…
- Твою мать! – игнорируя новую волну головной боли и тошноты, Чунхён резко выпрямился, глядя перед собой расширившимися в изумлении глазами. Хотя, это было не изумление, а самый настоящий шок, поскольку, стоило только мысленно представить себе Хёнсына, как в больную голову рэпера начали возвращаться воспоминания. Совершенно ненужные воспоминания. О том, как он целовался с Хёнсыном, как затащил его в комнату… То, что было дальше, Чунхён предпочёл даже мысленно не формулировать – ему хватило ярких образов. Очень откровенных ярких образов. Таких, которые не оставляли ему иного выбора, кроме как признать свершившимся факт: он переспал с Хёнсыном.
Перед этим кошмаром меркло даже его жутчайшее похмелье. Но всё равно в таком состоянии он не мог рассуждать здраво. Придётся всё же слезть с кровати и поискать какую-то одежду, что бы выйти и добраться до желанного душа. Как ни странно, если с первым пунктом пришлось помучаться, так как каждое движение вызывало острые импульсы всё той же боли, то со вторым не возникло никаких проблем. Вся одежда, которая вчера была на нём, сейчас была аккуратно сложена на стуле. Вряд ли, это его собственных рук дело. Для этого он вчера был весьма занят. Вновь спасибо Хёнсыну. Отлично, просто отлично.
Кое-как одевшись, Чунхён вышел из комнаты, невольно зажмурившись от обилия раздражающе яркого света. На кухне кто-то чем-то гремел, Чунхён поморщился, стараясь как можно незаметнее пройти мимо. Но стоило ему сделать пару шагов, как оттуда высунулся Ёсоб, сияющий омерзительно радостной и бодрой улыбкой.
- Хён! Доброе утро! – громко заявил он и хотел добавить что-то ещё, но замолчал, наткнувшись на убийственный взгляд рэпера.
- Ещё. Одно. Слово. И. Ты. Труп, - раздельно произнёс Чунхён, проходя к ванной.
- Ну и ладно, - надувшись, пробормотал Ёсоб, вновь скрываясь на кухне.
Сделав воду почти ледяной, а напор максимальным, Чунхён с наслаждением встал под душ, подставив лицо под упругие струи. На несколько минут ему даже стало едва ли не хорошо, но потом услужливая память подкинула очередные обрывки воспоминаний, на этот раз ещё более детализированные.
… они весь вечер сидели рядом, близко-близко, что было странно, поскольку обычно Хёнсын такого не выносит и всегда стремится отодвинуться. Но тогда он почему-то абсолютно не возражал, когда Чунхён обнял его, чуть притягивая к себе, продолжая говорить при этом с кем-то другим. Он только устроился удобнее, откинувшись на его плечо, чувствуя, как пальцы Чунхёна незаметно для остальных скользят по его шее, мягко массируя, даря ненавязчивую ласку. Хотя рэпер сам плохо понимал, почему он вообще всё это начал. То ли дело было всё же в выпитом, то ли в самом Хёнсыне, от чьего близкого тепла и неожиданной податливости у Чунхёна раз за разом пробегали вдоль позвоночника мурашки. Хотелось, чтобы они были одни, чтобы им никто не мешал, чтобы можно было вдумчиво и долго трогать его, гладить, целовать. Хотелось вызвать у Хёнсына такое же сильное ответное желание и посмотреть, какой он, когда перестаёт постоянно сдерживать себя изнутри. Но вместо этого приходилось улыбаться остальным, невольно от невысказанной досады сжимая пальцы на плече Хёнсына, который, словно внезапно что-то почувствовав и поняв, встал и, пожелав всем спокойной ночи, отправился в спальню. Чунхён мысленно разочарованно застонал, но тут Хёнсын на миг повернулся в дверях и слегка улыбнулся рэперу. Простая, чуть смущённая улыбка, от которой Чунхён тут же подскочил с места и, пробормотав что-то, что можно было принять за прощание, кинулся за ним, ничуть не пытаясь хотя бы выглядеть спокойным.
Догнав его уже у дверей в их теперь общую спальню, Чунхён резко развернул его к себе, притягивая, чтобы поцеловать. И он ничуть не был удивлён, когда Хёнсын вместо того, чтобы оттолкнуть его, закинул руки ему за шею, немного робко приоткрывая рот, чтобы Чунхён мог углубить поцелуй. От такой уступчивости весь оставшийся здравый смысл Чунхёна куда-то улетучился. Его хватило только на то, чтобы втолкнуть Хёнсына в спальню, так как он понял, что ещё немного, и они сделают это прямо в коридоре, а это самое неправильное, что может случиться. Ему хотелось, чтобы всё было нежно и медленно, чтобы это понравилось Хёнсыну. Откуда в нём столько нежности к парню, которого до этого он считал просто другом, Чунхён предпочитал не думать. Вместо этого он мягко толкнул Хёнсына на первую кровать и сам опустился сверху, продолжая целовать мягкие губы. Тогда казалось, что нет ничего правильнее, чем раздевать Хёнсына, вслушиваясь в его негромкие, прерывистые стоны и вздохи, чувствуя, как его ладони скользят по его спине, бокам, останавливаются на шее.
Чунхён никогда в жизни не испытывал такого «правильного» возбуждения, такой одержимости чьим-то запахом, ощущением кожи под пальцами и губами, чьим-то вкусом. А, когда они, наконец, перешли к главному, единственной отчётливой мыслью Чунхёна был почти панический страх сделать Хёнсыну больно. Но этого не случилось, поскольку они подошли друг другу идеально.
У Чунхёна было много девушек. Действительно много. Но ни с одной не было такого… единения, ни одна не могла отдавать себя также полно и отчаянно, как Хёнсын. Если бы не эта ночь, Чунхён никогда бы и не узнал, что самый чувственный секс у него будет с его застенчивым и отстраненным одногруппником…
Чунхён со стоном уткнулся в холодную кафельную стену. Чёртовы воспоминания. Теперь всё, что он мог видеть перед глазами – непривычно раскрасневшееся лицо Хёнсына, с сексуально прикушенной нижней губой и закрытыми глазами.
- Отлично! – прошипел рэпер.
Действительно, было из-за чего злиться. Мало того, что он чувствует себя последней сволочью, совратившей одного из лучших друзей, так это ещё и не препятствует тому, чтобы у него вставало от одних мыслей об этом самом «друге». Ситуация хуже некуда.
***
Чунхён вошёл в кухню, на ходу вытирая влажные волосы.
- Хён! – Ёсоб до сих пор был там, воодушевлённо колдуя над плитой, - Хочешь есть?
- Нет, - с отвращением ответил Чунхён, стараясь не слишком сильно вдыхать запах еды. Конечно, вероятнее всего, с ней всё было в порядке, но в настоящий момент она казалась ему чем-то тошнотворным. – Господи, как ты вообще есть можешь?
- Не знаю. Но могу, - легкомысленно ответил Ёсоб, с аппетитом что-то пережёвывая.
- Где все? – поинтересовался Чунхён, быстро отводя от него глаза.
- Кикван и Донун ещё не выходили из комнаты, а Дуджун-хён болеет.
- А Хёнсын? – напряжённо спросил Чунхён.
- Не знаю, - растерянно ответил Ёсоб, - А он уже встал? Я его не видел. Наверное, ушёл куда-то… Хён, ты куда?
Но Чунхён не обратил не него никакого внимания, бросившись вон из кухни. В комнате он принялся лихорадочно искать свой телефон.
- Чёрт… Да где же он?
Не найдя его в комнате, Чунхён кинулся в гостиную, где ещё оставались следы вчерашней пьянки. Зато, действительно, среди диванных подушек нашёлся его телефон. Чунхён тут же набрал номер Хёнсына. Почти сразу же вместо длинных гудков раздались короткие. Сбросил.
- Твою мать!.. – зло выпалил рэпер, набирая вновь. В этот раз Хёнсын нажал отбой ещё быстрее. – Только бы не… Ёсоб!
