Не слушай зов своего сердца: оно хочет твоей крови (с)
Title: Стокгольмский синдром (часть 1)
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
7 марта 2011 года
***
Когда Хёнсын пришёл в себя, вокруг царила тьма. В первую минуту его охватил страх, что он ослеп. Но спустя ещё немного времени, к нему вернулось ощущение реальности, ощущение происходящего, которое помогло ему примерно понять, где он и что с ним. Самой приятной новостью – точнее, единственной приятной новостью - было то, что он не ослеп, просто вокруг его головы был туго обмотан кусок грубой плотной ткани, не позволявшей ему видеть хоть что-нибудь вокруг себя. Поэтому опираться он мог только на физические чувства: к примеру, спиной он прижимался к шершавой стене, сидя при этом на холодном влажном полу, а руки его в запястьях была скованы, скорей всего, наручниками и подвешены где-то чуть выше головы – не самая удобная поза.
Но Хёнсыну было наплевать на позу и на все неудобства. В голове сразу же появилось слишком много пугающих мыслей, чтобы думать о банальном комфорте. С головой, кстати, тоже было не в порядке: она болела так, словно в неё с разных сторон воткнули множество острых игл. Вдобавок, ужасно тошнило. Достаточно симптомов, чтобы заподозрить сотрясение. Но и это волновало Хёнсына, куда меньше, чем сама причина того, что он находился связанным в чьём-то подвале (в том, что это был именно подвал, сомнений не оставалось: достаточно было вдохнуть характерный затхлый воздух). Парень попытался восстановить события сегодняшнего дня (пусть даже он и не был уверен, что пробыл здесь меньше суток и всё ещё находится в том самом дне, который помнит).
Процесс вспоминания оказался намного сложнее, чем он подозревал: мешала и поистине ужасающая головная боль, и только усиливающаяся тошнота, и затёкшие мышцы всего тела, и, что хуже, страх перед неизвестным похитителем (или похитителями). Но постепенно, словно трудная мозаика, обрывочные картинки стали складываться в более-менее понятную картину.
Последним, что он помнил, было то, как он возвращался из университета домой, на свою съёмную квартиру. Было уже довольно поздно и прохладно, он подсознательно ускорял шаг, чтобы быстрее оказаться в тёплом помещении. Впрочем, до дома оставалось совсем чуть-чуть. Оставалось только пересечь небольшой внутренний двор. Занятый своими мыслями, Хёнсын обратил мало внимания на тёмную машину, стоявшую около входа в дом. Поравнявшись с ней, он услышал звук открывшейся дверцы…
Ну, вот и всё. Дальше только удар по затылку, и свет как будто выключили. Классика. Хёнсын прерывисто вздохнул. Сколько раз мы слышим подобные истории, но не становимся осторожнее. Пока такое не случается с нами.
Хёнсын подергал руки вниз, проверяя, как крепко он прикован. Естественно, ничего этим не добился, только лишний раз послушал, как металл наручников скребёт обо что-то, кажется, такое же металлическое. Он слегка согнул пальцы, дотягиваясь ими до торчащей из стены какой-то железной трубы, которая, судя по очертаниям, загибалась кверху. Отлично. Никаких шансов. Осторожно поводив перед собой ногами, Хёнсын прощупал пространство перед собой. Абсолютно пусто, всё тот же гладкий бетон. Хёнсын вновь вздохнул, но на этот раз с целью успокоится, тем более что головная боль начинала сводить его с ума. Стараясь не паниковать, Хёнсын начал анализировать ситуацию, в которой он оказался.
Итак, он неизвестно где, похищенный неизвестно кем, вдобавок связанный и ничего не видящий. Во всяком случае, во всей ситуации есть огромный плюс – его не убили. Или не убили пока, что тоже может быть вариантом. Но об этом лучше не думать, а единственное, что он может сейчас делать – ждать.
Однако ждать пришлось не так уж и долго. Ватную тишину, сковавшую пространство вокруг, в один момент разбило сразу множество звуков. И чьи-то голоса, и шаги, и, наконец, звук распахнувшейся двери. Хёнсын перевёл дыхание, но решил пока ничего не говорить.
- Он так и не очухался? – раздался мужской голос, после чего Хёнсын почувствовал лёгкий пинок в голень.
- Не трогай его, - приказал второй голос, так же мужской, но говорящий с ощутимым акцентом.
- Да, брось, что случится-то? Можно подумать, этот щенок вообще кому-то нужен!
- Как минимум, он нужен хозяину, так что держи себя в руках, Сану, - холодно откликнулся второй.
- Ага. Интересно зачем… - в голосе этого Сану прорезались какие-то совсем уж неприятные скользкие интонации. – Хотя… я догадываюсь.
- Перестань нести чушь.
- Да ты его хоть видел без этой повязки, Акира? – Сану громко рассмеялся. – Клянусь, если бы хозяин не сказал, что это парень, я бы принял его за девку. Этакое смазливое личико у парня… Так что я могу понять хозяина.
- Не смеши меня. Тебе, чтоб его понять, мозгов не хватает явно, - устало ответил Акира.
- Ой-ой… - издевательски протянул Сану, - Тогда зачем ему эта кукляшка? Кому из нас ещё мозгов не хватает.
- Он как-то связан с бизнесом, - заметил Акира, - Этого достаточно.
- Ну, не знаю… Я бы с ним поразвлёкся, - со смешком сказал Сану, и Хёнсын почувствовал, как по спине пробегает неприятная дрожь. Он ещё крепче зажмурился, надеясь, что Акира остановит его.
- Ага, а потом хозяин тебя бы кастрировал. И убил. – Уверенно заявил Акира.
- Да, ну… Было бы из-за кого, - грубо бросил Сану, однако, уверенности в его голосе поубавилось.
Внезапно Хёнсын услышал, как в подвал стремительным шагом вошёл ещё кто-то.
- Что вы здесь копаетесь? – отрывисто бросил третий.
- Он ещё не пришёл в себя, - негромко ответил Акира.
- И? В чём проблема? Привести в себя его не можете? – в голосе отчётливо прорезалось недовольство.
- Сейчас, хозяин, - почтительно откликнулся Акира.
- Да, ладно уже. Я сам.
Хёнсын почувствовал движение воздуха перед собой, означающее, что кто-то наклонился к нему. Он ощутил прикосновение холодных пальцев к своей коже. Чужие руки переместились на его затылок, распутывая узел на повязке и освобождая его глаза. Хёнсын не торопился открывать глаза, заботясь о правдоподобности. За что и поплатился, получив две оплеухи. Он испуганно распахнул глаза и первое, что он увидел - было сосредоточенное молодое лицо, принадлежащее привлекательному парню, на вид примерно такого же возраста, как и сам Хёнсын. И это «хозяин»? Хёнсын вновь прикрыл глаза и озадаченно потряс головой.
- Ты в порядке? – осведомился парень у него.
Хёнсын промолчал, предпочитая особо не жаловаться на своё состояние. Он бегло огляделся. Всё, как он и думал. Небольшой тёмный подвал, прямо напротив Хёнсына дверь, за которой видна лестница наверх. Помимо него в комнате три человека. Означенный молодой парень, продолжавший внимательно на него смотреть, и двое мужчин постарше. Один классический «бугай» - высокого роста и внушительных размеров с бритой головой и злым пристальным взглядом. Второй – на вид типичный японец, небольшого роста и деликатного сложения со спокойным, ничего не выражающим лицом.
- Свободны, - парень взмахом руки приказал им уйти, не сводя взгляда с Хёнсына, которому под этим взглядом становилось всё неуютнее и неуютнее. Что-то в его глазах было такое, отчего Хёнсын понял, что слова Акиры насчёт «кастрирует и убьёт» не были блефом и преувеличением. Такой бы смог. И от этого понимания Хёнсыну легче не становилось.
- Ну? – парень слегка недоумённо изогнул бровь.
Хёнсын ответил ему вопросительным взглядом, но промолчал, чтобы не сболтнуть лишнего и не разозлить своего похитителя. Впрочем, тот признаков агрессии не проявлял. Он присел перед Хёнсыном на корточки и поинтересовался:
- Чего не вопишь? Не боишься?
«Боюсь», - хотел ответить Хёнсын, - «Очень боюсь». Но, призвав на помощь всю свою гордость, лишь слегка отрицательно покачал головой.
- Забавно, - вздохнул парень. – Ну, ладно, может, так даже лучше.
Он чуть качнулся вперёд, замирая на расстоянии нескольких сантиметров от лица Хёнсына.
- Если будешь и дальше таким хорошим мальчиком, Хёнсын, - доверительно заговорил он, - Ничего с тобой не случится. Просто побудешь здесь немного. Хорошо?
Хёнсын вновь ограничился простым кивком, невольно отводя взгляд в сторону, чтобы не заглядывать в глаза напротив.
- Понятливый, - с удовольствием заключил похититель. – И тихий. Просто прелесть.
Неожиданно он ухватил Хёнсына за подбородок и развернул его лицо к себе, вновь устанавливая зрительный контакт.
- Ты так и будешь молчать? – осведомился он, сжимая пальцы до тех пор, пока Хёнсын не вскрикнул от боли. – Отлично, а то я уже думал, что ты немой. Ну, давай, скажи мне что-нибудь.
- Кто вы? – наконец, проговорил Хёнсын. После долгого молчания голос его звучал хрипло. Он откашлялся, машинально пытаясь растереть горло ладонью, забыв о том, что его руки сейчас подвешены наверху. Но он только поморщился, когда браслет наручников оцарапал его запястья. Чего уже переживать? За всё это время там, наверное, и так порядочные синяки и ссадины появились.
Парень с наигранным сочувствием покачал головой.
- Не дёргайся. Будет обидно, если ты себе что-то сильно повредишь.
- Кто вы? – упрямо повторил Хёнсын.
- Меня зовут Ён Чунхён, - ответил парень с таким видом, словно это должно было что-то сказать Хёнсыну. – Вижу, ты никогда обо мне не слышал? У меня дела с твоим отчимом.
- Я не общаюсь с отчимом, - автоматически откликнулся Хёнсын, а потом неожиданно понимающе воскликнул: - Так вот зачем я вам нужен? Вам нужны деньги моего отчима?
Чунхён чуть поморщился, но Хёнсын не обратил на это никакого внимания:
- Вы рассчитываете, что он заплатит за меня? – он неожиданно неверяще рассмеялся. – Боюсь, вы ошибаетесь. Отчим не заплатит за меня ни воны. У нас не те отношения.
Хёнсын понимал, что его несёт. Что он говорит слишком быстро, слишком эмоционально и явно не те вещи, которые хочет услышать Чунхён. Но он не мог себя остановить. Должно быть, со стороны это больше было похоже не истерику. Но ему было всё равно. Слишком долго он находился в диком нервном напряжении, слишком сильно старался вести себя спокойно.
- Какая глупость! Вам надо было лучше подготовиться, а? Мой отчим ненавидит меня, он выгнал меня из дома, после того, как моя мать умерла! А вы думаете, что он заплатит вам! За меня! Да он скорее даст вам денег, чтобы вы меня закопали в этом подвале!
Он судорожно всхлипнул, чувствуя, как начинают гореть глаза. Да, самое то… Лучше уж сейчас поплакать, чем продолжать сходить с ума от страха.
Но его слёзы самым эффективным способом остановил Чунхён. Замахнувшись, он с силой хлестнул его по щеке, так что, Хёнсын резко ударился головой о стену. Он вскрикнул, чувствуя, как в затылке пульсирует комок нестерпимой боли и огромными перепуганными глазами взглянул на Чунхёна, который с самым равнодушным видом разминал пальцы.
- Не вздумай устраивать истерик, - коротко предупредил он, - Мне на хрен не нужны деньги твоего ублюдка-отчима. И мне абсолютно неинтересно слушать твоё нытьё.
Он поднялся и вышел из подвала, закрыв за собой дверь.
Хёнсын прикусил нижнюю губу, пытаясь унять невыносимую боль и не начать снова плакать. В конце концов, этот Чунхён в чём-то прав. Рыдать ему сейчас точно было нельзя. Мало того, что это не поможет, так и это чудовище на его слёзы неадекватно реагировало.
Он закрыл глаза и аккуратно, чтобы не сильно задеть ушибленное место, откинулся головой на холодную стену, медленно выдохнул через нос, успокаиваясь. Помогло мало. Честно говоря, Хёнсын был неуверен, испытывал ли он когда-либо раньше столько неприятных физических ощущений сразу. Казалось, что у него болело всё. Рук он уже почти не чувствовал – настолько они затекли, спина и ноги приближались к этому же состоянию. Хуже всего, конечно, была голова. Он даже допускал возможность того, что у него сотрясение – всё-таки Чунхён приложил его более чем неслабо. Он ещё сильнее впился в губу зубами, но до конца жалобный всхлип сдержать всё равно не получилось. Ноющая боль в затылке быстро нарастала, заполняя всю голову, перед глазами поплыли яркие круги, после чего Хёнсын всё же потерял сознание.
***
Очнулся он неизвестно через сколько времени всё от той же невыносимой боли. Сейчас от неё хотелось уже не плакать, а просто кричать. Чтобы хоть как-то отвлечься от ощущения того, что все мышцы горят просто адским огнём, а в голову воткнуто несколько десятков спиц. Хёнсын постепенно уже утрачивал чувство реальности, поэтому даже не сразу заметил, что дверь вновь открылась, впуская Чунхёна и его помощников.
Не говоря ни слова, Чунхён подошёл и отпер замок на наручниках Хёнсына. Руки парня тут же безвольно упали на его колени, поскольку у него не было пока возможности хоть как-то ими шевелить, до такой степени они атрофировались.
- Истерик больше не предвидится? – холодно осведомился Чунхён. Хёнсын попробовал кивнуть, но собственное тело его почти не слушалось. – Мигни, если понимаешь, о чём я, солнышко.
Хёнсын послушно мигнул, с неожиданным облегчением отмечая, что хотя бы такие простые вещи для него ещё под силу.
- Замечательно. Сану, подними его, - приказал он. Здоровяк с готовностью подхватил Хёнсына с пола, с каким-то странным выражением уставившись в его лицо. Хёнсын невольно содрогнулся, проклиная то, что сейчас не может идти сам, и вынужден ощущать эти прикосновения, от которых его почти выворачивало наизнанку. Он постарался отвлечься от этого и перевёл взгляд на Чунхёна, который шёл чуть впереди них. Каким-то образом, из всей этой компании он чувствовал отчётливую неприязнь только к этому самому Сану, а избивший его Чунхён особых отрицательных эмоций не вызвал. Это было странно. Очевидно, решил Хёнсын, это что-то посттравматическое. Чунхён хотя бы не изъявлял желания его изнасиловать, в отличие от этого Сану. Вспомнив этот факт, Хёнсын едва не отпрянул от держащего его громилы, чуть не свалившись на пол. Чунхён, услышав эту возню, тут же обернулся и смерил Хёнсына предостерегающим взглядом. Хёнсын послушно замер, помня о том, какая тяжёлая у Чунхёна рука. Он заставил себя перестать думать о Сану и принялся разглядывать место, в котором оказался. Когда они выбрались из этого пресловутого подвала, стало видно, что это вполне приличный особняк, ничем особо не похожий на логово похитителей, как его себе представлял Хёнсын. Только вот обслуга здесь была явно какая-то странная. Женщин попадалось не слишком много (за всё время Хёнсын видел от силы трёх), причём все они тенями скользили вдоль стен, уперев взгляды в пол, и на странную процессию с избитым Хёнсыном не обращали ровным счётом никакого внимания. Зато мужчин было гораздо больше. Но вид у всех них был такой, словно здание находится на военном положении. Все они при встрече с Чунхёном почтительно склоняли головы и спешили дальше по своим (несомненно, незаконным) делам. Хёнсын незаметно с сожалением покачал головой. Сбежать отсюда будет очень проблематично.