- Нэ, хён?
- Позвони Хёнсыну!
Не спрашивая в чём дело, парень достал телефон и нажал на кнопку, потом поднёс аппарат к уху, прислушиваясь.
- Он скинул… - удивлённо прокомментировал он услышанное, - Странно.
- Придурок, - бросил Чунхён, обращаясь к невидимому Хёнсыну.
- Что это с ним? Он обычно так не делает… Хён, как думаешь, может, с ним что-то случилось? – обеспокоенно спросил Соби.
- Не знаю.
Чунхён решительно направился в комнату Ёсоба и Дуджуна. Лидер, на самом деле, чувствовал себя ещё хуже, чем Чунхён, когда проснулся, но тому было не до жалости и человеколюбия.
- Дуджун! – громко позвал он. Никакой реакции, - Дуджун! Проснись! – почти закричал Чунхён.
Доселе бесчувственное тело на кровати слабо застонало и пошевелилось.
- Иди к чёрту… - загробно протянул лидер.
- Обязательно, - торопливо пообещал Чунхён, - Как только ты дашь мне свой телефон.
- Ч-что? – невнятно откликнулся Дуджун, - Спятил?
- Да-да. Где он?
- Маньяк… Там, в одежде… - наконец, сдался Дуджун и вновь перестал проявлять признаки жизни.
Брезгливо перетряхнув груду одежды на стуле, Чунхён выудил его телефон и вновь повторил манипуляции с номером Хёнсына. На этот раз он даже не услышал гудков – равнодушный женский голос сразу сообщил, что «набранный номер временно недоступен». Чунхён почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, а ладони стали влажными. Ни слова не говоря, он вышел. Игнорируя вопросительный взгляд Ёсоба, он прошёл в их с Хёнсыном спальню, начав машинально наводить там порядок.
Господи, если Хёнсын… что-то с собой сделает, он себе не простит. Даже учитывая, что прошлая ночь была явной ошибкой, Хёнсын много значит для него. Очень много. Он и так будет винить себя за то, что дал вчера гормонам и алкоголю взять верх над разумом. Ради удовольствия на одну ночь он сделал больно близкому человеку. Браво, Чунхён. Ты просто молодец. Хотя… чёрт, как же вчера было хорошо. Безумие какое-то просто.
Мысленно отвесив себе отрезвляющую пощёчину, рэпер отправился искать Соби. Возможно, тот хоть примерно может знать, где находится Хёнсын.
Однако стоило ему выйти, как он услышал, что в прихожей открывается дверь. Не раздумывая, Чунхён бросился туда, где застал входящим Хёнсына с большим пакетом из продуктового магазина.
- Хёнсын! Ты где был?! – Чунхён обеими руками схватил его за плечи.
Хёнсын, не отвечая, расширившимися глазами посмотрел на него и вывернулся из хватки.
- Ты хоть представляешь, как я волновался?! Что у тебя с телефоном?!
- Выключил, - коротко бросил парень.
- Прекрасно! Я тут себе выдумал неизвестно, что! – разозлённый Чунхён снова развернул его к себе лицом.
- Судя по всему, ты всё помнишь, - внезапно вздохнул Хёнсын, - Значит, сделать вид, что ничего не было, уже не получится…
- А ты собирался?
- А ты думал, я с утра проснусь с тобой в обнимку, буду смотреть глазами влюблённой школьницы и предложу встречаться? А потом, когда ты меня пошлёшь, буду плакать и умолять не бросать меня? – предварительно оглянувшись, прошипел Хёнсын, как-то резко перестав быть милым тихим мальчиком, к которому привык Чунхён.
- Что за бред ты несёшь? Мне кажется, что это ты меня за кого-то не того принимаешь, - тихо произнёс Чунхён.
- Боже… Мне без разницы. Я просто не хочу ничего менять. Чунхён, давай постараемся оба это забыть. Ты же сам понимаешь, что это был просто секс по пьяни и ничего больше. Но если мы продолжим трепать друг другу нервы, в конце концов, об этом узнают остальные, а это хуже всего для группы. Поэтому, проехали. Хорошо? И, ради всего святого, прекрати ко мне прикасаться! – прямо-таки взмолился Хёнсын.
Чунхён невольно отдёрнул руку, которая до сих пор сжимала предплечье Хёнсына. Он не мог ничего ответить ему, он просто некоторое время молчал, а потом медленно кивнул.
- Слава Богу, - выдохнул Хёнсын и внезапно закричал вглубь квартиры, - Соби! Хочешь мороженного?
- Хён! Ты вернулся! – в прихожей материализовался Ёсоб, - Где ты был?
- Воздухом дышал, - беззаботно улыбнулся Хёнсын, подхватывая парня под руку и утаскивая его на кухню.
- Мы за тебя волновались, - пожаловался Ёсоб, - Особенно Чунхён-хён. Почему ты сбрасывал?
- Оу, не стоило. Мне просто было неудобно говорить.
- Правда? Ну, ладно! Где моё мороженное?
***
Чунхён сходил с ума. Впервые в жизни он сходил по кому-то с ума и не мог получить этого человека, несмотря на то, что тот находился на расстоянии вытянутой руки. Хотя, насчёт «расстояния вытянутой руки» Чунхён весьма сильно погорячился, ибо руки у него всё же были не шестиметровые. А именно где-то такую дистанцию твёрдо держал Хёнсын. Вот у него-то, в отличие от Чунхёна, всё шло по намеченному плану. Казалось, что он довольно легко выбросил произошедшее из головы. То есть, да, он не разговаривал с Чунхёном без особой надобности, не приближался к нему слишком близко и ни под каким предлогом не оставался с ним наедине (сразу же после той ночи он перебрался в гостиную под предлогом плохого сна: «Я просто не хочу мешать Чунхёну, в последнее время мне очень сложно уснуть»). Но в остальном, всё было как раньше: он улыбался, вполне адекватно общался с окружающими и всё так же нереально потрясающе танцевал. У него не было депрессии, навязчивых мыслей, отвращения к себе. В общем, всего того, что теперь сопровождало Чунхёна изо дня в день. У него даже с написанием стихов что-то случилось. Не было больше той лёгкости и динамики, всё больше у него получалось что-то вроде «Вы знаете, что такое ад? Я рассказать о нём вам рад», что вызывало у всех полное недоумение и сочувственное «Наверное, ты просто устал…». Но Чунхён-то прекрасно знал, что усталость тут не причём.
Причём был только Хёнсын, который засел у него в голове, похуже любого похмелья. Кстати, сравнение было в самый раз, поскольку и от того и от другого плохо было невероятно. Правда, похмелье хотя бы проходило и хоть как-то лечилось. В отличие от Хёнсына, который каждый день раздражающе маячил перед глазами, и исчезать никуда не собирался.
Сначала рэпер наивно полагал, что это пресловутые угрызения совести, и вполне готов был с этим мириться. Впрочем, заблуждался он недолго. Ровно до тех пор, пока не поймал себя на том, что неосознанно втягивает носом воздух, когда Хёнсын проходит мимо, надеясь хоть на короткое время вновь почувствовать тот самый запах, который преследовал его с той ночи. Это как-то мало похоже на последствие угрызений совести. Или, к примеру, голос Хёнсына. Как-то это всё же странно, что каждый раз, когда Чунхён его слышит, он моментально воспроизводит в голове стоны Хёнсына, и, пока он занят столь увлекательным занятием, сам смысл сказанного от него благополучно ускользает.
Чунхён любил свой рационализм и старался пользоваться им почаще, поэтому, успешно избежав плена иллюзий, он признался себе, что хочет Хёнсына. Причём, сильно хочет. И не в том плане, чтобы снова переспать (хотя, к чему отрицать, что и это тоже). Он хочет, чтобы Хёнсын сидел рядом с ним, улыбался ему и, в конце концов, снова стал с ним разговаривать. Поскольку то, что Хёнсын подчёркнуто видел в нём бессловесную деталь интерьера, раздражало до зубовного скрежета.
Хёнсын улыбался всем, кроме него, а Чунхёну хотелось наорать на него, а потом хлопнуть дверью и уйти куда-нибудь, где он сможет хоть немного отвлечься от мыслей, вгоняющих в депрессию.
Но нет, ему приходилось сидеть наискось (так можно безнаказанно пялиться, не боясь встретить возмущённый взгляд) от своего «похмелья» и старательно делать вид, что внутри он не переживает почти наркоманскую ломку.
И как-то вечером, сосредоточенно глядя на Хёнсына, Чунхён решил, что пора всё-таки как-то решать эту проблему.
***
Собственно, к решению Чунхён подошёл основательно, в чём-то даже творчески. Во-первых, его раздражало то, что Хёнсын продолжал спать в гостиной - это действительно сводило их общение к минимуму и мешало любым попыткам сближения.
Для начала Чунхён решил поступить честно, то есть не строить козней за его спиной, а просто поговорить. Или хотя бы попытаться поговорить – с того самого дня их диалоги свелись к ежедневному «Доброе утро – Ага, доброе» и застольному «Передай то-то – Держи».
Лучшим местом для разговора была репетиционная. Надо было только подождать, когда все, усталые после нескольких часов прогона хореографии, поплетутся в душ, и придержать Хёнсына за рукав, прекрасно понимая, что тот не будет яростно вырваться на глазах у группы. Поэтому отдёрнул руку и отскочил от него Хёнсын только тогда, когда остальные окончательно скрылись из виду, не придав значения тому, что Чунхён и Хёнсын отстали.
- Чего тебе? – не слишком дружелюбно поинтересовался Хёнсын.
- Хёнсын-а, - протянул Чунхён, - Нам нужно поговорить.
- Нам не о чем говорить, - с нажим запротестовал Хёнсын.
- Думаешь?
- Мы закрыли ту тему, - Хёнсын нахмурился, осуждающе глядя на рэпера.
- Закрыли – так закрыли, - Чунхён равнодушно пожал плечами, - Я не об этом.
- А о чём?
- Хёнсын… Тебе следует переехать обратно в нашу комнату, - Чунхён старался говорить как можно убедительнее.
- Чего?! – не сдержавшись, воскликнул Хёнсын, очевидно, поражаясь такой наглости. – С ума сошёл? Чтобы я остался с тобой ночью в замкнутом пространстве?! Ну, уж!
- Мы же вроде закрыли эту тему, - с едва уловимой насмешкой напомнил Чунхён.
- Я – да, - Хёнсын вскинул голову, скрестив руки на груди и с вызовом уставившись на парня, - А вот насчёт тебя – не уверен.
- Да? А что ж так? – ироничная ухмылка рэпера стала чуть шире.
- Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь?
- И как же? – внешне оставаясь спокойным, полюбопытствовал Чунхён.
- Плохо! – категорично заявил Хёнсын, - Не надоело раздевать меня глазами каждый раз, когда видишь?
- Нет, - Чунхён внезапно широко и радостно улыбнулся – впервые за несколько дней, - Это рефлекс.
Хёнсын прямо-таки задохнулся от возмущения:
- Ты… ты что такое говоришь?!
Чунхён стремительно сделал пару шагов к нему, сокращая расстояние между ними до нескольких сантиметров.
- Знаешь, Хёнсын-а… - негромко заметил он, - Мне кажется, что ты тоже никак не можешь закрыть для себя эту тему, не так ли?
Некоторое время они смотрели друг на друга.
- Отвяжись же ты, наконец… - неожиданно устало попросил Хёнсын, разворачиваясь и направляясь к выходу, но Чунхён немного опередил его, упираясь в дверь рукой и захлопывая её.
- Мы не договорили, - мягко напомнил он, пытаясь не сходить с ума из-за близости к Хёнсыну.
- О чём? О спальне?
- Да.
- Я скорее вообще уйду из общежития, чем вернусь к тебе в комнату.
- Отличная позиция, - с сарказмом похвалил Чунхён. – Меня радует твоя предусмотрительность.
- В смысле? – ощутимо насторожился Хёнсын.
- Сам подумай: по-твоему, остальные ничего не замечают? Ты уже придумал, что соврёшь им? Или решил всё-таки рассказать правду о нашей… незабываемой ночи? – Чунхён осознанно выделил последние два слова, добавив в них чуть больше издёвки, чем следовало, чтобы Хёнсын остался равнодушным.
Парень вспыхнул, с открытой враждебностью глядя на рэпера и придвигаясь чуть ближе к нему. «Ударит?» - с каким-то предвкушением подумал Чунхён. Но нет, Хёнсын всего лишь прикусил губу и сжал пальцы, отводя глаза в сторону.
- Они не спрашивают, - тихо ответил он.
- Спросят, - щедро пообещал Чунхён, мягко оттесняя его в сторону и выходя.
Завернув за угол, он привалился спиной к стене и утомлённо закрыл глаза. Он представить себе не мог, что пребывание в замкнутом пространстве наедине с Хёнсыном окажется таким тяжёлым испытанием для его самоконтроля. Во время разговора хотелось забить на все интриги и просто прижать его к стене, зацеловывая это невыносимое недоразумение до тех пор, пока у него мозги на место не встанут.
Правда, зная кошмарное упрямство Хёнсына, можно и не надеяться, что это поможет.
***
Для воплощения следующего этапа плана по переселению Хёнсына всё, что требовалось сделать Чунхёну – сесть вечером между Ёсобом и Дуджуном с крайне мрачным и задумчивым видом и ждать. Впрочем, ждать пришлось недолго. Почти сразу лидер подчёркнуто равнодушно спросил:
- Ну, что поговорил с Хёнсыном?
- Что ты имеешь в виду? – мастерски фальшиво разыграл удивление Чунхён.
Дуджун позволил себе снисходительно улыбнуться:
- Ну, мы же не слепые… Вы поссорились?
- Не знаю, о чём ты, - отрезал Чунхён, но тут к разговору подключился Ёсоб:
- Хён, не ври. Мы же понимаем, что что-то случилось… Хёнсын-хён сбежал от тебя в гостиную, и вы почти не разговариваете. А сегодня, после того, как вы задержались в репетиционной, Хёнсыни-хён вернулся с таким расстроенным видом… Вы не помирились?
Чунхён решительно поднялся на ноги и с еле сдерживаемым раздражением бросил:
- Айш! Хёнсыну лучше знать, что происходит, наверное! Поскольку я вообще ничего не понимаю!
С этими словами он, не оборачиваясь, вышел, наконец, позволив себе довольную улыбку.
За его спиной Дуджун и Ёсоб многозначительно переглянулись.
***
Когда вечером Хёнсын появился в спальне и со злостью швырнул свои вещи на кровать, Чунхён даже немного разочаровался: всё получилось слишком легко.
- Это всё ты! – Хёнсын обвиняюще ткнул в него пальцем. – Это ты их подослал!
- Кого? – спокойно поинтересовался Чунхён поверх журнала.
- Соби с Дуджуном!
- Делать мне больше нечего, - Чунхён вернулся к чтению.
- Тогда какого чёрта они битый час приставали ко мне с дурацкими вопросами?! И надо же какое совпадение – именно после того, как ты завёл тот идиотский разговор в танцзале!
Чунхён поморщился:
- Не кричи, пожалуйста. А разговор я тот завел только потому, что ко мне они уже, как ты выразился, приставали. Поэтому я и решил, что, не добившись от меня внятных объяснений, они пойдут к тебе. Вот я и предупредил. Ясно?
Хёнсын растерянно похлопал ресницами. На его лице недоверие боролось с чем-то похожим на лёгкое раскаяние. Наконец он пробормотал что-то вроде «Ясно» и принялся расстилать постель.
- Что именно они спрашивали? – полюбопытствовал Чунхён.
- Почему я переехал, почему мы не разговариваем, чем ты меня обидел… - перечислил Хёнсын.
- Так и сказали: «Чем Чунхён тебя обидел?», - недоумённо уточнил рэпер.