- Будешь жить здесь, - сообщил Чунхён, распахивая какую-то дверь, за которой оказалась неожиданно приличная комната. – Положи его на кровать.
Сану медленно опустил его, одарив на прощанье широкой многообещающей улыбкой.
- Акира, позаботься о нём, - продолжил раздавать приказы Чунхён, - Я не хочу, чтобы он помер, пока будет у меня. Понятно?
- Да, хозяин, - кивнул Акира, подступая к Хёнсыну с явной целью снять с него футболку. – Сану, выйди.
Здоровяк не пошевелился, демонстративно игнорируя приказ японца и продолжая пялиться на Хёнсына.
- Выйди. Оглох, что ли? – прикрикнул Чунхён, бросая на Сану недовольный взгляд. Тот, наконец, послушался и неохотно вышел.
- Закроешь его потом, - бросил Чунхён напоследок, собираясь также оставить их одних. Но в дверях он развернулся и с лёгким сожалением глянул на Хёнсына, - Хёнсын, я не чудовище. Просто не делай глупостей и всё будет хорошо.
- Я уже понял, - смог проговорить Хёнсын. Чунхён хмыкнул и вышел, оставив его наедине с японцем, который принялся невозмутимо стаскивать с него одежду. Игнорируя боль, Хёнсын сжал футболку руками и умоляюще уставился на него.
- Не беспокойся, - неожиданно мягко проговорил тот, - Я ничего тебе не сделаю. Мне просто надо тебя осмотреть. Я не Сану.
Хёнсын постепенно разжал пальцы и попытался расслабиться, чувствуя, как чужие ладони осторожно разминают его затёкшие мышцы.
- Голова сильно болит? – между тем поинтересовался Акира. – Не тошнит? Видишь нормально?
- Да… Относительно, - Хёнсын попытался выдавить из себя улыбку.
- Выпей, - мужчина вложил в его рот две таблетки и приподнял его голову, чтобы помочь запить их водой. – Тебе нужно отдохнуть.
Хёнсын через силу проглотил лекарство.
- Сейчас ты уснёшь, - предупредил Акира, укрывая его тонким одеялом. – Всё будет в порядке.
- Надеюсь, - прошептал Хёнсын, с невыразимым наслаждением чувствуя, как постепенно уходит проклятая мышечная боль.
Акира, неслышно ступая, вышел. До Хёнсына донёсся звук повернувшегося ключа.
В конце концов, думал Хёнсын, всё могло быть куда хуже. Во всяком случае, сейчас он не висит в сыром подвале, а лежит в тёплой постели и уже даже чувствует, как начинает действовать обезболивающее. Возможно, если вести себя тихо, всё действительно закончится хорошо, как и сказал Чунхён. Чунхён... Мысли Хёнсына мгновенно перекинулись на личность «хозяина». Как кто-то настолько молодой может заправлять преступной группировкой? Ну, или кто они тут... Хотя поверить в то, что все виденные им сегодня люди – законопослушные граждане – было сложно. Нет, они не были увешаны оружием, и не имели все, как на подбор, зверские рожи и не посыпали всё вокруг себя наркотиками, но одного взгляда на них хватало, чтобы понять, чем они живут.
А руководит ими ровесник Хёнсына. С ума сойти... Но с другой стороны, несмотря на внешность, в Чунхёне чувствовалось то, чего всегда не хватало самому Хёнсыну: решительность, сила воли, безграничная уверенность в себе и пробивная агрессия. Гремучий коктейль. Но, надо признать, уважение он вызывал, бесспорно. Одним пронзительным взглядом он мог выразить очень много.
Вспомнив тёмные холодные глаза, Хёнсын невольно вздохнул, потерев кончиками пальцев скулу, по которой его ударил Чунхён. Наверняка, там уже огромный синяк. Хотя, синяком больше, синяком меньше – какая разница. Главное, что он живой и его никто не трогает.
Поэтому засыпал Хёнсын почти в оптимистичном расположении духа, насколько это вообще было возможно в такой ситуации.
8 марта 2011 года
В обычное время разбудить Хёнсына было почти нереальным делом, но на следующее утро он подскочил, как только дверь в комнату открылась, и на пороге оказался Акира. Нет, он проснулся не от звука его шагов, не от боли, не от чувства опасности. Он проснулся от абсолютно одуряющего запаха еды. Парень мгновенно сел на кровати, отмечая, что собственное тело вновь отлично его слушается, и горящими глазами уставился на поднос. Он ничего не ел уже больше суток, немудрено, что вид простого риса с кимчи и рыбой вызвал у него острое ощущение счастья.
После завтрака Акира помог ему встать и показал самое главное – ванную комнату, дверь в которую Хёнсын вчера даже не заметил. Отмылся он с не меньшим удовольствием, чем поел, и уже пришёл было к выводу, что с пребыванием здесь вполне можно смириться, а вчерашний день начал казаться каким-то диким сном.
Ровно до того момента, как дверь в его узилище распахнулась, впуская внутрь Чунхёна.
Хёнсын, который в это время валялся на кровати, мгновенно подскочил, как-то ощутимо подбираясь, напоминая себе о непредсказуемом характере своего похитителя. Впрочем, тот, как ни странно, был настроен вполне благодушно. По-хозяйски решительно вошёл, с комфортом расположился в кресле, стоящем напротив кровати, и взглядом приказал Хёнсыну сесть. Сам Хёнсын никак не мог понять, как это вообще возможно – что-то приказать одними глазами, да ещё так безоговорочно ясно, но у Чунхёна это получалось великолепно. Хёнсын послушно опустился обратно, по возможности избегая смотреть на Чунхёна, который, в свою очередь, самого Хёнсына беззастенчиво разглядывал несколько минут, прежде чем заговорить.
- Как себя чувствуешь? – всё, что стояло за этими словами – формальная вежливость. Хёнсын остро это ощутил, поэтому ограничился простым пожиманием плеч, что можно было понимать по-своему. Но Чунхён этим не удовлетворился, как заметил Хёнсын, этот человек вообще не любил, когда ему не отвечали.
Чунхён чуть подался вперёд (это, очевидно, тоже было своего рода привычкой) и с неожиданно мягкой улыбкой заметил:
- А ты плохо обучаемый, нэ? Запомни, милый, я не стремлюсь разговаривать со стенкой. Если я спросил, значит, я хочу, чтоб ты ответил. И не в твоих интересах вынуждать меня раздражаться.
- Я в порядке, - проговорил Хёнсын, глядя куда-то вниз. Потом, словно решившись бросить вызов, поднял голову и взглянул прямо на Чунхёна. Но, наткнувшись на всю ту же улыбку, вновь отвернулся, ещё и чуть покраснев вдобавок. – Что вы от меня хотите?
- Что ты от меня хочешь, - моментально поправил его Чунхён, пристраивая подбородок на сцепленных в замок руках. – Я тебя младше.
- Ч-что?! – Хёнсын резко перестав смущаться, изумлённо распахнул глаза.
- На три месяца, - любезно уточнил Чунхён, - Так что не стесняйся. Возвращаясь к твоему вопросу, всему своё время. И вновь повторяю, схема простая: ты не делаешь глупостей, я не делаю тебе больно. Ты же видишь, что я не садист. Я не оставил тебя в подвале, хотя после твоей истерики, у меня было на это полное право.
- У меня не было истерики, - упрямо заявил Хёнсын, - Фактически.
Чунхён рассмеялся, отчего Хёнсын невольно вздрогнул.
- Мне виднее, - заявил Чунхён, поднимаясь. – Ладно, мне нужно идти. Может, хочешь чего-нибудь? В пределах разумного.
- Можно книгу? – робко поинтересовался Хёнсын. – Хоть какую-нибудь...
Чунхён недоумённо изогнул бровь.
- Конечно, - пожал он плечами после секундной заминки. – Акира тебе принесёт. Странный ты...
- Потому, что книги читаю? – искренне не понял Хёнсын.
- Нет. Ты не нервничаешь. Почему? – Чунхён встал в дверях, с любопытством глядя на пленника.
- Ну, ты же не садист, - неожиданно для самого себя улыбнулся Хёнсын.
***
Книгу ему действительно принесли. И не одну. Так что Хёнсыну удалось хоть как-то занять себя до вечера и не думать о том, какие всё-таки планы на него имеет Чунхён. И даже о самом Чунхёне он почти не вспоминал, хотя это было очень трудно. Труднее, правда, стало, когда он заявился во второй раз, когда Хёнсын уже благополучно собирался ложиться спать. Он был уже довольно спокоен. Казалось, что ничего страшного с ним не случится, и через какое-то время он сможет покинуть это «гостеприимное» место. В конце концов, по всем канонам ему должно было быть гораздо хуже. Все просмотренные фильмы и прочитанные книги, где фигурировало похищение, описывали всё куда как мрачнее.
- Хёнсын, - сразу по-деловому начал Чунхён, - Когда ты последний раз общался с отчимом?
Хёнсын невольно поморщился.
- На похоронах матери. Два года назад, значит.
- Сколько? – Чунхён, казалось, не поверил своим ушам, - То есть вы слова друг другу не сказали на протяжении двух лет?!
Хёнсын вздохнул:
- Я же говорил, что у нас плохие отношения. Он выгнал меня из дома. Мне пришлось срочно найти работу и снять квартиру. После такого я особо не рвался продолжить общение. Теперь понимаешь, что я имел в виду...
- А наследство? – резко оборвал его Чунхён.
- Какое ещё наследство? – не понял Хёнсын, - Моей матери никогда ничего не принадлежало...
- Понятно, - Чунхён, не прощаясь, вылетел из комнаты так же стремительно, как ворвался в неё.
Хёнсын почувствовал, как столь радовавшее его спокойствие слетает с него.
«И что теперь? Судя по всему, он не особо рад этой новости... Хотя с самого начала было понятно, что отчим платить за меня не будет. Но Чунхён же сам говорил, что ему нужны не деньги. Ага, а что тогда?..»
Хёнсын резко сел на кровати. В голову начал лезть всякий бред. Точнее, это Хёнсын надеялся на то, что это бред. Некстати вспомнился чёртов Сану с его скользкими намёками. Плюс, его, Хёнсына, вечный комплекс по поводу собственной излишне женственной внешности. Комплекс, который едва ли не с детства формировался в нём под насмешками одноклассников, оскорблениями отчима и многочисленными неприятными эпизодами из его прошлого, в которых к нему с определёнными намерениями приставали парни.
Хёнсын постарался рассмеяться своим внезапным страхам. Получилось как-то фальшиво. Отлично. Чего ему только не хватало для полного счастья – так это ещё и за свою «девичью» честь бояться. Какая ирония: при обычных условиях Хёнсын бы сам, скорей всего, запал бы на Чунхёна, поскольку тот, что называется, вполне был в его вкусе, но теперь любая мысль такого плана о нём казалась довольно неприятной и неуместной. Хёнсына слегка передёрнуло. Такие отношения изначально отдают психическим расстройством, так что остаётся просто надеяться на то, что Чунхёну нравятся исключительно девушки. И он не собирается делать исключений.
Если отмести такие мотивы как деньги и секс, то Хёнсыну в голову приходил только ещё один. Месть? Недаром же Чунхёна всего перекосило, когда он говорил об отчиме Хёнсына. Если они действительно вели вместе какие-то дела, то, учитывая характер отчима, он вполне мог бы и выкинуть что-то такое, отчего Чунхён понёс бы огромные убытки. Чем не повод? Но тогда снова непонятно. Чунхён не мог не знать, что Хёнсын не общается с Суджоном (так звали его отчима). Это же очевидно. И легко понять, что тот не намерен помогать Хёнсыну хоть в чём-то. Значит, Чунхён рассчитывает не на это. А на что тогда? Убивать Хёнсына ему тоже вроде резона нет. Хотя… Хёнсын понимал, что вообще толком ничего не знает о всей этой ситуации и не может говорить наверняка. Может, он убьёт Хёнсына, а вину свалит на Суджона, чтобы его подставить.
Хёнсын нервно хмыкнул. Ну что за ересь лезет в голову? Это всё обстоятельства, обычно его мозг не рождает таких диких вещей. Но тут… Холодящее чувство неизвестности порождало таких монстров воображения, что хватило бы на несколько детективных романов. А самое ужасное во всём этом было то, что Хёнсын и близко не мог сказать, какой из его вариантов похож на истину.
9 марта 2011 года
Хёнсын почти не спал ночью, продолжая непроизвольно накручивать себя, выдумывая всё новые и новые версии того, почему же он здесь оказался. Почему-то, чем больше он над этим думал, тем страшнее они становились. Сам он даже предположить не мог, что способен сформулировать такой ужас: ведь он совершенно справедливо считал себя человеком очень мирным, тихим и неагрессивным.
В итоге, у него уже началось что-то вроде безмолвного срыва. Он не мог находиться на одном месте. Но, будучи закрытым в комнате, размер которой едва ли превышал десять квадратных метров, всё, что ему оставалось – просто мерить её стремительными шагами.
Книги больше не отвлекали. Наоборот, схватившись за одну в отчаянной надежде успокоиться, Хёнсын, прочитав от силы первую главу, выдумал новое объяснение, едва ли не более мрачное, чем предыдущее. Ему отчего-то живо представилось, как его накачивают наркотиками и сдают журналистам, которые безумно рады разнести новость о том, что пасынок одного из самых влиятельных предпринимателей страны – героиновый наркоман. Воображение живо нарисовало ему лечебницу, где врачи, подкупленные отчимом, используют на нём самые тяжёлые препараты, после чего он становится ничего не соображающим инвалидом.
Нарисованная столь ярко картина тут же заставила его подскочить с кровати. Хёнсын опрометью бросился в ванную и плеснул в разгоряченное лицо пригоршню ледяной воды. Это немного помогло ему прийти в себя, но на книги он теперь смотрел с ужасом. Они слишком сильно стимулировали его и без того сильную фантазию.
Вдобавок ко всему, Хёнсын теперь ещё и вздрагивал каждый раз, когда около его комнаты раздавались чьи-то шаги. В такие моменты он весь словно замирал, боясь пошевелиться лишний раз, про себя молясь, чтобы это оказался кто угодно, только не Чунхён.
За ночь, проведённую в самой настоящей паранойе, Чунхён в его глазах из нейтральной, в сущности, фигуры успешно превратился в какое-то чудовище, при одном воспоминании о котором Хёнсыну становилось страшно до дурноты. То, насколько тот был зол в последний раз, когда приходил к Хёнсыну, наводило на самые похоронные мысли, которые Хёнсын уже не мог от себя гнать.
Если бы он только сказал Хёнсыну, чего от него хочет, всё было бы куда лучше. Пусть хоть самое страшное. Всё привлекательнее, чем эта дурацкая неопределённость.
***
Чунхён уже как-то традиционно пришёл к нему ближе к вечеру. Тогда, когда Хёнсын уже дошёл до того, что просто сидел, раскачиваясь на кровати, мысленно вообще находясь где-то внутри себя, всё так же лихорадочно ведя полемику со своим подсознанием. Поэтому он даже не сразу обнаружил в комнате чужое присутствие. А, обнаружив, не смог даже сформулировать хоть какой-нибудь вразумительный вопрос, настолько он был потерян и напуган. Он отчаянно надеялся, что Чунхён скажет что-то сам, но тот только молча наблюдал за безрезультатными попытками своего пленника найти подходящие слова.
- Ну? Ты так и будешь тупо хлопать на меня глазами или всё-таки скажешь хоть что-то? – с явной насмешкой произнёс Чунхён после нескольких минут взаимного молчания.
От пренебрежения в голосе, от того, с какой лёгкостью прозвучали эти слова, Хёнсын весь вздрогнул.
Этому человеку плевать на всех около себя, с неожиданной ясностью понял он. Он может убить и не сожалеть об этом. Хёнсын для него – простая разменная фигура, которой он равнодушно пожертвует, когда придёт нужный момент. Все его слова о том, что всё может закончиться хорошо для Хёнсына – ложь, сказанная для того, чтобы избежать нервных срывов нужной пока «фигуры», для того, чтобы Хёнсын не приносил ему проблем, чтобы он вёл себя тихо и спокойно.
С трудом проглотив возникший в горле комок, Хёнсын глубоко вздохнул, чувствуя, как собственное напряжение, владевшее им последние сутки без малого, начинает перехлёстывать его. Краем сознания он понимал, что его истерика не закончится ничем хорошим, что надо подождать, когда Чунхён уйдёт, потому что этот человек может просто покалечить его, если Хёнсын снова доведёт его. Он закрыл глаза, пытаясь отвлечься, но следующая фраза Чунхёна не оставила ему шансов остаться спокойным.
- О Боже, - с внезапно прорезавшимся презрением медленно произнёс Чунхён. - Ты снова собираешься разреветься, не так ли? У тебя не только лицо, как у девки, так и характер такой же? Начинаю понимать, почему отчим избавился от тебя при первой возможности…
Больше сдерживаться Хёнсын не мог. Он уткнулся лицом в колени и дал волю душившим его слезам. Он сотрясался в рыданиях совершенно беззвучно, не говоря ни слова, самозабвенно отдавшись своим эмоциям и не замечая ничего вокруг. Он не стал обвинять Чунхёна, кричать на него. Ему просто надо было хоть как-то расслабиться, избавиться от ноющего страха и всё нарастающей нервозности. С каждым его вздохом, слёзы лились всё интенсивнее, остановить их Хёнсын просто не мог. Да и не хотел.
Однако у Чунхёна были другие планы. Внезапно Хёнсын почувствовал, как его рывком сдёрнули с кровати и куда-то потащили, не давая даже встать на ноги. Хёнсын попробовал сопротивляться, но Чунхён ощутимо превосходил его в силе, поэтому все попытки были впустую.
Чунхён рывком распахнул дверь в ванную и, не церемонясь, швырнул Хёнсына вперёд. Потом он поднял его на руки и кинул под душ, тут же врубая ледяную воду. Он схватил его за волосы, подставляя его голову под упругую струю.
Хёнсын зажмурился, пытаясь отвернуться от бьющей в лицо воды, но Чунхён крепко держал его, не оставляя шансов вырваться. Пытка продолжалась несколько минут, в течение которых Хёнсын уже стал думать, что вот-вот захлебнётся, но, наконец, Чунхён повернул кран и, сомкнув пальцы на плече Хёнсына, выволок его из ванной и с силой пихнул на пол так, что Хёнсын, не удержавшись на ногах, полетел лицом вперёд, едва ли не врезавшись в кровать. Чунхён вновь скрылся в ванной комнате, а когда он спустя несколько секунд вернулся, на Хёнсына плавно спланировало махровое полотенце.
Хёнсын продолжал лежать на полу, боясь встать и посмотреть Чунхёну в глаза. Чунхён тоже больше ничего не предпринимал.
- Да вставай уже! – всё-таки проронил он, проходя мимо Хёнсына в своё любимое кресло. - Что за жалкое зрелище? У тебя гордость вообще есть, мне интересно?
Хёнсын медленно поднялся. Его всё ещё била крупная дрожь. Он непослушными пальцами ухватил полотенце и принялся сушить волосы, вода с которых стекала под его футболку.
- Я же тебя предупреждал. Радуйся, что я не переломал тебе пальцы, как хотел сначала. Ненавижу эмоционально-неустойчивых людей, - нахмурившись, прокомментировал Чунхён.
- То есть ты считаешь, что было бы нормальнее, если бы я просто спал и ел, не задумываясь, зачем вы меня сюда притащили? – негромко поинтересовался Хёнсын.
После душа истерика действительно прошла, уступив место сосредоточенности.
- Это было бы удобнее, - Чунхён откинулся в кресле, неотрывно наблюдая за Хёнсыном.
- Я так не могу, - с неявным ожесточением в голосе ответил Хёнсын. - Я свихнусь, если не узнаю, зачем я тебе нужен.
Он кинул полотенце на кровать и абсолютно без стеснения стащил с себя насквозь мокрую футболку, оставшись в одних мягких домашних штанах. Накинув полотенце на плечи, он решительно повернулся к Чунхёну.
Чунхён негромко кашлянул и вдруг впервые за всё время, которое Хёнсын имел сомнительное удовольствие с ним общаться, отвёл взгляд в сторону.
- У тебя даже вариантов нет? – вскользь осведомился он.
Хёнсын с трудом сдержал рвущийся наружу нервный смех.
- У меня есть варианты, но я хочу узнать правду, - Хёнсын опустился на кровать, испытующе глядя на своего похитителя.
- Правду, говоришь… - казалось, что Чунхён про себя взвешивает все доводы за и против. – Ну, слушай свою правду, - наконец, сдался он. - Когда я тебе говорил, что у меня дела с твоим отчимом, я не слишком удачно выразился. Дела с твоим отчимом вёл мой отец, пока Суджон не убил его.
Хёнсын замер, пытаясь осмыслить услышанное. Он, конечно, знал, что его отчим – та ещё сволочь, но он не мог поверить, что тот был способен на убийство.
- Не сам, конечно, - тем временем продолжал Чунхён, внешне оставаясь совершенно невозмутимым, но Хёнсын невольно заметил, как он с силой сцепил пальцы в замок. – Это был кто-то из его помощников, но разве это важно? Во всём виноват Суджон… Алчный ублюдок. Они с моим отцом совместно владели акциями одного предприятия, но Суджон хотел перепродать это предприятие одному воротиле из Китая, а отец был против. Поэтому три месяца назад в его голову и всадили пулю. Предприятие удачно продали, а Суджон заработал на этом бешеные деньги.
- Нет… - прошептал Хёнсын, - Он не мог… Моя мать никогда не связалась бы с убийцей.
Он покачал головой, упрямо нахмурившись. Но в душе он чувствовал, что Чунхён не врёт. Просто ему надо было хоть что-то сказать, чтобы сохранить окружавший его мир целым и привычным.
- Думай, как хочешь, - Чунхён пожал плечами и замолчал.
- Теперь ты хочешь отомстить? – быстро, с каким-то неуместным возбуждением поинтересовался Хёнсын.
- Да, - жёстко откликнулся Чунхён, вновь заглядывая Хёнсыну прямо в глаза.
В комнате повисло молчание. Хёнсын обдумывал поступившую информацию, пытаясь сопоставить её со своими вариантами дальнейшего развития событий.
- А я-то тебе зачем? – тихо заговорил Хёнсын. – Ты не сможешь воздействовать на отчима через меня, пойми…
- Их нас двоих заблуждаешься ты, - резко оборвал его Чунхён, - Ты – самое действенное средство влияния на Суджона. Просто ты об этом не догадываешься.
- Да? И как же я могу на него повлиять?
- Деньгами, - просто ответил Чунхён.
- Какими ещё деньгами? – Хёнсын поморщился. - Я же сказал, что у меня ни гроша нет…
- Это ты так думаешь, - Чунхён чуть насмешливо улыбнулся. - Из вас двоих это у Суджона номинально ничего нет.
- Что?!
- Что слышал. До смерти твоей матери Суджон переписал весь капитал, акции и активы на неё. Перестраховывался, сволочь, на случай финансовых проверок. Но твоя мама вовсе не была таким отвлечённым от реальности человеком, как все о ней думали. Незадолго до смерти она оформила завещание, по которому всё состояние перешло тебе. Суджон просто управляющий.
- Бред! – решительно заявил Хёнсын. - Я бы знал!
- Не факт. Суджон именно поэтому выставил тебя, чтобы ты не лез в его дела. Может, он бы даже и убил тебя, но только одна загвоздка: твоя мать указала особым пунктом завещания, что, если с тобой что-то случится, все деньги перейдут в один из благотворительных фондов. В итоге, всё, что остаётся твоему отчиму – просто распоряжаться инвестициями холдинга, не в состоянии потратить ни копейки из твоих денег.
- И у него нет способа обойти этот пункт? – недоверчиво уточнил Хёнсын.
- Как я понял, ни малейшего, - с лёгким сарказмом ответил Чунхён, - Поэтому сейчас он вероятнее всего уже в панике разыскивает свою дорогую потерю.
- И что? – вырвалось у Хёнсына. - Ты убьёшь меня, чтобы разорить его окончательно?
Чунхён молча встал и вышел, оставив Хёнсына в полном неведении относительно своих дальнейших планов.
10 марта 2011 года
Если вчерашний день был днём истерики и метаний, то сегодняшний – днём апатии. Хёнсын просто лежал на кровати и пялился в потолок. Он чувствовал себя обманутым.
Значит, всё это время у него были деньги. У него было целое чёртово состояние, когда он почти ничего не ел по несколько дней. Когда он едва-едва успевал заплатить за свою комнатку. Когда он не мог позволить себе гулять с друзьями потому, что у него никогда не было на это лишних средств. Когда он почти довёл себя до полного упадка сил, пока сдавал экзамены, чтобы перевестись на бесплатное отделение.
Он чуть усмехнулся подобной иронии. Возможно, сейчас ему полагалось чувствовать злость, но он просто не находил душевных сил для неё. Хотя бы потому, что был уверен, что Чунхён точно решил его убить. Он сам толком не понимал, откуда в нём появилась эта уверенность. Но иначе, как уверенностью это было не назвать. Не страх, не предположение. Именно простая внутренняя констатация факта: он не доживёт до конца недели.
Спокойное ожидание смерти принесло опустошённость и, как ни странно, облегчение. Ещё одного дня проведённого на самом пределе душевных сил он бы всё равно не выдержал. А так… Собственно, всё к этому и шло. Людей редко похищают для того, чтобы потом отпустить. Остаётся только надеяться на то, что это будет не слишком мучительно. И на то, что Чунхён не намерен с этим затягивать.
В конце концов, ничего стоящего в его жизни всё равно не было. У него не было любимого человека, не было родственников, которые могли бы за него волноваться, даже близких друзей он и то не смог завести. Конечно, учёба в институте культуры и искусств доставляла ему удовольствие, но он никогда не считал себя особо талантливым, поскольку всё, что он слышал от преподавателей – это то, что он недостаточно хорош. Сначала ему было больно слышать, но потом он привык, так как, как бы он не старался, результат всё равно оказывался недостаточно высок.
Но всё это время он не унывал, не опускал руки, не впадал в депрессию. Всегда что-то держало его, он даже наедине с собой не мог дать волю копящимся внутри эмоциям. Он прекрасно знал, что вокруг нет никого, кто бы мог его пожалеть, поэтому нет и смысла показывать свою слабую сторону. Однако теперь… это всё напрасно. Можно рыдать, злиться, кричать. Но теперь почему-то не хотелось. Ни одна эмоция не могла пробиться сквозь ватное равнодушие, сковавшее его всего.
Поплотнее закутавшись в одеяло, Хёнсын прикрыл глаза, уступая одолевающей его сонливости. Но он не мог сказать, уснул или нет: сон и реальность сейчас мало чем друг от друга отличались. Одни и те же медленные мысли и нечёткие образы, плавно сменяющие друг друга. Он не мог сказать, сколько времени уже прошло и который сейчас час. Впрочем, его это волновало мало – он даже как-то наслаждался навалившейся усталостью, мешающей осознать полностью положение, в котором он оказался.
Всё равно он не хотел сейчас ни о чём думать. Его жизнь была пустой, но она скоро закончится. Также пусто и бесполезно. Порадуемся же.
«Если бы Чунхён меня сейчас видел», - внезапно пришла в голову Хёнсына странная мысль, - «Он бы, наверное, одобрил моё поведение. Наконец-то я не веду себя… эмоционально-неустойчиво, а спокойно лежу и жду неминуемого».
Парень слабо улыбнулся. Всё-таки он идиот. Ему бы радоваться, что эта сволочь не удостаивала его сегодня своим приходом, а он ещё думает о том, как Чунхён отнесётся к его состоянию. Хёнсын заставил себя перестать думать о своём похитителе – эти мысли вызывали беспокойство, а он не хотел сейчас беспокоиться.
Он прикрыл глаза рукой, чтобы окружить себя полной темнотой и попытался уснуть ещё раз. Но его планам не суждено было сбыться. Дверь в комнату распахнулась, похоже, от пинка, а потом с таким же грохотом захлопнулась, впустив в комнату кого-то. Хёнсын был слишком опустошён, чтобы утруждать себя тем, чтобы поднять голову и посмотреть, кто это. Впрочем, зачем такие сложности? Уже спустя пару мгновений он ощутил уже знакомый запах дорогого парфюма, которым пользовался Чунхён. Обычно этот запах нравился Хёнсыну, хотя он и пытался не придавать этому значения, но сейчас к привычному, чуть терпкому аромату примешивалась изрядная доля запаха крепкого алкоголя. Хёнсын затаил дыхание. Чунхён пьян? Если и так, то зачем он тогда сюда пришёл?
Ему не дали хорошенько это обдумать. Как всегда стремительной и уверенной походкой, Чунхён подошел к его кровати и тряхнул Хёнсына за плечо, вырывая его из оцепенения.
Хёнсын и распахнул глаза, глядя на безмолвствующего Чунхёна.
- Что? – поинтересовался он, вновь опускаясь обратно на подушку.
- Ты не спишь, - подытожил Чунхён неожиданно трезвым голосом.
- Какая разница? – вяло откликнулся Хёнсын, отворачиваясь от незваного гостя.
Чунхён выругался и рванул Хёнсына за волосы, вынуждая сесть на кровати.
- Спятил? – прошипел тот, вырываясь из стальной хватки.
Чунхён хлестнул его по щеке.
- Не выводи меня, - зло приказал он.
Хёнсын попытался отодвинуться дальше, но Чунхён сжал его руку, притягивая ближе.
- Что, не хочешь со мной пообщаться? – тихо спросил он, сдавливая тонкое запястье сильнее.
- Чунхён, ты… какой-то странный, - пробормотал Хёнсын, избегая резких слов, чтобы вновь не быть избитым. Его блаженная апатия со звоном рассыпалась под натиском почти животного страха, захватившего его сознание.
- Ты хочешь сказать «пьяный», солнышко? – Чунхён нагнулся ниже, заглядывая в глаза Хёнсына, - У тебя такие огромные глаза. Тебе не говорили, что они делают тебя похожим на девушку?
- Чунхён… - беспомощно позвал Хёнсын, пытаясь отвернуться, - Уйди, пожалуйста…
- Ты выставляешь меня в моём собственном доме? – Чунхён негромко рассмеялся, от чего у Хёнсына вдоль позвоночника побежали мурашки. Он зябко повёл плечами и встряхнул головой, закрывая лицо волосами.
- Нет, милый, зачем прятать такое лицо. - Ледяные пальцы Чунхёна коснулись его лица, осторожными прикосновениями убирая пряди волос за уши. Хёнсын дёрнулся как от удара, он не ожидал, что Чунхён может прикасаться к нему и таким образом. Это пугало его. Он не был идиотом и прекрасно чувствовал, что стоит за словами Чунхёна. Понимая, что сопротивляться ему он не сможет, он просто молился, чтобы Чунхён сам отступился бы по каким-то причинам. Или лучше убил бы его сейчас.
- Тебе неприятно? – Чунхён опёрся коленом о кровать и подался вперёд, приподнимая лицо Хёнсына, - Я такой отвратительный? Ты даже не хочешь на меня смотреть?
Хёнсын против воли уставился в прищуренные глаза своего похитителя, затаив дыхание.
- Не надо… - умоляюще прошептал он, невольно комкая пальцами одеяло. – Прошу…
- Смотрите-ка… Уже не такой спокойный? – с улыбкой отметил Чунхён. – Чего ты боишься, Хёнсын? Я не заразный… Не надо так трястись, я умею быть нежным.
Хёнсын отпрянул бы, если бы не сжавшиеся на его плечах ладони, притягивающие его ближе, решительно сминая любое его сопротивление.