- Нет, - Хёнсын помотал головой, - Слова Дуджуна: «Хёнсын-а, только скажи, что он тебе сделал, и я его прибью».
- Что?! – Чунхён резко подскочил на кровати, - Какого чёрта?! С чего он взял, что здесь только моя вина? Может, это ты во всём виноват, а я как раз пострадавший!
Хёнсын насмешливо улыбнулся:
- Кто может в это поверить?
- Это несправедливо, - недовольно проворчал Чунхён, - Люди верят тебе, потому что ты весь из себя «Ах, я такой беззащитный, милый и невинный до кончиков волос». А из меня вечно делают какое-то чудовище.
- Правильный имидж, - пожал плечами Хёнсын и внезапно посерьёзнел, - Я ложусь спать. Если ты приблизишься к моей кровати ближе, чем на метр, я, пожалуй, всё-таки скажу Дуджуну, что ты меня обидел.
Чунхён поморщился:
- Отлично, может, ты его ещё сюда позовёшь ночевать?
- Соби не оценит, - хмыкнул Хёнсын. Он выжидательно уставился на Чунхёна.
- Что? – устало поинтересовался тот.
- Я ложусь спать, - почти по слогам повторил Хёнсын.
- И что? Ложись, - Чунхён вновь попытался сосредоточиться на журнале.
- Чунхён, не тупи, - с раздражением попросил Хёнсын, - Мне нужно переодеться!
- И?..
- Господи! Выйди!
- А? Ты серьёзно?
- Более чем, - кивнул Хёнсын, - Давай, давай, не тормози. Обещаю, я быстро.
- Хёнсын-а, - Чунхён с трудом подавил нервный смешок, - Ммм, не знаю, как тебе сказать, но ты, вообще-то, парень. И я тоже. Чего тебе стесняться?
- Дело не в стеснении. Я тебе не доверяю.
- Чего?! Думаешь, стоит мне увидеть – о, мой Бог! – обнажённого Хёнсына, и мне тут же сорвёт крышу?! – запальчиво воскликнул Чунхён и тут же задумался. На самом деле он точно не мог сказать, какое впечатление может произвести на него раздетый Хёнсын. И чем это может закончиться. К примеру, чем-нибудь, попадающим под Уголовный Кодекс. Поэтому, вздохнув и пробормотав что-то нелицеприятное в сторону соседа, он поднялся и вышел.
За дверью он опустился на корточки и с самым печальным видом обхватил колени руками.
«В конце концов, это несправедливо. Он сам себе противоречит! Если он действительно не хочет повторения той ночи, тогда зачем постоянно ведёт себя так, чтобы напомнить мне об этом?! Все эти «не приближайся», «не трогай», «не смотри»... Как девушка, честное слово! Как будто знает, зараза, что все эти женственные штучки в его исполнении выглядят довольно... возбуждающе для меня. Но нет! Ему же просто нужно постоянно испытывать моё терпение...»
- Хён? – внезапно вывел его из раздумий недоумённый голос псевдо-маннэ. – Ты что здесь делаешь?
- Жду, - мрачно ответил Чунхён, предпочитая не вдаваться в подробности.
- Чего? – не отставал неугомонный Ёсоб.
- Хёнсына, - запасшись терпением, вновь ответил Чунхён, мечтая, чтобы у Соби объявились какие-нибудь срочные дела.
- В смысле? Вы куда-то собираетесь? – удивился Соби, не спеша воплощать мечты хёна в жизнь.
- Нет. Я жду, когда он закончить переодеваться, чтобы я мог войти, - расщедрился на более длинную реплику рэпер.
- Ха? Хёнсыни-хён не хочет переодеваться при тебе? – проявил свои способности к дедукции парень.
- Да, - подтвердил Чунхён и вернулся к созерцанию своих кроссовок.
- Странно, - подумав, сообщил Ёсоб и прежде, чем Чунхён смог его остановить, рывком распахнул дверь в их с Хёнсыном спальню.
- Хёнсыни-хён! Почему ты выгнал Чунхёна?
Вместо ответа ему в лицо полетела подушка, вслед за которой выглянул растерянный Хёнсын.
- Соби? Что ты здесь делаешь?
- Хён! – возмущённо завопил псевдо-маннэ, отойдя от первоначального шока, - Что это было? – он потряс подушкой.
- Прости, я думал, что это Чунхён, - Хёнсын невозмутимо схватил подушку и вновь скрылся в комнате.
Чунхён сочувственно посмотрел на ошарашенного Соби и вежливо постучал:
- Я могу войти?
- Входи, - милостиво разрешил Хёнсын.
- Соби потрясён, - довольно сообщил Чунхён, закрывая за собой дверь.
- Я, правда, думал, что это ты, - Хёнсын пожал плечами, разворачиваясь к нему. Улыбка Чунхёна моментально куда-то делась. Если до этого он думал, что может сорваться при виде раздетого Хёнсына, то теперь он сомневался даже в том, сможет ли он выдержать хотя бы одетого Хёнсына. Вроде бы тот был одет более чем обычно, но почему-то Чунхён ощущал себя каким-то извращенцем, разглядывающем нечто, не предназначенное для всеобщего обозрения. Он до этого столько раз видел Хёнсына, одетым для сна... Разве теперь что-то поменялось? Рэпер постарался ещё раз осмотреть Хёнсына, по возможности трезво. Обычная короткая белая футболка с каким-то мультяшным принтом. Широкий вырез выставляет напоказ тонкие ключицы и восхитительную шею. Внизу – настолько же обычные серые мягкие штаны, довольно низко сидящие на бёдрах, так что острые тазовые косточки остаются беззащитно открытыми... Пристально разглядывая очень светлую кожу Хёнсына, Чунхён понял, что трезво это он воспринимать никак не может.
- Кхм, - Хёнсын смущенно кашлянул, нарушая установившуюся в комнате тишину, - Может, мне лучше вернуться в гостиную?
- Ты очень красивый, но я могу держать себя в руках, - внезапно для самого себя искренне ответил Чунхён.
Хёнсын вспыхнул и бросил на Чунхёна убийственный взгляд.
- Да-да, я помню, что ты не любишь, когда тебя называют красивым или милым, - как ни в чём не бывало, продолжил Чунхён, - Хотя, по-моему, ты обманываешь сам себя. Если бы тебе это не нравилось, ты бы не одевался так, как одеваешься, не делал бы такую селку, какую делаешь, не вёл бы себя так, в конце концов... Тебе кажется, что, если люди находят тебя настолько привлекательным, то это значит, что они относятся к тебе только как к симпатичному личику? Да, я считаю, что ты милый и красивый. Точнее, невероятно милый и красивый, но это же не значит, что я тебя недооцениваю, так?
- Айгу, это что, новый способ затащить меня в постель? – подчёркнуто раздражённо поинтересовался Хёнсын.
- Хёнсын-а, сколько можно? – Чунхён укоризненно покачал головой, - Я просто сказал, что думаю, а ты тут же перевернул мои слова с ног на голову... Или ты хочешь выдать желаемое за действительное?
- Больно надо, - Хёнсын нервно дёрнул плечом и отвернулся, отчего рукав футболки сполз ниже, почти полностью это самое плечо открывая. Чунхён чуть ли не поперхнулся следующей своей фразой, глядя на это безобразие. Не до конца понимая, что делает, он стремительно приблизился к Хёнсыну, осторожно поддёргивая футболку наверх. Хёнсын, почувствовав чужое прикосновение к своей коже, замер, не спеша, впрочем, поворачиваться. Не встретив ожидаемого сопротивления, Чунхён почти невесомо пробежался пальцами по его ключице, поднимаясь к шее и отводя с неё чёрные пряди. Вместе с этим он положил ладонь свободной руки Хёнсыну на живот, мягко притягивая его ближе к себе, заставляя спиной прижаться к своей груди. Чунхён коснулся его шеи губами, едва слышно выдыхая:
- Хёнсын-а...
Звук собственного имени словно привёл Хёнсына в чувство: он решительно оттолкнул руки Чунхёна, отскочил от него на безопасное расстояние и обернулся. Его скулы отчётливо заалели, он с трудом пытался выровнять дыхание, но выглядел он очень зло.
- Выдохни, - подсказал Чунхён с сарказмом, сцепляя дрожащие руки в замок.
Хёнсын неосознанно последовал его совету, но потом опомнился, а затем... А затем Чунхёну стало интересно, откуда в их комнате столько вещей, и как они так удачно оказываются именно около Хёнсына, поскольку в рэпера летело всё: журналы, одежда, обувь, подушки опять же... И вся эта сцена сопровождалась яростной тирадой, которая сводилась к нелицеприятной характеристике характера Чунхёна. Который, кстати, даже подумать не мог, что обычно спокойный и уравновешенный Хёнсын способен на такой взрыв эмоций. С неожиданным удовольствием отметив, что тот не перестаёт его удивлять, Чунхён решил вмешаться только тогда, когда Хёнсын схватился за его телефон и уже намеревался отправить его в полёт.
Преодолев разделяющее их расстояние, Чунхён легко перехватил руки Хёнсына и притянул его к себе, вынуждая уткнуться лицом в своё плечо. Хёнсын чуть посопротивлялся, но неожиданно быстро расслабился, позволяя Чунхёну успокоить себя лёгкими поглаживаниями по спине.
- Ну-ну, тише... Извини меня... – Чунхён постарался сделать свой тон как можно более умиротворяющим, что было довольно сложно, поскольку такой уязвимый и трогательный Хёнсын не мог оставить его равнодушным.
- «Извини»? Издеваешься? – тихо отозвался Хёнсын, - Ты решил меня до самоубийства довести? Не видишь, что ли, что мне трудно с тобой просто рядом находиться, так ты ещё и доконать меня хочешь?
- Не хочу, - Чунхён запустил пальцы в волосы Хёнсына, осторожно их перебирая.
- Тогда чего ты хочешь? От меня? Ещё раз переспать? – Хёнсын вновь вырвался из его рук, - Так давай сделаем это! Только обещай, что потом оставишь меня в покое! Или мне из группы вообще уйти? Что мне сделать, что бы ты прекратил?!
- Придурок, - с внезапно проснувшейся злостью бросил Чунхён, - Ты совсем ничего не понимаешь?
- А что я должен понимать? – с горечью воскликнул Хёнсын, но Чунхён предпочёл не выслушивать его упрёки, резко притянув к себе для поцелуя.
Чунхён был сам удивлен тому, насколько он успел соскучиться по вкусу Хёнсына, по ощущению его губ. По тому теплу, которое наполняет его, когда он держит его в объятьях. Но всё это омрачалось болезненным ожиданием того, что Хёнсын сейчас его оттолкнёт в который раз, поскольку плевать ему на нежность, от которой Чунхёна начинало трясти, как подростка.
«Лучше самому...»
Чунхён обхватил лицо Хёнсына ладонями, твёрдо отстраняя его от себя, отмечая машинально, какими глазами он на него смотрит. С чем-то, похожим на надежду.
- Наверное, сегодня в гостиной лучше спать мне, - хрипло сказал Чунхён, не оглядываясь, выходя из комнаты.
***
- Идиот! – яростно выдохнул Чунхён, со злостью впечатывая кулак в спинку дивана. – Какой же я идиот!
«Это же надо быть такой сволочью! Он точно прав: я решил его довести к чёрту! Хотя и он тоже не лучше, сводит меня с ума, как мальчишку! Мы - идеальная пара: никто ничего прямо сказать не может! Только мозги друг другу выносим! Почему я не могу с ним нормально поговорить? Ах да... Потому что боюсь».
***
- Выглядишь всё хуже и хуже, хён! – жизнерадостно объявил Донун на следующее утро, внимательно оглядев Чунхёна.
Тот бросил на него устало-раздражённый взгляд, но промолчал. Прошлой ночью он почти не спал, поэтому и настроение у него было соответствующее. Хотелось убить кого-нибудь и успокоиться. Пока чудовищно бодрый и довольный жизнью маннэ был самой достойной кандидатурой.
- Нет, хён, правда! – не унималось кошмарное создание, - Такое ощущение, что тебя только что из тюрьмы выпустили. Ещё и взгляд такой угрюмый! Что-то случилось?
Чунхён уже хотел предложить младшенькому по-хорошему заткнуться, но тут на кухне появились Соби и Хёнсын, негромко о чём-то переговаривающиеся.
- Омо! Хёнсын-хён, - переключил своё внимание с Чунхёна Донун, - Ты плохо себя чувствуешь?
- Что с твоими глазами? Они такие красные, - недоумённо добавил Кикван, заслужив укоризненные взгляды Соби и Донуна.
Хёнсын ничего не ответил, присев за стол, старательно избегая смотреть на Чунхёна. Но тот всё равно успел заметить, что Кикван прав, и глаза у него действительно выглядят очень плохо. Как если бы он сильно плакал. Что он, скорей всего, и делал.
- У хёна аллергия, - тоном, не терпящим возражений, заявил Соби, - Так что не приставайте к нему сегодня!
Прозвучало это вроде бы для тонсэнов, но, когда Чунхён поднял голову, он ощутил предупреждающий взгляд Соби именно на себе. Чувствовалось, что псевдо-маннэ им не очень доволен. «Хёнсын всё ему рассказал?!», - лихорадочно пронеслось в голове у рэпера. Он перевёл взгляд на уткнувшегося в свою тарелку Хёнсына.
- Может, ему тогда пойти ещё прилечь? У нас же есть время до записи, - неуверенно предложил Донун.
Трое младших повернулись к Хёнсыну.
- Да, наверное, так лучше... – поддержал его Соби. – Хёнсыни-хён?..
- Ага, - тихо откликнулся Хёнсын таким тоном, что у Чунхёна кошки на душе заскребли.
Хёнсын медленно встал и вышел из кухни. Глядя на его опущенные плечи, Чунхён почувствовал острое желание пойти хоть как-то утешить его, извиниться, может... Он поднялся и последовал за ним, но внезапно почувствовал, как кто-то схватил его за рукав. Посмотрев вниз, он обнаружил там безмятежно улыбающегося Соби.
- Чунхён-хён, можно тебя на минутку? – почти пропел он и потащил ничего не понимающего Чунхёна за собой, игнорируя растерянных тонсэнов.
Оказавшись в гостиной, он огляделся, а потом внезапно довольно ощутимо приложил Чунхёна по макушке.
- Хён! – звенящим от праведного негодования голосом начал он, - Ты ужасный!
- В смысле? – уточнил рэпер, потирая место ушиба.
- Как ты мог так поступить с Хёнсыном?!
- Он тебе рассказал? – Чунхён неверяще округлил глаза.
- Да! – Соби энергично кивнул, - И у меня в голове до сих пор это не укладывается! Это же Хёнсын, как тебе в голову такое пришло вообще? Ты же знаешь, какой он ранимый!
- Когда он тебе рассказал? – спросил Чунхён, не обращая внимания на гневную тираду псевдо-маннэ.
- Сегодня утром, - нехотя пояснил тот, - Я рано встал и случайно услышал... ну, что он...
- Плачет? – подсказал рэпер.
- Мягко сказано, - Соби скрестил руки на груди, неодобрительно покачав головой. – Хён, ты идиот. Скажи спасибо Хёнсыну, иначе бы я тебя убил.
- Ты? – несмотря на гложущее чувство вины, Чунхён не смог удержаться и не съязвить.
- Всегда есть возможность рассказать Дуджуну, - пожал плечами парень.
- Так ты ему ещё не рассказал?
- Хёнсын запретил. Он вообще запретил кому-либо рассказывать. Но, если ты ещё раз обидишь Хёнсына, я нарушу его запрет. Ты же знаешь, как Дуджун относится к Хёнсыну...