- Я не хочу, - Хёнсын с ожесточением покачал головой. - Не делай этого!
- Ты не забыл, что я тебя похитил? – Чунхён сократил расстояние между ними до минимума. Последние слова он уже шептал на ухо Хёнсыну. - У тебя здесь нет своей воли.
Хёнсын расширившимися от ужаса глазами смотрел в потолок, чувствуя, как всё его тело сковало какое-то странное оцепенение, а в горле образовался тугой комок. Он с усилием сглотнул, упираясь ладонями в грудь Чунхёна.
- Не сопротивляйся, - Чунхён толкнул его на кровать.
- Пожалуйста… - безнадёжно повторил Хёнсын, чувствуя, как в уголках глаз начинают собираться слёзы, вызванные собственной проклятой беспомощностью.
Чунхён навис над ним, внимательно изучая его лицо. Хёнсын негромко всхлипнул. Он буквально ладонями чувствовал, как бьётся сердце Чунхёна: медленно и размеренно, совершенно не так, как у Хёнсына. У того в груди всё заходилось, а кровь гулким набатом стучала в ушах. Хёнсын невольно вздрогнул, когда Чунхён поднёс руку к его лицу, подушечкой большого пальца вытирая его слёзы.
- Я не хочу делать тебе больно, - просто сказал он, - Если ты не будешь сопротивляться, всё будет в порядке.
- Отпусти меня, - Хёнсын оттолкнул его руку, вжимаясь ещё больше в кровать, чтобы хоть немного отстраниться от Чунхёна.
- Не могу.
Чунхён вновь притянул его за шею ближе к себе и поцеловал, игнорируя выражение застывшего ужаса в глазах Хёнсына. Парень плотно сжал губы, но Чунхён слегка прикусил нижнюю, вырывая у пленника судорожный вздох и одновременно вторгаясь в его рот. Чунхён грубо подмял его под себя, одновременно с этим запуская руки под его футболку и исследуя пальцами нежную кожу. Хёнсын разорвал поцелуй, лихорадочно пытаясь одернуть одежду. Чунхён, не слушая его просьб оставить его в покое, рванул его футболку наверх. Хёнсын, совершенно не раздумывая, залепил ему хлёсткую пощёчину. Чунхён медленно отстранился, глядя на Хёнсына потемневшими от гнева глазами. Так же неторопливо он сжал его шею ладонью, постепенно усиливая захват, пока у Хёнсына снова не выступили слёзы – на этот раз от боли и нехватки воздуха. Он пальцами вцепился в руку Чунхёна, пытаясь освободиться, но безуспешно.
- Я же сказал тебе не сопротивляться, - холодно напомнил Чунхён, свысока глядя на свою жертву. – Или ты хочешь, чтобы я тебе сначала что-нибудь сломал, а потом уже поимел?
Он разжал пальцы. Хёнсын, наконец, смог вдохнуть, ощупывая ноющее горло.
- Ну что? Будешь хорошей девочкой? – Чунхён стал легко массировать его шею, снимая боль.
Хёнсын слабо и нерешительно кивнул, внутренне смиряясь. Он ничего не мог с этим поделать, но он может хотя бы избежать лишней боли. Чунхён всё равно возьмёт своё, зачем ему давать ещё и повод покалечить его?
Чунхён прижал его к себе, неторопливо целуя его вдоль ключиц, постепенно опускаясь ниже. Так безумно нежно, словно извинялся за свою жестокость. Хёнсын весь обмер в его объятьях, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы больше не злить своего непредсказуемого похитителя. Однако, как бы он не старался это отрицать, в нём постепенно нарастало возбуждение: дыхание участилось, ему стало ощутимо жарче. Чунхён не мог этого не заметить, послав Хёнсыну торжествующую ухмылку. Он обхватил пылающее от стыда лицо Хёнсына ладонями и прижался к его губам, терпеливо ожидая, когда Хёнсын расслабится. Хёнсын нерешительно положил руку на плечо Чунхёна, притягивая его чуть ближе. Чунхён, расценив это как знак того, что Хёнсын сдался, моментально углубил поцелуй. Растерявшись от подобного напора, Хёнсын отпрянул назад, впрочем, не отстраняясь от Чунхёна, просто позволяя целовать себя, но не делая ничего в ответ.
- Как кукла… - Чунхён оторвался от его губ, - Когда я причинял тебе боль, ты и то был чувственнее.
- Я не могу ничего поделать, - Хёнсын отвёл глаза в сторону. - Я этого не хочу.
- Серьёзно? – Чунхён в наигранном изумлении изогнул бровь, - Давай поспорим? Если ты сможешь не застонать в ближайшие две минуты, я уйду. Если нет, я делаю с тобой всё, что хочу.
В Хёнсыне боролись недоверие и надежда. В любом случае, надо попытаться. Разве это сложно? Он вполне сможет промолчать, не так уж Чунхён его и возбуждает.
- Идёт, - Хёнсын кивнул и демонстративно улёгся на кровать. Чунхён усмехнулся, потянувшись вслед за ним. Он всё же освободил Хёнсына от верхней части его одежды, отчего Хёнсын покраснел больше и попытался прикрыться руками. Чунхён завёл его руки за голову, переплетая его пальцы со своими, и стал прокладывать дорожку из почти невесомых поцелуев вдоль его линии челюсти наверх, к чувствительной области за ухом. Ощутив горячие губы Чунхёна там, Хёнсын резко прикусил губу и зажмурился, пытаясь отвлечься от ощущений. Чунхён тем временем обхватил губами мочку его уха, слегка её прикусив и тут же скользнув по ней языком, одновременно с этим он правой рукой заскользил по обнажённой груди Хёнсына плавными круговыми движениями, под которыми тот начал невольно расслабляться. Он мысленно отвесил себе отрезвляющий подзатыльник, обнадёживая себя тем, что осталось ещё немного. Чунхён уже перешёл с поцелуями на его шею и плечи, заставляя Хёнсына выгибаться навстречу и стискивать зубы всё сильнее, чтобы случайно не сорваться. Чунхён заскользил губами ниже, перемещая обе свои руки на бёдра Хёнсына, чтобы чуть приподнять его, вынуждая прижаться теснее к Чунхёну и почувствовать, насколько сам Чунхён его хочет. Хёнсын резко выдохнул, тут же зажимая себе рот ладонью. Но, когда Чунхён накрыл ртом один из его сосков, Хёнсын, к этому времени находящийся уже на грани, ничего не смог с собой поделать, сорвавшись на громкий стон. Чунхён торжествующе рассмеялся, выпрямляясь.
- Я выиграл, - сообщил он.
Хёнсын никак не отреагировал на его комментарий, всё ещё с ужасом прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Потом он посмотрел на Чунхёна со смесью отчаяния и изумления. Хёнсын никак не мог понять, что он делает с его телом такого, что Хёнсын просто не может этому сопротивляться. Хотя и должен.
- Ты же не собираешься нарушать наш договор?
Хёнсын неожиданно отпрянул в сторону, натягивая одеяло на грудь.
- Пожалуйста, не делай этого со мной! Я не хочу… я не готов… Это так странно… - буквально взмолился он.
- Ты опять? – голос Чунхёна вновь стал холодным и отчуждённым.
- Чунхён, зачем тебе это? Ты же можешь найти кого-нибудь лучше!
- Какая низкая самооценка, - покачал головой Чунхён, - Ты просто не можешь видеть себя со стороны. Не понимаю, как я ещё не изнасиловал тебя тогда в подвале.
Хёнсын спрятал лицо в ладонях, исступленно качая головой.
- Это ужасно, - прошептал он.
- Ты снова намерен меня злить? – раздражённо поинтересовался Чунхён, - Мне надоело с тобой возиться! Если не хочешь по-хорошему, это твои проблемы!
Он с силой рванул Хёнсына за запястья, опуская его на спину и садясь на него сверху.
- Тебе будет очень больно, - зло пообещал он.
- Нет, прошу тебя… - враз севшим голосом проговорил Хёнсын, пытаясь вырваться.
- Довольно с меня твоего нытья. Я решил, значит, я это сделаю.
- Ненавижу тебя! - на пределе эмоций кинул Хёнсын.
- Интересно, что ты тогда скажешь потом, глупый, - Чунхён, перехватил в воздухе его руку, чтобы не дать Хёнсыну снова себя ударить, - Сейчас ведь, правда, пальцы переломаю, чтобы не раздражал, понял? Придётся тебе потерпеть, солнышко.
Он быстро раздел Хёнсына до конца, не обращая внимания на мучительное выражение, застывшее у того на лице. Затем быстро расстегнул пуговицы на своей рубашке, впрочем, не утруждая себя тем, чтобы снять её окончательно.
Пока он раздевался, Хёнсын пытался разобраться в чувствах, которые сейчас его обуревали. Чёрт, ну что он за придурок? Зачем ему нужно было выводить Чунхёна из себя ещё больше? Неужели он не мог просто промолчать, перетерпеть, а не провоцировать Чунхёна на новые жестокости. В конце концов, он не мог отрицать того, что Чунхён действительно вызывал в нём что-то… непонятное и волнующее. Просто… ему было страшно, очень страшно. Поскольку у него никогда не было ни парня, ни девушки, несложно было догадаться, что он ещё девственник. А тут первый раз, да ещё и с парнем, да ещё и с собственным похитителем. В голове Хёнсына всё взрывалось от подобных противоречий.
Лишние мысли из него вышиб очередной поцелуй. На этот раз Чунхён даже не пытался быть нежным, врываясь в его рот и целуя до тех пор, пока у обоих хватало дыхания. Хёнсын зажмурил глаза, ощущая, как чужие руки шарят по его телу. Он не хотел сейчас видеть лицо Чунхёна, его извечный внимательный прищур. Лучше думать, что это кто-то другой, незнакомец. Почему-то для Хёнсына это было очень важно. То, что происходило, настолько не подходило под образ, который Хёнсын создал у себя в голове, что он предпочитал вообще по возможности абстрагироваться от этого. Но как можно не обращать внимания, когда чужие губы скользят по твоей шее, чужое дыхание щекочет кожу, а чужие пальцы настойчиво гладят в самых чувствительных местах? Хёнсын до боли прикусил губу, чтобы не стонать, выдавая то, что глупому телу почему-то нравится происходящее.
- Посмотри на меня, - хрипло потребовал Чунхён, - Я хочу, чтобы ты смотрел.
Хёнсын нехотя открыл глаза, глядя куда-то поверх плеча Чунхёна.
- Я же сказал на меня.
Чунхён крепко схватил его за подбородок, разворачивая его лицо к себе.
- Сдайся, - тихо попросил он, - Я не хочу, чтобы ты страдал.
- Тогда оставь меня в покое, - с горечью откликнулся Хёнсын.
Вместо ответа Чунхён предпочёл заткнуть его очередным глубоким поцелуем, одновременно раздвигая коленом его ноги. Хёнсын против воли прогнулся, почувствовав прикосновение к своему члену. Он тихо застонал и мучительно покраснел, заметив довольную ухмылку Чунхёна.
- Не стесняйся, это естественно, - длинные сильные пальцы Чунхёна неторопливо заскользили по нему, слегка поглаживая.
- Нет, перестань! – Хёнсын закрыл лицо руками.
- Я здесь решаю, что делать, - насмешливо прошептал Чунхён ему на ухо, продолжая его ласкать, - Только не говори, что тебе не нравится. Это слишком очевидно.
Хёнсын готов был расплакаться от унижения. Он не может получать от такого удовольствие! Это противоестественно и грязно, словно ему совершенно без разницы с кем это делать, как какой-то проститутке. Но он не мог этому противиться. Он уже сам стал неосознанно подаваться вперёд, чтобы получить больше прикосновений.
- Смотрите-ка, - Чунхён тихо рассмеялся, - Ты уже готов кончить, милый? Ну, так не пойдёт. Я ещё не получил свою порцию веселья.
Хёнсын внезапно вскрикнул от пронзившей его боли. Сначала он даже не понял, откуда она взялась. Но, когда он почувствовал настойчивое движение внутри себя, он понял, что Чунхён начал растягивать его пальцами. Он вцепился в плечи Чунхёна, глядя на него с мольбой.
- Мне больно! Вытащи их!..
- Сейчас станет лучше, - равнодушно ответил Чунхён, вгоняя пальцы глубже. Хёнсын ожидал почувствовать ещё более острую боль, но вместо этого его неожиданно накрыла волна удовольствия.
- Я же говорил, - удовлетворённо отметил Чунхён, глядя, как Хёнсын отходит от нахлынувших чувств. – Кажется, ты готов.
- К чему?.. – бездумно переспросил Хёнсын, но тут Чунхён резко вошёл в него, и он сорвался на громкий крик. Всё, что он чувствовал до этого, показалось ему лёгким неудобством. Боль была настолько острой, что Хёнсыну показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он прикусил кончики пальцев, чтобы хоть как-то отвлечься, но это мало помогало. Он запрокинул голову, чувствуя, как, в который раз за сегодня, по щекам текут слёзы.
- Как же больно… - почти беззвучно прошептал он.
- Чёрт! – Чунхён тяжело и возбуждённо дышал, опершись о кровать руками по обе стороны от головы Хёнсына, - Ты такой узкий!..
- Мне плохо, Чунхён, - всхлипнул Хёнсын, - Я сейчас умру… Почему так больно?
- Ты девственник? – уточнил Чунхён, упираясь лбом в плечо Хёнсына.
- Да, - после паузы признался Хёнсын.
- Твою мать, - выдохнул Чунхён, - Я больше не могу сдерживаться.
Он подхватил Хёнсына под колени, поднимая его ноги выше и вынуждая Хёнсына обхватить себя за талию, и медленно двинулся вперёд, входя ещё глубже. Хёнсын снова не смог сдержать мучительного стона.
Боль от проникновения только возрастала. С каждым новым толчком Чунхёна, Хёнсын чувствовал, как острая игла вонзается в его позвоночник. Ощущения были невозможные. Хёнсын уже даже сам хотел потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать. Но желанное забытьё к нему не приходило, и ему оставалось только терпеть. Всё, чем он мог помочь себе – это не сдерживать больше громкие крики, рвущиеся наружу при каждом движении Чунхёна.
Но неожиданно он почувствовал, как рука Чунхёна вновь обхватила его член, сжимая его синхронно с толчками. Теперь Хёнсын и вовсе не знал, что должен делать. С одной стороны, ему хотелось подставляться под властные прикосновения Чунхёна, с другой стороны, он всё ещё чувствовал эту боль… Только подумав об этом, он тут же распахнул глаза в изумлении. Боли почти не было. Движения внутри него уже не доставляли неудобств, скорее это даже было приятно. А, когда Чунхён немного изменив угол проникновения, задел внутри какую-то особую точку, Хёнсын вновь вскрикнул, но уже от наслаждения. Он обхватил Чунхёна за шею, притягивая его ещё ближе, и, к своему собственному удивлению, поцеловал в губы. Хёнсын уткнулся в его шею, шепча что-то бессвязное, пока Чунхён продолжал ритмично вбиваться в ставшего податливым Хёнсына.
- Боже… - Хёнсын выгнулся на кровати, стараясь впустить Чунхёна ещё глубже, - Я сейчас…
- Не сдерживайся, - Чунхён сильнее сжал пальцы, и Хёнсын наконец-то кончил. Вспыхнувшее в нём удовольствие было таким сильным, что Хёнсын на несколько минут просто перестал осознавать, что происходит вокруг.
Когда он пришёл в себя, Чунхён уже лежал рядом и тяжело дышал, закрыв глаза. Они провели в тишине некоторое время. А потом Чунхён просто встал, оделся и вышел. Хёнсын вздрогнул от звука захлопнувшейся двери. Он обхватил колени руками, притягивая их к груди, накрылся одеялом и мгновенно провалился в сон. Для переживаний и истерик был весь завтрашний день. А сейчас ему хотелось только всё забыть.
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
7 марта 2011 года
***
Когда Хёнсын пришёл в себя, вокруг царила тьма. В первую минуту его охватил страх, что он ослеп. Но спустя ещё немного времени, к нему вернулось ощущение реальности, ощущение происходящего, которое помогло ему примерно понять, где он и что с ним. Самой приятной новостью – точнее, единственной приятной новостью - было то, что он не ослеп, просто вокруг его головы был туго обмотан кусок грубой плотной ткани, не позволявшей ему видеть хоть что-нибудь вокруг себя. Поэтому опираться он мог только на физические чувства: к примеру, спиной он прижимался к шершавой стене, сидя при этом на холодном влажном полу, а руки его в запястьях была скованы, скорей всего, наручниками и подвешены где-то чуть выше головы – не самая удобная поза.
Но Хёнсыну было наплевать на позу и на все неудобства. В голове сразу же появилось слишком много пугающих мыслей, чтобы думать о банальном комфорте. С головой, кстати, тоже было не в порядке: она болела так, словно в неё с разных сторон воткнули множество острых игл. Вдобавок, ужасно тошнило. Достаточно симптомов, чтобы заподозрить сотрясение. Но и это волновало Хёнсына, куда меньше, чем сама причина того, что он находился связанным в чьём-то подвале (в том, что это был именно подвал, сомнений не оставалось: достаточно было вдохнуть характерный затхлый воздух). Парень попытался восстановить события сегодняшнего дня (пусть даже он и не был уверен, что пробыл здесь меньше суток и всё ещё находится в том самом дне, который помнит).
Процесс вспоминания оказался намного сложнее, чем он подозревал: мешала и поистине ужасающая головная боль, и только усиливающаяся тошнота, и затёкшие мышцы всего тела, и, что хуже, страх перед неизвестным похитителем (или похитителями). Но постепенно, словно трудная мозаика, обрывочные картинки стали складываться в более-менее понятную картину.
Последним, что он помнил, было то, как он возвращался из университета домой, на свою съёмную квартиру. Было уже довольно поздно и прохладно, он подсознательно ускорял шаг, чтобы быстрее оказаться в тёплом помещении. Впрочем, до дома оставалось совсем чуть-чуть. Оставалось только пересечь небольшой внутренний двор. Занятый своими мыслями, Хёнсын обратил мало внимания на тёмную машину, стоявшую около входа в дом. Поравнявшись с ней, он услышал звук открывшейся дверцы…
Ну, вот и всё. Дальше только удар по затылку, и свет как будто выключили. Классика. Хёнсын прерывисто вздохнул. Сколько раз мы слышим подобные истории, но не становимся осторожнее. Пока такое не случается с нами.
Хёнсын подергал руки вниз, проверяя, как крепко он прикован. Естественно, ничего этим не добился, только лишний раз послушал, как металл наручников скребёт обо что-то, кажется, такое же металлическое. Он слегка согнул пальцы, дотягиваясь ими до торчащей из стены какой-то железной трубы, которая, судя по очертаниям, загибалась кверху. Отлично. Никаких шансов. Осторожно поводив перед собой ногами, Хёнсын прощупал пространство перед собой. Абсолютно пусто, всё тот же гладкий бетон. Хёнсын вновь вздохнул, но на этот раз с целью успокоится, тем более что головная боль начинала сводить его с ума. Стараясь не паниковать, Хёнсын начал анализировать ситуацию, в которой он оказался.
Итак, он неизвестно где, похищенный неизвестно кем, вдобавок связанный и ничего не видящий. Во всяком случае, во всей ситуации есть огромный плюс – его не убили. Или не убили пока, что тоже может быть вариантом. Но об этом лучше не думать, а единственное, что он может сейчас делать – ждать.
Однако ждать пришлось не так уж и долго. Ватную тишину, сковавшую пространство вокруг, в один момент разбило сразу множество звуков. И чьи-то голоса, и шаги, и, наконец, звук распахнувшейся двери. Хёнсын перевёл дыхание, но решил пока ничего не говорить.
- Он так и не очухался? – раздался мужской голос, после чего Хёнсын почувствовал лёгкий пинок в голень.
- Не трогай его, - приказал второй голос, так же мужской, но говорящий с ощутимым акцентом.
- Да, брось, что случится-то? Можно подумать, этот щенок вообще кому-то нужен!
- Как минимум, он нужен хозяину, так что держи себя в руках, Сану, - холодно откликнулся второй.
- Ага. Интересно зачем… - в голосе этого Сану прорезались какие-то совсем уж неприятные скользкие интонации. – Хотя… я догадываюсь.
- Перестань нести чушь.
- Да ты его хоть видел без этой повязки, Акира? – Сану громко рассмеялся. – Клянусь, если бы хозяин не сказал, что это парень, я бы принял его за девку. Этакое смазливое личико у парня… Так что я могу понять хозяина.
- Не смеши меня. Тебе, чтоб его понять, мозгов не хватает явно, - устало ответил Акира.
- Ой-ой… - издевательски протянул Сану, - Тогда зачем ему эта кукляшка? Кому из нас ещё мозгов не хватает.
- Он как-то связан с бизнесом, - заметил Акира, - Этого достаточно.
- Ну, не знаю… Я бы с ним поразвлёкся, - со смешком сказал Сану, и Хёнсын почувствовал, как по спине пробегает неприятная дрожь. Он ещё крепче зажмурился, надеясь, что Акира остановит его.
- Ага, а потом хозяин тебя бы кастрировал. И убил. – Уверенно заявил Акира.
- Да, ну… Было бы из-за кого, - грубо бросил Сану, однако, уверенности в его голосе поубавилось.
Внезапно Хёнсын услышал, как в подвал стремительным шагом вошёл ещё кто-то.
- Что вы здесь копаетесь? – отрывисто бросил третий.
- Он ещё не пришёл в себя, - негромко ответил Акира.
- И? В чём проблема? Привести в себя его не можете? – в голосе отчётливо прорезалось недовольство.
- Сейчас, хозяин, - почтительно откликнулся Акира.
- Да, ладно уже. Я сам.
Хёнсын почувствовал движение воздуха перед собой, означающее, что кто-то наклонился к нему. Он ощутил прикосновение холодных пальцев к своей коже. Чужие руки переместились на его затылок, распутывая узел на повязке и освобождая его глаза. Хёнсын не торопился открывать глаза, заботясь о правдоподобности. За что и поплатился, получив две оплеухи. Он испуганно распахнул глаза и первое, что он увидел - было сосредоточенное молодое лицо, принадлежащее привлекательному парню, на вид примерно такого же возраста, как и сам Хёнсын. И это «хозяин»? Хёнсын вновь прикрыл глаза и озадаченно потряс головой.
- Ты в порядке? – осведомился парень у него.
Хёнсын промолчал, предпочитая особо не жаловаться на своё состояние. Он бегло огляделся. Всё, как он и думал. Небольшой тёмный подвал, прямо напротив Хёнсына дверь, за которой видна лестница наверх. Помимо него в комнате три человека. Означенный молодой парень, продолжавший внимательно на него смотреть, и двое мужчин постарше. Один классический «бугай» - высокого роста и внушительных размеров с бритой головой и злым пристальным взглядом. Второй – на вид типичный японец, небольшого роста и деликатного сложения со спокойным, ничего не выражающим лицом.
- Свободны, - парень взмахом руки приказал им уйти, не сводя взгляда с Хёнсына, которому под этим взглядом становилось всё неуютнее и неуютнее. Что-то в его глазах было такое, отчего Хёнсын понял, что слова Акиры насчёт «кастрирует и убьёт» не были блефом и преувеличением. Такой бы смог. И от этого понимания Хёнсыну легче не становилось.
- Ну? – парень слегка недоумённо изогнул бровь.
Хёнсын ответил ему вопросительным взглядом, но промолчал, чтобы не сболтнуть лишнего и не разозлить своего похитителя. Впрочем, тот признаков агрессии не проявлял. Он присел перед Хёнсыном на корточки и поинтересовался:
- Чего не вопишь? Не боишься?
«Боюсь», - хотел ответить Хёнсын, - «Очень боюсь». Но, призвав на помощь всю свою гордость, лишь слегка отрицательно покачал головой.
- Забавно, - вздохнул парень. – Ну, ладно, может, так даже лучше.
Он чуть качнулся вперёд, замирая на расстоянии нескольких сантиметров от лица Хёнсына.
- Если будешь и дальше таким хорошим мальчиком, Хёнсын, - доверительно заговорил он, - Ничего с тобой не случится. Просто побудешь здесь немного. Хорошо?
Хёнсын вновь ограничился простым кивком, невольно отводя взгляд в сторону, чтобы не заглядывать в глаза напротив.
- Понятливый, - с удовольствием заключил похититель. – И тихий. Просто прелесть.
Неожиданно он ухватил Хёнсына за подбородок и развернул его лицо к себе, вновь устанавливая зрительный контакт.
- Ты так и будешь молчать? – осведомился он, сжимая пальцы до тех пор, пока Хёнсын не вскрикнул от боли. – Отлично, а то я уже думал, что ты немой. Ну, давай, скажи мне что-нибудь.
- Кто вы? – наконец, проговорил Хёнсын. После долгого молчания голос его звучал хрипло. Он откашлялся, машинально пытаясь растереть горло ладонью, забыв о том, что его руки сейчас подвешены наверху. Но он только поморщился, когда браслет наручников оцарапал его запястья. Чего уже переживать? За всё это время там, наверное, и так порядочные синяки и ссадины появились.
Парень с наигранным сочувствием покачал головой.
- Не дёргайся. Будет обидно, если ты себе что-то сильно повредишь.
- Кто вы? – упрямо повторил Хёнсын.
- Меня зовут Ён Чунхён, - ответил парень с таким видом, словно это должно было что-то сказать Хёнсыну. – Вижу, ты никогда обо мне не слышал? У меня дела с твоим отчимом.
- Я не общаюсь с отчимом, - автоматически откликнулся Хёнсын, а потом неожиданно понимающе воскликнул: - Так вот зачем я вам нужен? Вам нужны деньги моего отчима?
Чунхён чуть поморщился, но Хёнсын не обратил на это никакого внимания:
- Вы рассчитываете, что он заплатит за меня? – он неожиданно неверяще рассмеялся. – Боюсь, вы ошибаетесь. Отчим не заплатит за меня ни воны. У нас не те отношения.
Хёнсын понимал, что его несёт. Что он говорит слишком быстро, слишком эмоционально и явно не те вещи, которые хочет услышать Чунхён. Но он не мог себя остановить. Должно быть, со стороны это больше было похоже не истерику. Но ему было всё равно. Слишком долго он находился в диком нервном напряжении, слишком сильно старался вести себя спокойно.
- Какая глупость! Вам надо было лучше подготовиться, а? Мой отчим ненавидит меня, он выгнал меня из дома, после того, как моя мать умерла! А вы думаете, что он заплатит вам! За меня! Да он скорее даст вам денег, чтобы вы меня закопали в этом подвале!
Он судорожно всхлипнул, чувствуя, как начинают гореть глаза. Да, самое то… Лучше уж сейчас поплакать, чем продолжать сходить с ума от страха.
Но его слёзы самым эффективным способом остановил Чунхён. Замахнувшись, он с силой хлестнул его по щеке, так что, Хёнсын резко ударился головой о стену. Он вскрикнул, чувствуя, как в затылке пульсирует комок нестерпимой боли и огромными перепуганными глазами взглянул на Чунхёна, который с самым равнодушным видом разминал пальцы.
- Не вздумай устраивать истерик, - коротко предупредил он, - Мне на хрен не нужны деньги твоего ублюдка-отчима. И мне абсолютно неинтересно слушать твоё нытьё.
Он поднялся и вышел из подвала, закрыв за собой дверь.
Хёнсын прикусил нижнюю губу, пытаясь унять невыносимую боль и не начать снова плакать. В конце концов, этот Чунхён в чём-то прав. Рыдать ему сейчас точно было нельзя. Мало того, что это не поможет, так и это чудовище на его слёзы неадекватно реагировало.
Он закрыл глаза и аккуратно, чтобы не сильно задеть ушибленное место, откинулся головой на холодную стену, медленно выдохнул через нос, успокаиваясь. Помогло мало. Честно говоря, Хёнсын был неуверен, испытывал ли он когда-либо раньше столько неприятных физических ощущений сразу. Казалось, что у него болело всё. Рук он уже почти не чувствовал – настолько они затекли, спина и ноги приближались к этому же состоянию. Хуже всего, конечно, была голова. Он даже допускал возможность того, что у него сотрясение – всё-таки Чунхён приложил его более чем неслабо. Он ещё сильнее впился в губу зубами, но до конца жалобный всхлип сдержать всё равно не получилось. Ноющая боль в затылке быстро нарастала, заполняя всю голову, перед глазами поплыли яркие круги, после чего Хёнсын всё же потерял сознание.
***
Очнулся он неизвестно через сколько времени всё от той же невыносимой боли. Сейчас от неё хотелось уже не плакать, а просто кричать. Чтобы хоть как-то отвлечься от ощущения того, что все мышцы горят просто адским огнём, а в голову воткнуто несколько десятков спиц. Хёнсын постепенно уже утрачивал чувство реальности, поэтому даже не сразу заметил, что дверь вновь открылась, впуская Чунхёна и его помощников.
Не говоря ни слова, Чунхён подошёл и отпер замок на наручниках Хёнсына. Руки парня тут же безвольно упали на его колени, поскольку у него не было пока возможности хоть как-то ими шевелить, до такой степени они атрофировались.
- Истерик больше не предвидится? – холодно осведомился Чунхён. Хёнсын попробовал кивнуть, но собственное тело его почти не слушалось. – Мигни, если понимаешь, о чём я, солнышко.
Хёнсын послушно мигнул, с неожиданным облегчением отмечая, что хотя бы такие простые вещи для него ещё под силу.
- Замечательно. Сану, подними его, - приказал он. Здоровяк с готовностью подхватил Хёнсына с пола, с каким-то странным выражением уставившись в его лицо. Хёнсын невольно содрогнулся, проклиная то, что сейчас не может идти сам, и вынужден ощущать эти прикосновения, от которых его почти выворачивало наизнанку. Он постарался отвлечься от этого и перевёл взгляд на Чунхёна, который шёл чуть впереди них. Каким-то образом, из всей этой компании он чувствовал отчётливую неприязнь только к этому самому Сану, а избивший его Чунхён особых отрицательных эмоций не вызвал. Это было странно. Очевидно, решил Хёнсын, это что-то посттравматическое. Чунхён хотя бы не изъявлял желания его изнасиловать, в отличие от этого Сану. Вспомнив этот факт, Хёнсын едва не отпрянул от держащего его громилы, чуть не свалившись на пол. Чунхён, услышав эту возню, тут же обернулся и смерил Хёнсына предостерегающим взглядом. Хёнсын послушно замер, помня о том, какая тяжёлая у Чунхёна рука. Он заставил себя перестать думать о Сану и принялся разглядывать место, в котором оказался. Когда они выбрались из этого пресловутого подвала, стало видно, что это вполне приличный особняк, ничем особо не похожий на логово похитителей, как его себе представлял Хёнсын. Только вот обслуга здесь была явно какая-то странная. Женщин попадалось не слишком много (за всё время Хёнсын видел от силы трёх), причём все они тенями скользили вдоль стен, уперев взгляды в пол, и на странную процессию с избитым Хёнсыном не обращали ровным счётом никакого внимания. Зато мужчин было гораздо больше. Но вид у всех них был такой, словно здание находится на военном положении. Все они при встрече с Чунхёном почтительно склоняли головы и спешили дальше по своим (несомненно, незаконным) делам. Хёнсын незаметно с сожалением покачал головой. Сбежать отсюда будет очень проблематично.
- Будешь жить здесь, - сообщил Чунхён, распахивая какую-то дверь, за которой оказалась неожиданно приличная комната. – Положи его на кровать.