- Ага, как к младшей сестре, - хмыкнул Чунхён, - Серьёзно, такое ощущение, что я ухаживаю за девушкой, у которой есть злющий старший брат.
Соби вытаращил на него и так не маленькие глаза, не в силах поверить услышанному.
- Ты... что?!
- Что опять не так? – нахмурился Чунхён.
- Ты за ним ухаживаешь?!
- Ну, да. Что тебя так удивляет?
- То есть... ты хочешь, чтоб вы начали встречаться?! – недоверчиво воскликнул Соби.
- О, отлично, - одобрительно заметил Чунхён, - До тебя дошло быстрее, чем до Хёнсына.
- Но... это же прекрасно! – пришёл к неожиданному выводу Соби.
- Что, прости? – теперь пришёл черёд Чунхёна изумляться.
- Что слышал! Давно пора! – улыбка Ёсоба, казалось, не могла стать шире.
- Что значит «давно пора»? - упорно не понимал Чунхён.
- То и значит, что мы уже давно этого хотим, - бодро продолжил Соби.
- Кто «мы»?! – Чунхёну всё сильнее ощущал, что мир вокруг сходит с ума.
- Ну, мы... все. Кроме Дуджуна... – растеряно ответил Соби.
- Причём здесь Дуджун? - Чунхён с досадой прикрыл глаза ладонью. – Перестань меня путать и объясни нормально, в конце концов!
- Ну, ты же знаешь, что Кикван и Донун, и мы с Дуджуном...
- Да, я в курсе, - утомлённо кивнул Чунхён.
- И мы решили, что нам было бы удобнее, если бы вы с Хёнсыном... тоже... того.
Взгляд Чунхёна начал выражать крайнюю степень неуверенности в адекватности Ёсоба.
- Вы совсем спятили, да? - с надеждой поинтересовался он.
- Господи, мы же только на словах! – вспыхнул Соби, - Да и то Дуджун эту идею не поддерживает...
- Твою мать, да что с ним не так-то?! - прикрикнул Чунхён, доходя до крайней точки кипения.
- Ну... он считает, что вы плохая пара. Что тебе лучше держаться от Хёнсына подальше, - с лёгким раскаянием в голосе пояснил Соби.
- Чего?! Можно подумать, что это его дело!
- Я это ему говорил, но он считает, что ты недостаточно надёжный для Хёнсына. Слишком ветреный, безответственный в плане отношений...
- Хватит, - оборвал его Чунхён. – Бред какой-то!
- Ага, бред! – внезапно обиделся Соби, - Тогда почему Хёнсын-хён сейчас так переживает?
- Он меня не понимает! - неожиданно для себя принялся защищаться Чунхён.
- Значит, ты не можешь нормально объяснить! – сурово заявил псевдо-маннэ.
- Не могу... – легко признал рэпер, - Я по нему так с ума схожу, что у меня в его присутствии мозг буквально отключается.
- Оно и видно, - вздохнул Соби, - Может, пойдёшь и поговоришь с ним сейчас? Поверь, ему сейчас очень плохо.
- Я вижу, - сухо бросил Чунхён, - Но мне кажется, что если я пойду к нему сейчас, всё будет также сумбурно и безрезультатно, как и ночью.
- А если не пойдёшь, он решит, что тебе наплевать, что с ним происходит, - категорично возразил Соби, выталкивая рэпера из гостиной.
- Хорошо, хорошо...
- Удачи, - радостно выдохнул Соби, скрываясь на кухне и захлопывая за собой дверь.
***
Когда Чунхён, негромко постучав, вошёл, то обнаружил Хёнсына сидящим на кровати и вполне мирно расчёсывающим свои волосы. Правда, когда он перевёл глаза на открывшуюся дверь, вид у него стал, как у маленького ребёнка, который увидел, как из шкафа вылезает давно поджидаемое чудовище.
- Ммм... привет, - неуверенно начал Чунхён.
- Привет, - эхом откликнулся Хёнсын.
- Мы можем поговорить?
- Опять? – с вселенской усталостью в голосе уточнил Хёнсын. – Сколько можно? У меня уже сил нет на все эти разговоры...
- Я знаю, - быстро проговорил Чунхён, - Я просто хочу извиниться. Я вёл себя глупо.
- Отлично. Я тебя прощаю, - Хёнсын просто кивнул, - Ты меня тоже прости.
- Тебя-то за что?
- На всякий случай. Это всё?
- Нет, - Чунхён постарался собраться с мыслями, - Я понимаю, что я сделал тебе больно...
Хёнсын выразительно хмыкнул. Чунхён смерил его не менее выразительным взглядом.
- Не перебивай, пожалуйста.
- Не буду, - покладисто согласился Хёнсын.
- Конечно, я знаю, что это странно звучит, но я действительно хочу попытаться всё исправить...
- Стой-стой! – не выдержав, оборвал его Хёнсын, - Ты, что, хочешь предложить мне встречаться?!
- Да, - обрадовано выпалил Чунхён, радуясь, что Хёнсын сам озвучил эту мысль.
- Нет! – неожиданно громко воскликнул тот, отчаянно помотав головой, - Нет, нет! Никогда! И ни за что!
Чунхён с изумлением вскинул брови, не в состоянии хоть что-нибудь сказать. Он довольно часто выступал инициатором начала отношений (правда, до этого подобные предложения всегда относились к девушкам), но такую реакцию встречал впервые.
- И не смотри на меня так, словно я разбиваю тебе сердце! – Хёнсын выставил ладони перед собой, - Я просто не могу на такое пойти, пойми!
- П-почему? – рискнул спросить Чунхён, всё ещё потрясённый столь эмоциональным отказом.
- Как ты себе это представляешь? – Хёнсын слегка нервно рассмеялся, - Я же свихнусь с тобой. От ревности, точно. Ты же постоянно обнимаешься с Соби, бегаешь на свидания к Хонки, записываешь с кем-то дуэты, причём этого «кого-то» тут же записывают в любовь всей твоей жизни – вспомни хотя бы Хёну! Нет, я точно с ума сойду!
- Хёнсын! – внезапно осенило рэпера, - А почему мне кажется, что ты уже с ума сходишь? Ты что ревнуешь меня?!
Хёнсын осёкся.
- Нет, конечно, - уже значительно тише ответил он, - Что за ерунда? Не придумывай! Можно подумать, у меня есть какие-то права тебя ревновать. Мне абсолютно не интересно, с кем ты там время проводишь... И вообще, иди отсюда, мне собираться надо, - последние слова он уже смущённо бормотал, стараясь не смотреть на Чунхёна, который, широко ухмыляясь, постепенно придвигался всё ближе.
- О, мой Бог, ты такой милый, - проникновенно сообщил он Хёнсыну, - Почему ты мне раньше не сказал?
- Что не сказал? - прошептал Хёнсын, глядя на рэпера огромными, полными ужаса глазами.
- Что ревнуешь, конечно, - Чунхён коснулся пальцами его щеки, отчего Хёнсын вздрогнул, но всё же не отодвинулся, что внушало определённую надежду. – Так вот, если у меня будешь ты, я не буду, как ты выразился, «проводить время» с кем-нибудь ещё, обещаю.
- С-серьёзно? - безуспешно стараясь звучать иронично, переспросил Хёнсын.
- Да, - Чунхён потянулся вперёд, собираясь поцеловать Хёнсына, как...
- И что здесь происходит?! – возмущённо воскликнул кто-то от порога.
- Дуджун, тебя не учили стучаться? – с трудом сдерживаясь, чтобы не выругаться, поинтересовался рэпер, не оборачиваясь.
- Какая разница?! Лучше скажи-ка, Ён Чунхён, что ты здесь делаешь с Хёнсыном?! – ещё громче вопросил лидер группы.
- А ты не видишь? – Чунхён, наконец, соизволил обернуться, смерив лидера ледяным взглядом. – И идей никаких?
- Боюсь предположить, - съязвил Дуджун, - В любом случае, чувствую, что мне это не понравится.
- А ты-то здесь причём? – почти простонал Чунхён.