Сану медленно опустил его, одарив на прощанье широкой многообещающей улыбкой.
- Акира, позаботься о нём, - продолжил раздавать приказы Чунхён, - Я не хочу, чтобы он помер, пока будет у меня. Понятно?
- Да, хозяин, - кивнул Акира, подступая к Хёнсыну с явной целью снять с него футболку. – Сану, выйди.
Здоровяк не пошевелился, демонстративно игнорируя приказ японца и продолжая пялиться на Хёнсына.
- Выйди. Оглох, что ли? – прикрикнул Чунхён, бросая на Сану недовольный взгляд. Тот, наконец, послушался и неохотно вышел.
- Закроешь его потом, - бросил Чунхён напоследок, собираясь также оставить их одних. Но в дверях он развернулся и с лёгким сожалением глянул на Хёнсына, - Хёнсын, я не чудовище. Просто не делай глупостей и всё будет хорошо.
- Я уже понял, - смог проговорить Хёнсын. Чунхён хмыкнул и вышел, оставив его наедине с японцем, который принялся невозмутимо стаскивать с него одежду. Игнорируя боль, Хёнсын сжал футболку руками и умоляюще уставился на него.
- Не беспокойся, - неожиданно мягко проговорил тот, - Я ничего тебе не сделаю. Мне просто надо тебя осмотреть. Я не Сану.
Хёнсын постепенно разжал пальцы и попытался расслабиться, чувствуя, как чужие ладони осторожно разминают его затёкшие мышцы.
- Голова сильно болит? – между тем поинтересовался Акира. – Не тошнит? Видишь нормально?
- Да… Относительно, - Хёнсын попытался выдавить из себя улыбку.
- Выпей, - мужчина вложил в его рот две таблетки и приподнял его голову, чтобы помочь запить их водой. – Тебе нужно отдохнуть.
Хёнсын через силу проглотил лекарство.
- Сейчас ты уснёшь, - предупредил Акира, укрывая его тонким одеялом. – Всё будет в порядке.
- Надеюсь, - прошептал Хёнсын, с невыразимым наслаждением чувствуя, как постепенно уходит проклятая мышечная боль.
Акира, неслышно ступая, вышел. До Хёнсына донёсся звук повернувшегося ключа.
В конце концов, думал Хёнсын, всё могло быть куда хуже. Во всяком случае, сейчас он не висит в сыром подвале, а лежит в тёплой постели и уже даже чувствует, как начинает действовать обезболивающее. Возможно, если вести себя тихо, всё действительно закончится хорошо, как и сказал Чунхён. Чунхён... Мысли Хёнсына мгновенно перекинулись на личность «хозяина». Как кто-то настолько молодой может заправлять преступной группировкой? Ну, или кто они тут... Хотя поверить в то, что все виденные им сегодня люди – законопослушные граждане – было сложно. Нет, они не были увешаны оружием, и не имели все, как на подбор, зверские рожи и не посыпали всё вокруг себя наркотиками, но одного взгляда на них хватало, чтобы понять, чем они живут.
А руководит ими ровесник Хёнсына. С ума сойти... Но с другой стороны, несмотря на внешность, в Чунхёне чувствовалось то, чего всегда не хватало самому Хёнсыну: решительность, сила воли, безграничная уверенность в себе и пробивная агрессия. Гремучий коктейль. Но, надо признать, уважение он вызывал, бесспорно. Одним пронзительным взглядом он мог выразить очень много.
Вспомнив тёмные холодные глаза, Хёнсын невольно вздохнул, потерев кончиками пальцев скулу, по которой его ударил Чунхён. Наверняка, там уже огромный синяк. Хотя, синяком больше, синяком меньше – какая разница. Главное, что он живой и его никто не трогает.
Поэтому засыпал Хёнсын почти в оптимистичном расположении духа, насколько это вообще было возможно в такой ситуации.
8 марта 2011 года
В обычное время разбудить Хёнсына было почти нереальным делом, но на следующее утро он подскочил, как только дверь в комнату открылась, и на пороге оказался Акира. Нет, он проснулся не от звука его шагов, не от боли, не от чувства опасности. Он проснулся от абсолютно одуряющего запаха еды. Парень мгновенно сел на кровати, отмечая, что собственное тело вновь отлично его слушается, и горящими глазами уставился на поднос. Он ничего не ел уже больше суток, немудрено, что вид простого риса с кимчи и рыбой вызвал у него острое ощущение счастья.
После завтрака Акира помог ему встать и показал самое главное – ванную комнату, дверь в которую Хёнсын вчера даже не заметил. Отмылся он с не меньшим удовольствием, чем поел, и уже пришёл было к выводу, что с пребыванием здесь вполне можно смириться, а вчерашний день начал казаться каким-то диким сном.
Ровно до того момента, как дверь в его узилище распахнулась, впуская внутрь Чунхёна.
Хёнсын, который в это время валялся на кровати, мгновенно подскочил, как-то ощутимо подбираясь, напоминая себе о непредсказуемом характере своего похитителя. Впрочем, тот, как ни странно, был настроен вполне благодушно. По-хозяйски решительно вошёл, с комфортом расположился в кресле, стоящем напротив кровати, и взглядом приказал Хёнсыну сесть. Сам Хёнсын никак не мог понять, как это вообще возможно – что-то приказать одними глазами, да ещё так безоговорочно ясно, но у Чунхёна это получалось великолепно. Хёнсын послушно опустился обратно, по возможности избегая смотреть на Чунхёна, который, в свою очередь, самого Хёнсына беззастенчиво разглядывал несколько минут, прежде чем заговорить.
- Как себя чувствуешь? – всё, что стояло за этими словами – формальная вежливость. Хёнсын остро это ощутил, поэтому ограничился простым пожиманием плеч, что можно было понимать по-своему. Но Чунхён этим не удовлетворился, как заметил Хёнсын, этот человек вообще не любил, когда ему не отвечали.
Чунхён чуть подался вперёд (это, очевидно, тоже было своего рода привычкой) и с неожиданно мягкой улыбкой заметил:
- А ты плохо обучаемый, нэ? Запомни, милый, я не стремлюсь разговаривать со стенкой. Если я спросил, значит, я хочу, чтоб ты ответил. И не в твоих интересах вынуждать меня раздражаться.
- Я в порядке, - проговорил Хёнсын, глядя куда-то вниз. Потом, словно решившись бросить вызов, поднял голову и взглянул прямо на Чунхёна. Но, наткнувшись на всю ту же улыбку, вновь отвернулся, ещё и чуть покраснев вдобавок. – Что вы от меня хотите?
- Что ты от меня хочешь, - моментально поправил его Чунхён, пристраивая подбородок на сцепленных в замок руках. – Я тебя младше.
- Ч-что?! – Хёнсын резко перестав смущаться, изумлённо распахнул глаза.
- На три месяца, - любезно уточнил Чунхён, - Так что не стесняйся. Возвращаясь к твоему вопросу, всему своё время. И вновь повторяю, схема простая: ты не делаешь глупостей, я не делаю тебе больно. Ты же видишь, что я не садист. Я не оставил тебя в подвале, хотя после твоей истерики, у меня было на это полное право.
- У меня не было истерики, - упрямо заявил Хёнсын, - Фактически.
Чунхён рассмеялся, отчего Хёнсын невольно вздрогнул.
- Мне виднее, - заявил Чунхён, поднимаясь. – Ладно, мне нужно идти. Может, хочешь чего-нибудь? В пределах разумного.
- Можно книгу? – робко поинтересовался Хёнсын. – Хоть какую-нибудь...
Чунхён недоумённо изогнул бровь.
- Конечно, - пожал он плечами после секундной заминки. – Акира тебе принесёт. Странный ты...
- Потому, что книги читаю? – искренне не понял Хёнсын.
- Нет. Ты не нервничаешь. Почему? – Чунхён встал в дверях, с любопытством глядя на пленника.
- Ну, ты же не садист, - неожиданно для самого себя улыбнулся Хёнсын.
***
Книгу ему действительно принесли. И не одну. Так что Хёнсыну удалось хоть как-то занять себя до вечера и не думать о том, какие всё-таки планы на него имеет Чунхён. И даже о самом Чунхёне он почти не вспоминал, хотя это было очень трудно. Труднее, правда, стало, когда он заявился во второй раз, когда Хёнсын уже благополучно собирался ложиться спать. Он был уже довольно спокоен. Казалось, что ничего страшного с ним не случится, и через какое-то время он сможет покинуть это «гостеприимное» место. В конце концов, по всем канонам ему должно было быть гораздо хуже. Все просмотренные фильмы и прочитанные книги, где фигурировало похищение, описывали всё куда как мрачнее.
- Хёнсын, - сразу по-деловому начал Чунхён, - Когда ты последний раз общался с отчимом?
Хёнсын невольно поморщился.
- На похоронах матери. Два года назад, значит.
- Сколько? – Чунхён, казалось, не поверил своим ушам, - То есть вы слова друг другу не сказали на протяжении двух лет?!
Хёнсын вздохнул:
- Я же говорил, что у нас плохие отношения. Он выгнал меня из дома. Мне пришлось срочно найти работу и снять квартиру. После такого я особо не рвался продолжить общение. Теперь понимаешь, что я имел в виду...
- А наследство? – резко оборвал его Чунхён.
- Какое ещё наследство? – не понял Хёнсын, - Моей матери никогда ничего не принадлежало...
- Понятно, - Чунхён, не прощаясь, вылетел из комнаты так же стремительно, как ворвался в неё.
Хёнсын почувствовал, как столь радовавшее его спокойствие слетает с него.
«И что теперь? Судя по всему, он не особо рад этой новости... Хотя с самого начала было понятно, что отчим платить за меня не будет. Но Чунхён же сам говорил, что ему нужны не деньги. Ага, а что тогда?..»
Хёнсын резко сел на кровати. В голову начал лезть всякий бред. Точнее, это Хёнсын надеялся на то, что это бред. Некстати вспомнился чёртов Сану с его скользкими намёками. Плюс, его, Хёнсына, вечный комплекс по поводу собственной излишне женственной внешности. Комплекс, который едва ли не с детства формировался в нём под насмешками одноклассников, оскорблениями отчима и многочисленными неприятными эпизодами из его прошлого, в которых к нему с определёнными намерениями приставали парни.
Хёнсын постарался рассмеяться своим внезапным страхам. Получилось как-то фальшиво. Отлично. Чего ему только не хватало для полного счастья – так это ещё и за свою «девичью» честь бояться. Какая ирония: при обычных условиях Хёнсын бы сам, скорей всего, запал бы на Чунхёна, поскольку тот, что называется, вполне был в его вкусе, но теперь любая мысль такого плана о нём казалась довольно неприятной и неуместной. Хёнсына слегка передёрнуло. Такие отношения изначально отдают психическим расстройством, так что остаётся просто надеяться на то, что Чунхёну нравятся исключительно девушки. И он не собирается делать исключений.
Если отмести такие мотивы как деньги и секс, то Хёнсыну в голову приходил только ещё один. Месть? Недаром же Чунхёна всего перекосило, когда он говорил об отчиме Хёнсына. Если они действительно вели вместе какие-то дела, то, учитывая характер отчима, он вполне мог бы и выкинуть что-то такое, отчего Чунхён понёс бы огромные убытки. Чем не повод? Но тогда снова непонятно. Чунхён не мог не знать, что Хёнсын не общается с Суджоном (так звали его отчима). Это же очевидно. И легко понять, что тот не намерен помогать Хёнсыну хоть в чём-то. Значит, Чунхён рассчитывает не на это. А на что тогда? Убивать Хёнсына ему тоже вроде резона нет. Хотя… Хёнсын понимал, что вообще толком ничего не знает о всей этой ситуации и не может говорить наверняка. Может, он убьёт Хёнсына, а вину свалит на Суджона, чтобы его подставить.
Хёнсын нервно хмыкнул. Ну что за ересь лезет в голову? Это всё обстоятельства, обычно его мозг не рождает таких диких вещей. Но тут… Холодящее чувство неизвестности порождало таких монстров воображения, что хватило бы на несколько детективных романов. А самое ужасное во всём этом было то, что Хёнсын и близко не мог сказать, какой из его вариантов похож на истину.
9 марта 2011 года
Хёнсын почти не спал ночью, продолжая непроизвольно накручивать себя, выдумывая всё новые и новые версии того, почему же он здесь оказался. Почему-то, чем больше он над этим думал, тем страшнее они становились. Сам он даже предположить не мог, что способен сформулировать такой ужас: ведь он совершенно справедливо считал себя человеком очень мирным, тихим и неагрессивным.
В итоге, у него уже началось что-то вроде безмолвного срыва. Он не мог находиться на одном месте. Но, будучи закрытым в комнате, размер которой едва ли превышал десять квадратных метров, всё, что ему оставалось – просто мерить её стремительными шагами.
Книги больше не отвлекали. Наоборот, схватившись за одну в отчаянной надежде успокоиться, Хёнсын, прочитав от силы первую главу, выдумал новое объяснение, едва ли не более мрачное, чем предыдущее. Ему отчего-то живо представилось, как его накачивают наркотиками и сдают журналистам, которые безумно рады разнести новость о том, что пасынок одного из самых влиятельных предпринимателей страны – героиновый наркоман. Воображение живо нарисовало ему лечебницу, где врачи, подкупленные отчимом, используют на нём самые тяжёлые препараты, после чего он становится ничего не соображающим инвалидом.
Нарисованная столь ярко картина тут же заставила его подскочить с кровати. Хёнсын опрометью бросился в ванную и плеснул в разгоряченное лицо пригоршню ледяной воды. Это немного помогло ему прийти в себя, но на книги он теперь смотрел с ужасом. Они слишком сильно стимулировали его и без того сильную фантазию.
Вдобавок ко всему, Хёнсын теперь ещё и вздрагивал каждый раз, когда около его комнаты раздавались чьи-то шаги. В такие моменты он весь словно замирал, боясь пошевелиться лишний раз, про себя молясь, чтобы это оказался кто угодно, только не Чунхён.
За ночь, проведённую в самой настоящей паранойе, Чунхён в его глазах из нейтральной, в сущности, фигуры успешно превратился в какое-то чудовище, при одном воспоминании о котором Хёнсыну становилось страшно до дурноты. То, насколько тот был зол в последний раз, когда приходил к Хёнсыну, наводило на самые похоронные мысли, которые Хёнсын уже не мог от себя гнать.
Если бы он только сказал Хёнсыну, чего от него хочет, всё было бы куда лучше. Пусть хоть самое страшное. Всё привлекательнее, чем эта дурацкая неопределённость.
***
Чунхён уже как-то традиционно пришёл к нему ближе к вечеру. Тогда, когда Хёнсын уже дошёл до того, что просто сидел, раскачиваясь на кровати, мысленно вообще находясь где-то внутри себя, всё так же лихорадочно ведя полемику со своим подсознанием. Поэтому он даже не сразу обнаружил в комнате чужое присутствие. А, обнаружив, не смог даже сформулировать хоть какой-нибудь вразумительный вопрос, настолько он был потерян и напуган. Он отчаянно надеялся, что Чунхён скажет что-то сам, но тот только молча наблюдал за безрезультатными попытками своего пленника найти подходящие слова.
- Ну? Ты так и будешь тупо хлопать на меня глазами или всё-таки скажешь хоть что-то? – с явной насмешкой произнёс Чунхён после нескольких минут взаимного молчания.
От пренебрежения в голосе, от того, с какой лёгкостью прозвучали эти слова, Хёнсын весь вздрогнул.
Этому человеку плевать на всех около себя, с неожиданной ясностью понял он. Он может убить и не сожалеть об этом. Хёнсын для него – простая разменная фигура, которой он равнодушно пожертвует, когда придёт нужный момент. Все его слова о том, что всё может закончиться хорошо для Хёнсына – ложь, сказанная для того, чтобы избежать нервных срывов нужной пока «фигуры», для того, чтобы Хёнсын не приносил ему проблем, чтобы он вёл себя тихо и спокойно.