- А кто ещё заступится за Хёнсына? Ты только посмотри на него! Такое ощущение, что ты его уже морально изнасиловал!
Они оба немедленно уставились на несчастного, покрасневшего от смущения Хёнсына.
- Хёнсын-а, ты в порядке? – строго спросил лидер.
- Да, хён, - пролепетал тот, быстро вскакивая с постели и пулей вылетая из комнаты.
- Вот видишь! Совсем его довёл!
- Дуджун! – в комнате материализовался Ёсоб, - Какого чёрта ты здесь делаешь?! Ты всё испортил!
- Я испортил?! – задохнулся от негодования лидер, - Ты хоть знаешь, что этот извращенец чуть не поцеловал Хёнсына?!
- Знаю! – в тон ему завопил псевдо-маннэ, - И если бы не ты, у него бы всё получилось!
- Что «всё»? – внезапно спокойно полюбопытствовал Дуджун.
Соби вопросительно глянул на Чунхёна и, дождавшись от него лёгкого кивка, выпалил:
- Чунхён-хён хочет, чтобы Хёнсын стал с ним встречаться!
- Что?! Вы что издеваетесь?! Хёнсын достоин кого-то, кто будет его хоть немного уважать!
- Можно подумать, ты знаешь, как я к нему отношусь, - холодно заметил Чунхён, - И вообще, перестань вести себя так, словно Хёнсын – твоя маленькая сестрёнка!
- Вот именно! – поддержал его Соби, - Они будут очень хорошей парой!
- Айгу... Не одобряю я этого... – недовольно протянул Дуджун.
- А ты, - палец псевдо-маннэ упёрся в его грудь, - не вздумай им мешать. Понял?
***
Естественно, продолжить Чунхён и Хёнсын уже не успели. Точнее, может и успели бы, если бы Хёнсын так успешно не прятался от Чунхёна вплоть до самого момента отъезда на запись очередного выступления.
В студии тоже удачного момента не представилось, поскольку вокруг было слишком много людей. Да и Хёнсын всё так же не желал приближаться к рэперу, из-за чего тот едва ли только в отчаяние не впадал. Соответственно, и настроение у него было ужасным. Что, впрочем, не помешало одной крайне жизнерадостной личности повиснуть на нём, как только они оказались в одном помещении.
- Привет, хён, - завопил Хонки. – Как дела?
- Привет, Хонки, - Чунхён невольно улыбнулся ему в ответ и дружески похлопал его по спине, - Нормально... – внезапно он осёкся, поскольку в голове всплыли слова Хёнсына «... бегаешь на свидания к Хонки». Рэпер моментально нашёл Хёнсына взглядом и мысленно отвесил себе хорошую пощёчину, так как Хёнсын пристально наблюдал за его общением с Хонки, а на лице его раздражение быстро сменялось разочарованием. Прекрасно, просто прекрасно.
- Что-то не так? – обеспокоился Хонки, глядя на то, как Чунхён поменялся в лице.
- Нет, всё в порядке... – машинально откликнулся тот, осторожно выскальзывая из объятий вокалиста F.T.Island. – Прости, мне нужно отойти.
Он успел увидеть, как Хёнсын из гримёрки выходит в коридор, и бросился за ним.
- Хёнсын! – он схватил его за руку, разворачивая к себе.
- Я же говорил! – сразу же начал тот, - Вот так оно и будет всегда: ты будешь с кем-то обжиматься, а я буду просто смотреть на это со стороны! Не хочу, спасибо!
- Ну, прости меня!
- Ещё раз? Утром уже прощал! – Хёнсын вырвал свою руку и отступил на шаг. - Надолго же тебя хватило! Нет, ну просто уму непостижимо! И часа не прошло с тех пор, как ты предлагал мне встречаться, а ты уже с кем-то флиртуешь. И после этого я снова должен тебя прощать? Мы даже не встречаемся, а я уже хочу тебя убить!
- Я с ним не флиртовал, - возразил Чунхён, - Он просто обнял меня! Это же Хонки, он всегда такой!
- Не оправдывайся, - резко сбавил тон Хёнсын, - Мне не интересно тебя слушать. Всё, выступление скоро начнётся.
***
Как Чунхён не запорол это выступление, он сам плохо понимал. Наверное, в дело вступил чистый профессионализм, так как все его мысли на тот момент были заняты очередной ссорой с Хёнсыном. Причём, что самое интересное, все эти ссоры вместо того, чтобы заставить Чунхёна отступиться, только больше укрепляли его уверенность в том, что Хёнсын должен быть с ним. Теперь осталось только убедить в этом самого Хёнсына.
Правда, дело осложнялось тем, что Хёнсын слушать его не хотел. Он демонстративно держался поближе к Дуджуну, не обращая внимания на умоляющие взгляды Чунхёна. Когда они приехали домой, ничего не изменилось. Поняв то, что к Хёнсыну сейчас не подступиться, и надо, по крайней мере, подождать, пока он чуть-чуть не остынет, Чунхён уселся в гостиной с блокнотом и сосредоточился над написанием очередной рэп-партии. Как ни странно, это довольно быстро помогло ему отвлечься от переживаний. Точнее, не то, чтобы отвлечься, скорее, направить их в мирное русло. В конце концов, все его прошлые увлечения только помогали ему в творчестве, может, и это вдохновит на что-нибудь грустно-романтичное.
К его удивлению, оказалось, что творческий блок, который образовался из-за отчуждения невыносимого Хёнсына, благодаря нему же и пропал, и слова ложились на бумагу почти мгновенно, легко, в общем, так же, как раньше. Чунхён перестал обращать внимание на происходящее вокруг него, полностью сконцентрировавшись на листе бумаги перед собой.
«Если я влюблюсь в тебя снова, если я снова перестану любить тебя...
Что за боль ты причиняешь мне, опять вызывая наше прошлое?
Когда мне напоминают о тебе, я притворяюсь глухим,
Я стараюсь стереть тебя из памяти, но всё напрасно.
Даже мои друзья не знают о том, что мы расстались,
Но я не хочу, чтоб ты вернулась.
Я знаю, что всё кончено, слышишь, я знаю это» .
Чунхён удовлетворённо поставил последнюю точку и пробежался глазами по написанному.
- Я знаю, что всё кончено... – внезапно негромко проговорил кто-то за его спиной.
Чунхён резко обернулся и увидел Хёнсына, с любопытством вчитывающегося в строчки.
- Что ты здесь делаешь? – удивлённо поинтересовался Чунхён, отметив, что в гостиной только они одни.
- К тебе пришёл, - безмятежно пояснил Хёнсын, - А ты даже не заметил, хотя я минут десять здесь сижу.
- Сколько?!
- У тебя снова получается, - радостно констатировал Хёнсын, не отвечая на возглас Чунхёна, - Мне нравится то, что ты написал.
- Серьёзно? – немного обиженно проронил Чунхён, - Даже не смотря на то, что это, вообще-то, посвящается тебе?
- Раз так, то нравится ещё больше, - улыбнулся Хёнсын. Неожиданно он обнял Чунхёна за шею и прошептал ему на ухо, - Ты молодец.
Чунхён резко отпрянул от него, потрясённо вглядываясь в одногруппника.
- Ч-что это было?!
- Я тебя обнял, - пожал плечами Хёнсын.
- Вот именно! Зачем? Ты что опять начинаешь?!
- Я тебя обнял, потому что мы друзья, - невинно ответил Хёнсын. – Это ничего не значит.
- Мы - кто?! Друзья? В какой Вселенной? Никакие мы не друзья, - жёстко отрезал Чунхён, - Я тебя люблю, а ты надо мной издеваешься. Это мало похоже на дружбу, не так ли?
- Ты… что? – после недолгого молчания рискнул переспросить Хёнсын.
- Я, конечно, знаю, что до тебя всё долго доходит, но не до такой же степени, чтобы не понять, по какой причине я хожу вокруг тебя кругами. Не испытывай моего терпения, Хёнсын.