С трудом проглотив возникший в горле комок, Хёнсын глубоко вздохнул, чувствуя, как собственное напряжение, владевшее им последние сутки без малого, начинает перехлёстывать его. Краем сознания он понимал, что его истерика не закончится ничем хорошим, что надо подождать, когда Чунхён уйдёт, потому что этот человек может просто покалечить его, если Хёнсын снова доведёт его. Он закрыл глаза, пытаясь отвлечься, но следующая фраза Чунхёна не оставила ему шансов остаться спокойным.
- О Боже, - с внезапно прорезавшимся презрением медленно произнёс Чунхён. - Ты снова собираешься разреветься, не так ли? У тебя не только лицо, как у девки, так и характер такой же? Начинаю понимать, почему отчим избавился от тебя при первой возможности…
Больше сдерживаться Хёнсын не мог. Он уткнулся лицом в колени и дал волю душившим его слезам. Он сотрясался в рыданиях совершенно беззвучно, не говоря ни слова, самозабвенно отдавшись своим эмоциям и не замечая ничего вокруг. Он не стал обвинять Чунхёна, кричать на него. Ему просто надо было хоть как-то расслабиться, избавиться от ноющего страха и всё нарастающей нервозности. С каждым его вздохом, слёзы лились всё интенсивнее, остановить их Хёнсын просто не мог. Да и не хотел.
Однако у Чунхёна были другие планы. Внезапно Хёнсын почувствовал, как его рывком сдёрнули с кровати и куда-то потащили, не давая даже встать на ноги. Хёнсын попробовал сопротивляться, но Чунхён ощутимо превосходил его в силе, поэтому все попытки были впустую.
Чунхён рывком распахнул дверь в ванную и, не церемонясь, швырнул Хёнсына вперёд. Потом он поднял его на руки и кинул под душ, тут же врубая ледяную воду. Он схватил его за волосы, подставляя его голову под упругую струю.
Хёнсын зажмурился, пытаясь отвернуться от бьющей в лицо воды, но Чунхён крепко держал его, не оставляя шансов вырваться. Пытка продолжалась несколько минут, в течение которых Хёнсын уже стал думать, что вот-вот захлебнётся, но, наконец, Чунхён повернул кран и, сомкнув пальцы на плече Хёнсына, выволок его из ванной и с силой пихнул на пол так, что Хёнсын, не удержавшись на ногах, полетел лицом вперёд, едва ли не врезавшись в кровать. Чунхён вновь скрылся в ванной комнате, а когда он спустя несколько секунд вернулся, на Хёнсына плавно спланировало махровое полотенце.
Хёнсын продолжал лежать на полу, боясь встать и посмотреть Чунхёну в глаза. Чунхён тоже больше ничего не предпринимал.
- Да вставай уже! – всё-таки проронил он, проходя мимо Хёнсына в своё любимое кресло. - Что за жалкое зрелище? У тебя гордость вообще есть, мне интересно?
Хёнсын медленно поднялся. Его всё ещё била крупная дрожь. Он непослушными пальцами ухватил полотенце и принялся сушить волосы, вода с которых стекала под его футболку.
- Я же тебя предупреждал. Радуйся, что я не переломал тебе пальцы, как хотел сначала. Ненавижу эмоционально-неустойчивых людей, - нахмурившись, прокомментировал Чунхён.
- То есть ты считаешь, что было бы нормальнее, если бы я просто спал и ел, не задумываясь, зачем вы меня сюда притащили? – негромко поинтересовался Хёнсын.
После душа истерика действительно прошла, уступив место сосредоточенности.
- Это было бы удобнее, - Чунхён откинулся в кресле, неотрывно наблюдая за Хёнсыном.
- Я так не могу, - с неявным ожесточением в голосе ответил Хёнсын. - Я свихнусь, если не узнаю, зачем я тебе нужен.
Он кинул полотенце на кровать и абсолютно без стеснения стащил с себя насквозь мокрую футболку, оставшись в одних мягких домашних штанах. Накинув полотенце на плечи, он решительно повернулся к Чунхёну.
Чунхён негромко кашлянул и вдруг впервые за всё время, которое Хёнсын имел сомнительное удовольствие с ним общаться, отвёл взгляд в сторону.
- У тебя даже вариантов нет? – вскользь осведомился он.
Хёнсын с трудом сдержал рвущийся наружу нервный смех.
- У меня есть варианты, но я хочу узнать правду, - Хёнсын опустился на кровать, испытующе глядя на своего похитителя.
- Правду, говоришь… - казалось, что Чунхён про себя взвешивает все доводы за и против. – Ну, слушай свою правду, - наконец, сдался он. - Когда я тебе говорил, что у меня дела с твоим отчимом, я не слишком удачно выразился. Дела с твоим отчимом вёл мой отец, пока Суджон не убил его.
Хёнсын замер, пытаясь осмыслить услышанное. Он, конечно, знал, что его отчим – та ещё сволочь, но он не мог поверить, что тот был способен на убийство.
- Не сам, конечно, - тем временем продолжал Чунхён, внешне оставаясь совершенно невозмутимым, но Хёнсын невольно заметил, как он с силой сцепил пальцы в замок. – Это был кто-то из его помощников, но разве это важно? Во всём виноват Суджон… Алчный ублюдок. Они с моим отцом совместно владели акциями одного предприятия, но Суджон хотел перепродать это предприятие одному воротиле из Китая, а отец был против. Поэтому три месяца назад в его голову и всадили пулю. Предприятие удачно продали, а Суджон заработал на этом бешеные деньги.
- Нет… - прошептал Хёнсын, - Он не мог… Моя мать никогда не связалась бы с убийцей.
Он покачал головой, упрямо нахмурившись. Но в душе он чувствовал, что Чунхён не врёт. Просто ему надо было хоть что-то сказать, чтобы сохранить окружавший его мир целым и привычным.
- Думай, как хочешь, - Чунхён пожал плечами и замолчал.
- Теперь ты хочешь отомстить? – быстро, с каким-то неуместным возбуждением поинтересовался Хёнсын.
- Да, - жёстко откликнулся Чунхён, вновь заглядывая Хёнсыну прямо в глаза.
В комнате повисло молчание. Хёнсын обдумывал поступившую информацию, пытаясь сопоставить её со своими вариантами дальнейшего развития событий.
- А я-то тебе зачем? – тихо заговорил Хёнсын. – Ты не сможешь воздействовать на отчима через меня, пойми…
- Их нас двоих заблуждаешься ты, - резко оборвал его Чунхён, - Ты – самое действенное средство влияния на Суджона. Просто ты об этом не догадываешься.
- Да? И как же я могу на него повлиять?
- Деньгами, - просто ответил Чунхён.
- Какими ещё деньгами? – Хёнсын поморщился. - Я же сказал, что у меня ни гроша нет…
- Это ты так думаешь, - Чунхён чуть насмешливо улыбнулся. - Из вас двоих это у Суджона номинально ничего нет.
- Что?!
- Что слышал. До смерти твоей матери Суджон переписал весь капитал, акции и активы на неё. Перестраховывался, сволочь, на случай финансовых проверок. Но твоя мама вовсе не была таким отвлечённым от реальности человеком, как все о ней думали. Незадолго до смерти она оформила завещание, по которому всё состояние перешло тебе. Суджон просто управляющий.
- Бред! – решительно заявил Хёнсын. - Я бы знал!
- Не факт. Суджон именно поэтому выставил тебя, чтобы ты не лез в его дела. Может, он бы даже и убил тебя, но только одна загвоздка: твоя мать указала особым пунктом завещания, что, если с тобой что-то случится, все деньги перейдут в один из благотворительных фондов. В итоге, всё, что остаётся твоему отчиму – просто распоряжаться инвестициями холдинга, не в состоянии потратить ни копейки из твоих денег.
- И у него нет способа обойти этот пункт? – недоверчиво уточнил Хёнсын.
- Как я понял, ни малейшего, - с лёгким сарказмом ответил Чунхён, - Поэтому сейчас он вероятнее всего уже в панике разыскивает свою дорогую потерю.
- И что? – вырвалось у Хёнсына. - Ты убьёшь меня, чтобы разорить его окончательно?
Чунхён молча встал и вышел, оставив Хёнсына в полном неведении относительно своих дальнейших планов.
10 марта 2011 года
Если вчерашний день был днём истерики и метаний, то сегодняшний – днём апатии. Хёнсын просто лежал на кровати и пялился в потолок. Он чувствовал себя обманутым.
Значит, всё это время у него были деньги. У него было целое чёртово состояние, когда он почти ничего не ел по несколько дней. Когда он едва-едва успевал заплатить за свою комнатку. Когда он не мог позволить себе гулять с друзьями потому, что у него никогда не было на это лишних средств. Когда он почти довёл себя до полного упадка сил, пока сдавал экзамены, чтобы перевестись на бесплатное отделение.
Он чуть усмехнулся подобной иронии. Возможно, сейчас ему полагалось чувствовать злость, но он просто не находил душевных сил для неё. Хотя бы потому, что был уверен, что Чунхён точно решил его убить. Он сам толком не понимал, откуда в нём появилась эта уверенность. Но иначе, как уверенностью это было не назвать. Не страх, не предположение. Именно простая внутренняя констатация факта: он не доживёт до конца недели.
Спокойное ожидание смерти принесло опустошённость и, как ни странно, облегчение. Ещё одного дня проведённого на самом пределе душевных сил он бы всё равно не выдержал. А так… Собственно, всё к этому и шло. Людей редко похищают для того, чтобы потом отпустить. Остаётся только надеяться на то, что это будет не слишком мучительно. И на то, что Чунхён не намерен с этим затягивать.
В конце концов, ничего стоящего в его жизни всё равно не было. У него не было любимого человека, не было родственников, которые могли бы за него волноваться, даже близких друзей он и то не смог завести. Конечно, учёба в институте культуры и искусств доставляла ему удовольствие, но он никогда не считал себя особо талантливым, поскольку всё, что он слышал от преподавателей – это то, что он недостаточно хорош. Сначала ему было больно слышать, но потом он привык, так как, как бы он не старался, результат всё равно оказывался недостаточно высок.
Но всё это время он не унывал, не опускал руки, не впадал в депрессию. Всегда что-то держало его, он даже наедине с собой не мог дать волю копящимся внутри эмоциям. Он прекрасно знал, что вокруг нет никого, кто бы мог его пожалеть, поэтому нет и смысла показывать свою слабую сторону. Однако теперь… это всё напрасно. Можно рыдать, злиться, кричать. Но теперь почему-то не хотелось. Ни одна эмоция не могла пробиться сквозь ватное равнодушие, сковавшее его всего.
Поплотнее закутавшись в одеяло, Хёнсын прикрыл глаза, уступая одолевающей его сонливости. Но он не мог сказать, уснул или нет: сон и реальность сейчас мало чем друг от друга отличались. Одни и те же медленные мысли и нечёткие образы, плавно сменяющие друг друга. Он не мог сказать, сколько времени уже прошло и который сейчас час. Впрочем, его это волновало мало – он даже как-то наслаждался навалившейся усталостью, мешающей осознать полностью положение, в котором он оказался.
Всё равно он не хотел сейчас ни о чём думать. Его жизнь была пустой, но она скоро закончится. Также пусто и бесполезно. Порадуемся же.
«Если бы Чунхён меня сейчас видел», - внезапно пришла в голову Хёнсына странная мысль, - «Он бы, наверное, одобрил моё поведение. Наконец-то я не веду себя… эмоционально-неустойчиво, а спокойно лежу и жду неминуемого».
Парень слабо улыбнулся. Всё-таки он идиот. Ему бы радоваться, что эта сволочь не удостаивала его сегодня своим приходом, а он ещё думает о том, как Чунхён отнесётся к его состоянию. Хёнсын заставил себя перестать думать о своём похитителе – эти мысли вызывали беспокойство, а он не хотел сейчас беспокоиться.
Он прикрыл глаза рукой, чтобы окружить себя полной темнотой и попытался уснуть ещё раз. Но его планам не суждено было сбыться. Дверь в комнату распахнулась, похоже, от пинка, а потом с таким же грохотом захлопнулась, впустив в комнату кого-то. Хёнсын был слишком опустошён, чтобы утруждать себя тем, чтобы поднять голову и посмотреть, кто это. Впрочем, зачем такие сложности? Уже спустя пару мгновений он ощутил уже знакомый запах дорогого парфюма, которым пользовался Чунхён. Обычно этот запах нравился Хёнсыну, хотя он и пытался не придавать этому значения, но сейчас к привычному, чуть терпкому аромату примешивалась изрядная доля запаха крепкого алкоголя. Хёнсын затаил дыхание. Чунхён пьян? Если и так, то зачем он тогда сюда пришёл?
Ему не дали хорошенько это обдумать. Как всегда стремительной и уверенной походкой, Чунхён подошел к его кровати и тряхнул Хёнсына за плечо, вырывая его из оцепенения.
Хёнсын и распахнул глаза, глядя на безмолвствующего Чунхёна.
- Что? – поинтересовался он, вновь опускаясь обратно на подушку.
- Ты не спишь, - подытожил Чунхён неожиданно трезвым голосом.
- Какая разница? – вяло откликнулся Хёнсын, отворачиваясь от незваного гостя.
Чунхён выругался и рванул Хёнсына за волосы, вынуждая сесть на кровати.
- Спятил? – прошипел тот, вырываясь из стальной хватки.
Чунхён хлестнул его по щеке.
- Не выводи меня, - зло приказал он.
Хёнсын попытался отодвинуться дальше, но Чунхён сжал его руку, притягивая ближе.
- Что, не хочешь со мной пообщаться? – тихо спросил он, сдавливая тонкое запястье сильнее.
- Чунхён, ты… какой-то странный, - пробормотал Хёнсын, избегая резких слов, чтобы вновь не быть избитым. Его блаженная апатия со звоном рассыпалась под натиском почти животного страха, захватившего его сознание.
- Ты хочешь сказать «пьяный», солнышко? – Чунхён нагнулся ниже, заглядывая в глаза Хёнсына, - У тебя такие огромные глаза. Тебе не говорили, что они делают тебя похожим на девушку?
- Чунхён… - беспомощно позвал Хёнсын, пытаясь отвернуться, - Уйди, пожалуйста…
- Ты выставляешь меня в моём собственном доме? – Чунхён негромко рассмеялся, от чего у Хёнсына вдоль позвоночника побежали мурашки. Он зябко повёл плечами и встряхнул головой, закрывая лицо волосами.
- Нет, милый, зачем прятать такое лицо. - Ледяные пальцы Чунхёна коснулись его лица, осторожными прикосновениями убирая пряди волос за уши. Хёнсын дёрнулся как от удара, он не ожидал, что Чунхён может прикасаться к нему и таким образом. Это пугало его. Он не был идиотом и прекрасно чувствовал, что стоит за словами Чунхёна. Понимая, что сопротивляться ему он не сможет, он просто молился, чтобы Чунхён сам отступился бы по каким-то причинам. Или лучше убил бы его сейчас.
- Тебе неприятно? – Чунхён опёрся коленом о кровать и подался вперёд, приподнимая лицо Хёнсына, - Я такой отвратительный? Ты даже не хочешь на меня смотреть?
Хёнсын против воли уставился в прищуренные глаза своего похитителя, затаив дыхание.
- Не надо… - умоляюще прошептал он, невольно комкая пальцами одеяло. – Прошу…
- Смотрите-ка… Уже не такой спокойный? – с улыбкой отметил Чунхён. – Чего ты боишься, Хёнсын? Я не заразный… Не надо так трястись, я умею быть нежным.
Хёнсын отпрянул бы, если бы не сжавшиеся на его плечах ладони, притягивающие его ближе, решительно сминая любое его сопротивление.