- Не верю, - Хёнсын демонстративно скрестил руки на груди.
- Да, пожалуйста. Не хочешь – не верь. Мне теперь какая разница? Я уже смирился с тем, что ты – абсолютно нелогичное, чудовищно упрямое существо, полное заморочек и дурацких, раздражающих комплексов, с кошмарным характером, которое, вдобавок, только и занимается тем, что доводит меня до ручки. Сам плохо представляю, что меня в тебе так цепляет. Наверное, я скрытый мазохист.
- Можно подумать, ты идеален, - поморщился Хёнсын, - Да люди в твоём присутствии выдохнуть боятся, поскольку они всё равно не могут делать этого так же совершенно, как ты. Ты вечно всех поучаешь, воспитываешь, пытаешься заставить жить по своим правилам, но при этом сам мало с кем считаешься, потому что уверен, что всё всегда знаешь лучше всех, да и вообще, во всём лучше всех. И с таким вот «подарочком» я умудрился лишиться девственности. Наверное, мне всё-таки стоило тогда хоть немного выпить! Будь я пьяным, точно не был бы способен на такую глупость!
- Стой-ка! Ты что, хочешь сказать, что был тогда трезвым?! – шокировано выпалил Чунхён, - И… ты что до меня никогда этого ни с кем не делал?!
Хёнсын уже прикусил язык, проклиная свою излишнюю откровенность.
- Нет, ты сейчас правду говоришь? – Чунхён подсел ближе, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- И это ещё до меня долго доходит, - пробормотал Хёнсын, - Всё, закрыли тему. Теперь живи с этим, - с сарказмом заключил он, поднялся и вышел.
Чунхён тупо смотрел ему вслед, пытаясь воспринять полученную информацию. Такого поворота он даже предположить не мог. Он и выбрать-то не мог, какая новость звучит более шокирующе. В итоге, скомпоновав обе, он пришёл к выводу, что самая шокирующая новость – то, что он, оказывается, сущее чудовище. Если посмотреть на ситуацию глазами стороннего наблюдателя, получался какой-то триллер: бедного невинного Хёнсына отымел его же друг, который тогда ещё и пьяным был. Да, не слишком романтично. Но если Хёнсын был трезвым, тогда какого чёрта он позволил Чунхёну зайти так далеко. А ведь он даже не сопротивлялся, это Чунхён помнил точно! И тут до Чунхёна, наконец, дошло окончательно. С чувством обозвав себя идиотом, он кинулся в их с Хёнсыном спальню, но наткнулся лишь на закрытую дверь.
- Хёнсын-а... Открой, пожалуйста, - просительно протянул он, с ужасом ожидая услышать в ответ горестные рыдания.
- Ага, сейчас... Переночуешь в гостиной, - откликнулся Хёнсын совершенно нормальным голосом.
- Хёнсын-а... Переночую я, где ты захочешь, хоть на улице, только давай поговорим, - Чунхён умоляюще сложил руки, не задумываясь о том, что Хёнсын его не видит.
- Чёрт, Ён Чунхён, обещаю, что если я ещё раз услышу от тебя фразу «давай поговорим» в любой вариации, я дам обет молчания, и ты до конца жизни будешь разговаривать сам с собой! И, вообще, если тебя так в последнее время тянет на разговоры, иди к психоаналитику, а не ко мне! – Хёнсын был сама язвительность.
Чунхён стоически проглотил наглую отповедь и уже открыл рот, для новых уговоров, как Хёнсын, не давая ему ответить, продолжил:
- Всё. Я устал от тебя. Если так хочешь, пообщаемся завтра. А пока иди... ещё чего-нибудь напиши, у тебя сегодня хорошо получается.
Чунхён жалобно вздохнул и развернулся. На пороге другой комнаты стоял Дуджун и с довольной улыбкой наблюдал за рэпером.
- Обломался? – ласково поинтересовался он.
- Ага, - признал Чунхён, не настроенный на ссоры ещё и с лидером.
- А я ведь говорил Хёнсыну, что у вас ничего не получится, - констатировал тот.
- А?! – в один голос воскликнули Чунхён и высунувшийся из спальни Ёсоб.
- Ты, что, всё знал?! – неверяще вопросил Чунхён.
- Ну да, Хёнсын мне давно рассказал, - Дуджун пожал плечами.
- Почему тебе?! – обиженно спросил Соби.
- Доверяет, наверное, - самодовольно ухмыльнулся лидер.
- И когда это давно было? – напряжённо уточнил рэпер.
- Полгода назад, - хладнокровно «добил» его Дуджун.
- Сколько?! – и вновь в унисон среагировали остальные.
- Почему ты мне не сказал? – добавил Чунхён.
- Хёнсын запретил.
- А почему ты мне не рассказал хотя бы? – надулся псевдо-маннэ.
- По той же причине.
- Дорама какая-то, а не жизнь, - прошипел Чунхён.
***
Чунхён наконец-то провалился в сон только где-то в третьем часу ночи. До этого он ругался с Дуджуном, советовался с Соби, а когда те всё же сами пошли спать, долго сидел посреди гостиной, стараясь разложить огромное количество диких мыслей внутри головы хоть в слабое подобие порядка. Безуспешно. Неожиданно даже захотелось курить, хотя от этой идиотской привычки он избавился сто лет назад, ещё до первого дебюта. Но сейчас расшатанные нервы просто вопили об успокоительной дозе никотина. Слава Богу, что в такое время сигарет было не достать, а то бы он точно сорвался.
Сон его был таким же мучением, как и бодрствование. Давно он так плохо не спал, с таким количеством сумбурных, обрывочных снов. Поэтому, когда он ощутил чьё-то присутствие рядом с собой, он был очень рад моментально проснуться. Ещё больше он был рад увидеть над собой обеспокоенное лицо Хёнсына, который тщательно ощупывал ладонью его лоб.
- Ты плохо себя чувствуешь? – Хёнсын с явной тревогой заглянул ему в глаза. – Только не говори, что у тебя температура.
- Нет у меня температуры, - послушно согласился Чунхён, чувствуя, что его ощутимо знобит.
- Что ты тут устроил? – недовольно проворчал парень, - Тоже мне, хрупкий какой. Поднимайся!
- Зачем? – со стоном Чунхён сел на диване.
- Потому что здесь холодно, а у тебя жар, - терпеливо пояснил Хёнсын, настойчиво тяня его наверх.
- Чего ты вообще пришёл? – запоздало поинтересовался рэпер, следуя в их спальню.
- Тебя слышно на всю квартиру. Стонешь, кашляешь. Сначала я подумал, что ты решил меня разжалобить, но теперь вижу, что ты, похоже, заболел.
- Не заболел я, это ты меня довёл, - уверенно заявил Чунхён.
- Отлично, вали всё на меня, - Хёнсын быстро расправил постель своего соседа, - Ложись, я схожу за аспирином.
- Прямо сестра милосердия какая-то, - нашёл в себе силы сыронизировать Чунхён.
- Умолкни, - беззлобно приказал Хёнсын, исчезая. Вскоре он вернулся со стаканом воды, в котором с шипением растворялась таблетка. – Что бы ты без меня делал?
- Чувствовал бы себя сейчас нормально и спокойно спал в своей кровати? – предположил Чунхён, принимая стакан и залпом его осушая.
Хёнсын, не отвечая, сдёрнул со своей кровати покрывало и укрыл им Чунхёна.
- Это ещё зачем?
- Успокаиваю свою совесть, - коротко ответил Хёнсын.
- Хёнсын... Почему мы так себя ведём?
- Как?
- Как два кретина.
- Не спрашивай меня. Сам не знаю, - отозвался Хёнсын после минутного раздумья, - И вообще, спи уже. Я сейчас не настроен на полуночные душещипательные беседы.
- Ты никогда на них не настроен, - обиженно засопел Чунхён, закрывая глаза.
- Может, это просто ты не можешь найти нужных слов, - услышал он сквозь долгожданный сон.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic
Beast Fanwork Community
SMM продвижение