- Я не хочу, - Хёнсын с ожесточением покачал головой. - Не делай этого!
- Ты не забыл, что я тебя похитил? – Чунхён сократил расстояние между ними до минимума. Последние слова он уже шептал на ухо Хёнсыну. - У тебя здесь нет своей воли.
Хёнсын расширившимися от ужаса глазами смотрел в потолок, чувствуя, как всё его тело сковало какое-то странное оцепенение, а в горле образовался тугой комок. Он с усилием сглотнул, упираясь ладонями в грудь Чунхёна.
- Не сопротивляйся, - Чунхён толкнул его на кровать.
- Пожалуйста… - безнадёжно повторил Хёнсын, чувствуя, как в уголках глаз начинают собираться слёзы, вызванные собственной проклятой беспомощностью.
Чунхён навис над ним, внимательно изучая его лицо. Хёнсын негромко всхлипнул. Он буквально ладонями чувствовал, как бьётся сердце Чунхёна: медленно и размеренно, совершенно не так, как у Хёнсына. У того в груди всё заходилось, а кровь гулким набатом стучала в ушах. Хёнсын невольно вздрогнул, когда Чунхён поднёс руку к его лицу, подушечкой большого пальца вытирая его слёзы.
- Я не хочу делать тебе больно, - просто сказал он, - Если ты не будешь сопротивляться, всё будет в порядке.
- Отпусти меня, - Хёнсын оттолкнул его руку, вжимаясь ещё больше в кровать, чтобы хоть немного отстраниться от Чунхёна.
- Не могу.
Чунхён вновь притянул его за шею ближе к себе и поцеловал, игнорируя выражение застывшего ужаса в глазах Хёнсына. Парень плотно сжал губы, но Чунхён слегка прикусил нижнюю, вырывая у пленника судорожный вздох и одновременно вторгаясь в его рот. Чунхён грубо подмял его под себя, одновременно с этим запуская руки под его футболку и исследуя пальцами нежную кожу. Хёнсын разорвал поцелуй, лихорадочно пытаясь одернуть одежду. Чунхён, не слушая его просьб оставить его в покое, рванул его футболку наверх. Хёнсын, совершенно не раздумывая, залепил ему хлёсткую пощёчину. Чунхён медленно отстранился, глядя на Хёнсына потемневшими от гнева глазами. Так же неторопливо он сжал его шею ладонью, постепенно усиливая захват, пока у Хёнсына снова не выступили слёзы – на этот раз от боли и нехватки воздуха. Он пальцами вцепился в руку Чунхёна, пытаясь освободиться, но безуспешно.
- Я же сказал тебе не сопротивляться, - холодно напомнил Чунхён, свысока глядя на свою жертву. – Или ты хочешь, чтобы я тебе сначала что-нибудь сломал, а потом уже поимел?
Он разжал пальцы. Хёнсын, наконец, смог вдохнуть, ощупывая ноющее горло.
- Ну что? Будешь хорошей девочкой? – Чунхён стал легко массировать его шею, снимая боль.
Хёнсын слабо и нерешительно кивнул, внутренне смиряясь. Он ничего не мог с этим поделать, но он может хотя бы избежать лишней боли. Чунхён всё равно возьмёт своё, зачем ему давать ещё и повод покалечить его?
Чунхён прижал его к себе, неторопливо целуя его вдоль ключиц, постепенно опускаясь ниже. Так безумно нежно, словно извинялся за свою жестокость. Хёнсын весь обмер в его объятьях, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы больше не злить своего непредсказуемого похитителя. Однако, как бы он не старался это отрицать, в нём постепенно нарастало возбуждение: дыхание участилось, ему стало ощутимо жарче. Чунхён не мог этого не заметить, послав Хёнсыну торжествующую ухмылку. Он обхватил пылающее от стыда лицо Хёнсына ладонями и прижался к его губам, терпеливо ожидая, когда Хёнсын расслабится. Хёнсын нерешительно положил руку на плечо Чунхёна, притягивая его чуть ближе. Чунхён, расценив это как знак того, что Хёнсын сдался, моментально углубил поцелуй. Растерявшись от подобного напора, Хёнсын отпрянул назад, впрочем, не отстраняясь от Чунхёна, просто позволяя целовать себя, но не делая ничего в ответ.
- Как кукла… - Чунхён оторвался от его губ, - Когда я причинял тебе боль, ты и то был чувственнее.
- Я не могу ничего поделать, - Хёнсын отвёл глаза в сторону. - Я этого не хочу.
- Серьёзно? – Чунхён в наигранном изумлении изогнул бровь, - Давай поспорим? Если ты сможешь не застонать в ближайшие две минуты, я уйду. Если нет, я делаю с тобой всё, что хочу.
В Хёнсыне боролись недоверие и надежда. В любом случае, надо попытаться. Разве это сложно? Он вполне сможет промолчать, не так уж Чунхён его и возбуждает.
- Идёт, - Хёнсын кивнул и демонстративно улёгся на кровать. Чунхён усмехнулся, потянувшись вслед за ним. Он всё же освободил Хёнсына от верхней части его одежды, отчего Хёнсын покраснел больше и попытался прикрыться руками. Чунхён завёл его руки за голову, переплетая его пальцы со своими, и стал прокладывать дорожку из почти невесомых поцелуев вдоль его линии челюсти наверх, к чувствительной области за ухом. Ощутив горячие губы Чунхёна там, Хёнсын резко прикусил губу и зажмурился, пытаясь отвлечься от ощущений. Чунхён тем временем обхватил губами мочку его уха, слегка её прикусив и тут же скользнув по ней языком, одновременно с этим он правой рукой заскользил по обнажённой груди Хёнсына плавными круговыми движениями, под которыми тот начал невольно расслабляться. Он мысленно отвесил себе отрезвляющий подзатыльник, обнадёживая себя тем, что осталось ещё немного. Чунхён уже перешёл с поцелуями на его шею и плечи, заставляя Хёнсына выгибаться навстречу и стискивать зубы всё сильнее, чтобы случайно не сорваться. Чунхён заскользил губами ниже, перемещая обе свои руки на бёдра Хёнсына, чтобы чуть приподнять его, вынуждая прижаться теснее к Чунхёну и почувствовать, насколько сам Чунхён его хочет. Хёнсын резко выдохнул, тут же зажимая себе рот ладонью. Но, когда Чунхён накрыл ртом один из его сосков, Хёнсын, к этому времени находящийся уже на грани, ничего не смог с собой поделать, сорвавшись на громкий стон. Чунхён торжествующе рассмеялся, выпрямляясь.
- Я выиграл, - сообщил он.
Хёнсын никак не отреагировал на его комментарий, всё ещё с ужасом прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Потом он посмотрел на Чунхёна со смесью отчаяния и изумления. Хёнсын никак не мог понять, что он делает с его телом такого, что Хёнсын просто не может этому сопротивляться. Хотя и должен.
- Ты же не собираешься нарушать наш договор?
Хёнсын неожиданно отпрянул в сторону, натягивая одеяло на грудь.
- Пожалуйста, не делай этого со мной! Я не хочу… я не готов… Это так странно… - буквально взмолился он.
- Ты опять? – голос Чунхёна вновь стал холодным и отчуждённым.
- Чунхён, зачем тебе это? Ты же можешь найти кого-нибудь лучше!
- Какая низкая самооценка, - покачал головой Чунхён, - Ты просто не можешь видеть себя со стороны. Не понимаю, как я ещё не изнасиловал тебя тогда в подвале.
Хёнсын спрятал лицо в ладонях, исступленно качая головой.
- Это ужасно, - прошептал он.
- Ты снова намерен меня злить? – раздражённо поинтересовался Чунхён, - Мне надоело с тобой возиться! Если не хочешь по-хорошему, это твои проблемы!
Он с силой рванул Хёнсына за запястья, опуская его на спину и садясь на него сверху.
- Тебе будет очень больно, - зло пообещал он.
- Нет, прошу тебя… - враз севшим голосом проговорил Хёнсын, пытаясь вырваться.
- Довольно с меня твоего нытья. Я решил, значит, я это сделаю.
- Ненавижу тебя! - на пределе эмоций кинул Хёнсын.
- Интересно, что ты тогда скажешь потом, глупый, - Чунхён, перехватил в воздухе его руку, чтобы не дать Хёнсыну снова себя ударить, - Сейчас ведь, правда, пальцы переломаю, чтобы не раздражал, понял? Придётся тебе потерпеть, солнышко.
Он быстро раздел Хёнсына до конца, не обращая внимания на мучительное выражение, застывшее у того на лице. Затем быстро расстегнул пуговицы на своей рубашке, впрочем, не утруждая себя тем, чтобы снять её окончательно.
Пока он раздевался, Хёнсын пытался разобраться в чувствах, которые сейчас его обуревали. Чёрт, ну что он за придурок? Зачем ему нужно было выводить Чунхёна из себя ещё больше? Неужели он не мог просто промолчать, перетерпеть, а не провоцировать Чунхёна на новые жестокости. В конце концов, он не мог отрицать того, что Чунхён действительно вызывал в нём что-то… непонятное и волнующее. Просто… ему было страшно, очень страшно. Поскольку у него никогда не было ни парня, ни девушки, несложно было догадаться, что он ещё девственник. А тут первый раз, да ещё и с парнем, да ещё и с собственным похитителем. В голове Хёнсына всё взрывалось от подобных противоречий.
Лишние мысли из него вышиб очередной поцелуй. На этот раз Чунхён даже не пытался быть нежным, врываясь в его рот и целуя до тех пор, пока у обоих хватало дыхания. Хёнсын зажмурил глаза, ощущая, как чужие руки шарят по его телу. Он не хотел сейчас видеть лицо Чунхёна, его извечный внимательный прищур. Лучше думать, что это кто-то другой, незнакомец. Почему-то для Хёнсына это было очень важно. То, что происходило, настолько не подходило под образ, который Хёнсын создал у себя в голове, что он предпочитал вообще по возможности абстрагироваться от этого. Но как можно не обращать внимания, когда чужие губы скользят по твоей шее, чужое дыхание щекочет кожу, а чужие пальцы настойчиво гладят в самых чувствительных местах? Хёнсын до боли прикусил губу, чтобы не стонать, выдавая то, что глупому телу почему-то нравится происходящее.
- Посмотри на меня, - хрипло потребовал Чунхён, - Я хочу, чтобы ты смотрел.
Хёнсын нехотя открыл глаза, глядя куда-то поверх плеча Чунхёна.
- Я же сказал на меня.
Чунхён крепко схватил его за подбородок, разворачивая его лицо к себе.
- Сдайся, - тихо попросил он, - Я не хочу, чтобы ты страдал.
- Тогда оставь меня в покое, - с горечью откликнулся Хёнсын.
Вместо ответа Чунхён предпочёл заткнуть его очередным глубоким поцелуем, одновременно раздвигая коленом его ноги. Хёнсын против воли прогнулся, почувствовав прикосновение к своему члену. Он тихо застонал и мучительно покраснел, заметив довольную ухмылку Чунхёна.
- Не стесняйся, это естественно, - длинные сильные пальцы Чунхёна неторопливо заскользили по нему, слегка поглаживая.
- Нет, перестань! – Хёнсын закрыл лицо руками.
- Я здесь решаю, что делать, - насмешливо прошептал Чунхён ему на ухо, продолжая его ласкать, - Только не говори, что тебе не нравится. Это слишком очевидно.
Хёнсын готов был расплакаться от унижения. Он не может получать от такого удовольствие! Это противоестественно и грязно, словно ему совершенно без разницы с кем это делать, как какой-то проститутке. Но он не мог этому противиться. Он уже сам стал неосознанно подаваться вперёд, чтобы получить больше прикосновений.
- Смотрите-ка, - Чунхён тихо рассмеялся, - Ты уже готов кончить, милый? Ну, так не пойдёт. Я ещё не получил свою порцию веселья.
Хёнсын внезапно вскрикнул от пронзившей его боли. Сначала он даже не понял, откуда она взялась. Но, когда он почувствовал настойчивое движение внутри себя, он понял, что Чунхён начал растягивать его пальцами. Он вцепился в плечи Чунхёна, глядя на него с мольбой.
- Мне больно! Вытащи их!..
- Сейчас станет лучше, - равнодушно ответил Чунхён, вгоняя пальцы глубже. Хёнсын ожидал почувствовать ещё более острую боль, но вместо этого его неожиданно накрыла волна удовольствия.
- Я же говорил, - удовлетворённо отметил Чунхён, глядя, как Хёнсын отходит от нахлынувших чувств. – Кажется, ты готов.
- К чему?.. – бездумно переспросил Хёнсын, но тут Чунхён резко вошёл в него, и он сорвался на громкий крик. Всё, что он чувствовал до этого, показалось ему лёгким неудобством. Боль была настолько острой, что Хёнсыну показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он прикусил кончики пальцев, чтобы хоть как-то отвлечься, но это мало помогало. Он запрокинул голову, чувствуя, как, в который раз за сегодня, по щекам текут слёзы.
- Как же больно… - почти беззвучно прошептал он.
- Чёрт! – Чунхён тяжело и возбуждённо дышал, опершись о кровать руками по обе стороны от головы Хёнсына, - Ты такой узкий!..
- Мне плохо, Чунхён, - всхлипнул Хёнсын, - Я сейчас умру… Почему так больно?
- Ты девственник? – уточнил Чунхён, упираясь лбом в плечо Хёнсына.
- Да, - после паузы признался Хёнсын.
- Твою мать, - выдохнул Чунхён, - Я больше не могу сдерживаться.
Он подхватил Хёнсына под колени, поднимая его ноги выше и вынуждая Хёнсына обхватить себя за талию, и медленно двинулся вперёд, входя ещё глубже. Хёнсын снова не смог сдержать мучительного стона.
Боль от проникновения только возрастала. С каждым новым толчком Чунхёна, Хёнсын чувствовал, как острая игла вонзается в его позвоночник. Ощущения были невозможные. Хёнсын уже даже сам хотел потерять сознание, чтобы ничего не чувствовать. Но желанное забытьё к нему не приходило, и ему оставалось только терпеть. Всё, чем он мог помочь себе – это не сдерживать больше громкие крики, рвущиеся наружу при каждом движении Чунхёна.
Но неожиданно он почувствовал, как рука Чунхёна вновь обхватила его член, сжимая его синхронно с толчками. Теперь Хёнсын и вовсе не знал, что должен делать. С одной стороны, ему хотелось подставляться под властные прикосновения Чунхёна, с другой стороны, он всё ещё чувствовал эту боль… Только подумав об этом, он тут же распахнул глаза в изумлении. Боли почти не было. Движения внутри него уже не доставляли неудобств, скорее это даже было приятно. А, когда Чунхён немного изменив угол проникновения, задел внутри какую-то особую точку, Хёнсын вновь вскрикнул, но уже от наслаждения. Он обхватил Чунхёна за шею, притягивая его ещё ближе, и, к своему собственному удивлению, поцеловал в губы. Хёнсын уткнулся в его шею, шепча что-то бессвязное, пока Чунхён продолжал ритмично вбиваться в ставшего податливым Хёнсына.
- Боже… - Хёнсын выгнулся на кровати, стараясь впустить Чунхёна ещё глубже, - Я сейчас…
- Не сдерживайся, - Чунхён сильнее сжал пальцы, и Хёнсын наконец-то кончил. Вспыхнувшее в нём удовольствие было таким сильным, что Хёнсын на несколько минут просто перестал осознавать, что происходит вокруг.
Когда он пришёл в себя, Чунхён уже лежал рядом и тяжело дышал, закрыв глаза. Они провели в тишине некоторое время. А потом Чунхён просто встал, оделся и вышел. Хёнсын вздрогнул от звука захлопнувшейся двери. Он обхватил колени руками, притягивая их к груди, накрылся одеялом и мгновенно провалился в сон. Для переживаний и истерик был весь завтрашний день. А сейчас ему хотелось только всё забыть.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic