Не слушай зов своего сердца: оно хочет твоей крови (с)
Title: Стокгольмский синдром (часть 2)
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
11 марта 2011 года
Хенсын открыл глаза хорошо за полдень. Всё его тело жутко ныло. Он чувствовал себя разбитым, опустошённым и совершенно не выспавшимся. Но всё это перестало его волновать, когда на проснувшийся мозг лавиной обрушились все воспоминания о вчерашней ночи. Всё, что он думал о случившемся, можно было уместить в одном коротком предложении: Чунхён его отымел и бросил. Как бы это банально не звучало, но сравнение с проституткой здесь было куда как уместно. Именно ею ощущал себя Хёнсын. Дешёвой, грязной шлюхой, которой не на что больше рассчитывать. Его использовали для удовлетворения потребностей… ну… как куклу, например. Только вот куклу это не унижает, а Хёнсыну казалось, будто всё его тело облепила какая-то липкая паутина, которая делала его грязным и убогим.
Кое-как поднявшись, он дошёл до ванной комнаты и врубил в душе воду погорячее. Он чувствовал, как вода смывает с него пот, сперму и прочую грязь, но это мерзкое чувство она смыть не могла. Не в силах терпеть, он опустился на колени и заплакал, уткнувшись лбом в стену. Пальцы скребли по мокрому кафелю, пока Хёнсын заходился в судорожных рыданиях.
У него нет будущего. У него забрали последнее, что у него было – чувство самоуважения и гордость, а не сегодня, так завтра вообще убьют, использовав в каких-то своих целях. Словно он вещь. Словно он чем-то это заслужил.
И нет шансов выбраться, нет надежды, нет выхода. Есть только чувство пустоты внутри и никакого желания жить дальше.
Хёнсын резко прекратил плакать. Стоило ему проговорить это про себя, как он вдруг ясно осознал – лучше уже не станет. Дальше всё будет ещё хуже. Так зачем дожидаться этого мистического «дальше», если можно привести всё к логическому концу прямо сейчас и здесь?
Он начал лихорадочно оглядываться по сторонам. Естественно, в ванной комнате не было ни одной бритвы или чего-то подобного. Тут его взгляд остановился на зеркале, висящем над раковиной. Схватив душ, Хёнсын с силой треснул по нему и невольно отпрянул от разлетевшихся по комнатке осколков. Потом покачал головой: какой смысл бояться царапин, если собрался умереть? Методично выбрал относительно крупный кусок с ровным острым сколом и попытался припомнить, что он вообще слышал о том, как люди режут вены.
Он крутанул вентиль с горячей водой, чтобы наполнить ванную. Говорят, что пускать кровь нужно в тёплой воде, чтобы она не сворачивалась, а вытекала. Дождавшись, когда воды наберётся достаточно, Хёнсын взял отложенный осколок и уставился на него, не в силах поверить, что действительно решился на это. Но внутреннего протеста до сих пор не было. Наоборот, всё внутри него было готово к тому, что он собирается сделать. Какой-то тихий голос настойчиво шептал «Давай же. Тебе уже нечего терять. Потом будет ещё больше боли, ты не выдержишь. Сохрани хоть немного достоинства перед смертью». Хёнсын выдохнул и решительно полоснул по запястью. Боль была мгновенной и непереносимой, но Хёнсын, сжав зубы, переложил зеркало в покалеченную руку и вновь прошёлся им уже по другой руке. Вовремя, поскольку сил удерживать проклятый осколок уже не было. Он выронил его в воду, неотрывно глядя, как с его рук в ванную сочится кровь. Пока ещё слабо. Парень медленно опустился в воду, чувствуя тошнотворную боль и подкатывающую к голове дурноту. Перед глазами всё плыло. «Это конец», - с каким-то облегчением подумал он. Желание жить так и не пришло. Из последних сил откинувшись на спину, Хёнсын закрыл глаза и провалился в темноту, из которой не было возврата.
12 марта 2011 года
Хёнсыну казалось, что он пытается всплыть с огромной глубины. Ему не хватало воздуха, перед глазами метались какие-то тени, а уши словно заложило ватой. Ещё ему было очень больно. Боль огненным сгустком пульсировала где-то в груди, мешая дышать. Хёнсыну страшно хотелось открыть глаза, но он почему-то не мог этого сделать. Ему чудилось, что его куда-то тащат, он, вроде бы, кричал, но не слышал ни звука, вроде бы разговаривал с кем-то, что-то пытался сделать. Но всё это было так зыбко, что он не мог понять, где здесь реальность, а где горячечный бред. Всё было тёмным, пугающим и гротескным. Словно все его ночные кошмары слились в одну череду и теперь захватили его сознание. Всё вокруг было таким хаотичным, что ему казалось, что он сейчас сойдёт с ума. Но, когда всё стало выглядеть так, словно он уже на грани, его внезапно отпустило. Он почувствовал, что приходит в себя, и тут же на него навалилась страшная усталость, которая мешала ему даже пальцами пошевелить. Во рту было ужасно сухо настолько, что он даже был не в состоянии шептать. Попытавшись произнести хоть что-то, он невольно закашлялся, от чего в груди глухо заныло. Внезапно он почувствовал, что кто-то подхватывает его под голову и слегка приподнимает. Хёнсын не видел, кто это, но почему-то это успокаивало, а когда его губы смочила прохладная вода с каким-то лёгким привкусом лекарства, он ощутил самое настоящее счастье, жадно глотая спасительную жидкость. Вдоволь напившись, Хёнсын вновь провалился в забытье. Но теперь это был просто крепкий сон безо всяких видений.
***
Хёнсын наконец-то проснулся. Он чувствовал себя совершенно ослабленным, помимо этого жутко болели кисти рук, а при каждом вдохе в груди что-то болезненно сокращалось. Он приоткрыл глаза и первым, что он увидел после того, как спустя пару мгновений картинка стала проясняться, была капельница, от которой змеилась прозрачная трубка с какой-то жидкостью. Игла от капельницы была воткнута в его левую руку, чуть ниже локтевого сгиба, а ещё ниже Хёнсын заметил перевязку, плотно обхватывающее его запястье. Судя по ощущениям, запястье правой выглядело точно так же.
Хёнсын в недоумении попытался понять, что вообще происходит. Впрочем, вспомнил он быстро. Отлично. Его откачали.
Радости по этому поводу он не чувствовал. Как и сожаления. Вообще, всё, что он сейчас ощущал – это жуткая усталость. Хотелось спать и ни о чём не думать. К тому же, с каждым мгновением усиливалась непонятно откуда взявшаяся головная боль. Он вновь постарался устроиться удобнее и уснуть. Но ему не дали.
- Хёнсын?.. – тихо позвал его кто-то. – Ты очнулся?
Это был Чунхён. Хёнсын испуганно распахнул глаза, пытаясь понять, где находится человек, который одними звуками своего голоса поднял в нём волну настоящего ужаса.
Чунхён сидел на привычном месте, в кресле напротив кровати Хёнсына. Выглядел он так, словно не спал пару суток. Всегда идеально уложенные волосы растрёпаны, рубашка измята, а её рукава небрежно закатаны до локтей, галстук с пиджаком, без которых Хёнсын его вроде бы ещё не видел, и вовсе отсутствовали. Вечный прищур из внимательного стал просто усталым, а под глазами залегли тёмные круги.
Но всё это Хёнсын отметил мимоходом, не придавая внешнему виду Чунхёна особого смысла. Все его разумные мысли перекрывал безотчётный страх. Хёнсын весь замер, точно готовясь к неизбежному нападению хищника. Он не сводил с Чунхёна расширившихся глаз.
- Как ты? – голос Чунхёна был абсолютно не таким, каким привык слышать его Хёнсын. Из него исчезли властные интонации, насмешка и отстранённость. Сейчас это был просто голос смертельно уставшего человека, вымотанного вконец какими-то не решаемыми проблемами.
Он плавно поднялся с кресла, с явным намерением подойти ближе. Хёнсын, мгновенно забывая про своё состояние, резко подался назад, вжимаясь в спинку кровати и попутно чуть не уронив капельницу. Но Чунхён вовремя подхватил её, аккуратно водружая на место, вызывая этим у Хёнсына очередной приступ паники.
- Подожди, - быстро проговорил Чунхён, вновь удерживая качающуюся капельницу. – Я сейчас отойду, только не дёргайся ты так.
И он, действительно, отошёл на несколько шагов назад.
- Я не буду тебя трогать больше, - медленно, с запинкой, выговорил он, не глядя на Хёнсына, - Можешь успокоиться. Раз я тебе отвратителен до такой степени, что ты руки на себя накладываешь, я предпочту больше не рисковать. Не бойся.
- Я тебе не верю, - хрипло выговорил Хёнсын, чувствуя, как неприятно першит в горле.
Чунхён устало вздохнул.
- А что тебе остаётся? Только поверить. Ты мне слишком нужен живым. Я больше и пальцем тебя не трону. Тебя и так еле откачали.
- Жаль, - бросил Хёнсын.
- Идиот, - неожиданно зло произнёс Чунхён, - Хотя это хорошо, что ты такой идиот. Мне повезло, что тебе ума не хватило придумать что-то получше, чем полоснуть по венам.
- В смысле? – неосознанно переспросил Хёнсын.
- В прямом. Ты вообще знаешь, что это самый ненадёжный способ попрощаться с жизнью? – ухмыльнулся Чунхён, - Нет, ты, конечно, делал всё по правилам и чем-то надежнее обычной бритвы, но всё равно это происходило слишком медленно. В таких случаях, если тебя успевают найти, то спасают почти стопроцентно. Тебя нашёл Акира, судя по всему, спустя минуты две после того, как ты пустил кровь. Правда, ты к этому уже времени потерял её достаточно, да ещё и воды наглотался, но благодаря своим врачебным способностям, Акира смог тебя откачать.
- А потом? – зачарованно спросил Хёнсын, машинально отмечая, как к концу рассказа изменился тон Чунхёна: с саркастичного до откровенно разозлённого и нервного.
- Ничего интересного, - отрезал Чунхён, - Ты почти сутки провалялся в бреду с температурой под сорок. Несколько часов назад тебе полегчало, ты даже приходил в сознание. Вот и всё.
- И что теперь? – осведомился Хёнсын, подразумевая дальнейшие действия Чунхёна.
- Теперь? Отдыхай, - пожал плечами Чунхён, - Не смей вставать, не смей ничего делать с капельницей. А лучше всего ещё поспи.
Хёнсын изумлённо воззрился на Чунхёна, но тот не обратил на него никакого внимания. Потянувшись, он неожиданно зевнул.
- Лично я сейчас этим и займусь, - пробормотал он, поворачиваясь и покидая комнату Хёнсына.
Глядя на закрывшуюся дверь, Хёнсын, наконец, позволил себе откинуться на подушки и расслабиться. Он прикрыл глаза, пытаясь обдумать ситуацию. С уходом Чунхёна все эмоции в нём тот час же и утихли. Он даже не задумывался над тем, что вчера всё же мог умереть, вопреки всем словам своего похитителя. Сейчас он по каким-то неизвестным для себя причинам мог думать только о Чунхёне. И это сводило его с ума. Он просто не мог описать до конца, что он испытывает, когда видит Чунхёна, слышит его голос. Ужас, ненависть, опаска, странное любопытство, напряжение, которое сложно объяснить, интерес, унижение и одновременно презрение, зависть, жалость. Но больше всего его из всей гаммы своих чувств и переживаний пугало лёгкое, но отчётливо ощущаемое возбуждение, возникающее в присутствие Чунхёна. Всё в голове Хёнсына вопило, что он больной идиот, раз может испытывать такое к человеку, из-за которого чуть не убил себя. Но он всё равно ничего не мог с этим поделать. И это заставляло чувствовать себя ещё больше жалким, словно Чунхён, не ограничившись властью над его телом, установил ещё и власть над его чувствами. И, таким образом, сломал до конца.
Хёнсын тихонько всхлипнул, осторожно поворачиваясь, чтобы не выдернуть шприц и уступил снедающей его усталости. Последней мыслью, возникшей в его сознании, был вопрос о том, что делал сам Чунхён, когда Хёнсын валялся в горячке, и откуда он знает, что Хёнсын ненадолго приходил в себя?
13 марта 2011 года
Утром Хёнсын не проснулся. Нет, это нельзя так назвать. Его просто вытолкнула из сна одна-единственная фраза: «Что я наделал?». То, что должно было обрушиться на него ещё вчера: шок от того, что он чуть не совершил непоправимого, чуть не убил себя, но было сдержано усталостью, плохим самочувствием и, очевидно, лекарствами, обрушилось на него сейчас. И он просто не мог в это поверить. Сейчас он даже не представлял, как он только смог перерезать свои вены. Одна мысль об этом вызывала у него приступ головокружения и тошноты. Стоило ему представить, как он недрогнувшей рукой проводит по запястью осколком зеркала, и чувствует при этом одно лишь облегчение, как он начинал задыхаться и судорожно ощупывать бинты на руках.
Когда первая паника прекратилась, но эмоции не улеглись, он просто стал плакать, пытаясь избавиться от чудовищного давления внутри. Он понимал, что всё уже позади, что его спасли, но потрясение было слишком сильным, чтобы просто так улетучится.
Он помнил, что тогда ему казалось, что дальше будет только хуже. Сейчас это ощущение не то, чтобы пропало, скорее, притупилось, и Хёнсын неосознанно стал сомневаться. Всё же он был простым человеком, а человеку до последнего свойственно надеяться на лучшее. Кто знает, какие планы связывает с ним Чунхён? Его явно разозлила попытка Хёнсына покончить с собой, но это не значит, конечно, что он не планирует его смерть в дальнейшем. Просто… он ведь может и не планировать, правда? Хёнсын не мог убить эту свою пока ещё слабую веру в хороший конец. Она поддерживала его, давала хоть какие-то силы. Но после той ночи он сам чуть не лишил себя всякой надежды. Он решил, что никогда не сможет пережить и забыть случившееся, и что лучше умереть, чем жить с таким грузом на сердце. Но теперь он точно мог сказать, что это чушь. Нет ничего хуже смерти, а со всем остальным можно справиться. Перетерпеть, подождать, когда время сделает боль не такой острой. Главное, не опускать руки и верить. А он был просто идиотом. Чунхён был абсолютно прав, когда говорил это.
Чунхён… Он бы никогда не пошёл бы на такое. Почему-то Хёнсын был в этом уверен. В Чунхёне столько внутренней силы, сколько Хёнсыну и не снилось. Его просто невозможно представить в положении жертвы. Не то, что самого Хёнсына.
Хёнсын обхватил руками колени, позволяя слёзам бежать по щёкам.
В этом положении его и застал Чунхён. Когда Хёнсын увидел его на пороге, его первым порывом, в котором он даже не отдавал себя отчёта, было немедленно прекратить рыдать. Но в этот раз его толкнул на это не страх, а гордость. После всех своих размышлений он не хотел, чтобы Чунхён видел его таким раздавленным. Но вместо этого, из-за подобных мыслей жалость к себе только возросла, и Хёнсын почувствовал, что рыдания только усилились. Он закрыл лицо ладонями, чтобы спрятать заплаканное лицо.
- Что случилось? – Чунхён стремительно пересёк комнату и остановился около его кровати.
Хёнсын отчаянно замотал головой, не в состоянии выговорить ни слова.
- Ну же, перестань, - наконец, не выдержал Чунхён. Но вместо обычного ледяного презрения голос его звучал мягко и как-то даже слегка просительно, - Сейчас же всё в порядке.
- В порядке? – Хёнсын поднял на него заплаканное лицо. Его голос сильно дрожал, - Я чуть не покончил с собой… Я не знаю, как я мог это сделать…
Он вновь низко опустил голову, невидящими глазами уставившись в одеяло.
- Да, я чувствовал себя раздавленным… Но как я только сумел пойти до конца? У меня же в жизни и мысли такой никогда не возникало…
- Скажи это, - тихо откликнулся Чунхён.
- Сказать что? – Хёнсын невольно поднял на него глаза.
- Что это из-за меня. Что ты хотел убить себя из-за отвращения ко мне, - теперь был черёд Чунхёна отводить глаза в сторону.
Хёнсын замолчал. Все слова, которые сейчас приходили ему в голову, звучали глупо. Что он может сказать? Что это не так? Отчасти, пожалуй. В тот момент им явно двигало не отвращение к Чунхёну. Но что именно это было, он не знал. Тогда это казалось таким логичным, единственным правильным решением, а теперь он даже не в состоянии был назвать причину. Хотя причина и стояла прямо перед ним. Просто Хёнсын не мог подобрать слов, которые звучали бы, по меньшей мере, адекватно. Что Чунхён хочет услышать? Что Хёнсын пытался покончить с собой из-за того, что случилось? Или из-за боязни того, что это не случится больше никогда? Нет-нет, это точно сумасшествие!
Поэтому Хёнсын просто предпочёл промолчать, стараясь не замечать того странного выражения, с которым на него смотрел Чунхён.
- Понятно, - кинул Чунхён, разворачиваясь и направляясь к выходу.
- Стой! – не отдавая себе отчёта, окликнул его Хёнсын. - Ты что, просто хочешь, чтобы я тебе переубедил?
- Я ничего от тебя не хочу, - холодно заметил Чунхён, не оборачиваясь.
- Я это уже понял, - в тон ему отозвался Хёнсын. - Когда ты ушёл. И бросил меня, как дешёвую шлюху. А теперь ты спрашиваешь, почему я это сделал… Причём здесь отвращение к тебе? Единственное, что я чувствовал – отвращение к себе! Ты заставил меня ненавидеть себя самого тогда, когда я должен был ненавидеть только тебя! Но нет, у меня и этого не получилось!.. У меня вообще ничего не получается… Зачем вы меня вообще спасли? Чтобы я чувствовал себя ещё большим ничтожеством?! Я не могу так больше! – к концу своей речи он кричал уже так, как никогда раньше ни на кого не кричал.
Когда до него дошло, на кого он повысил голос, он невольно затаил дыхание, ожидая новой вспышки гнева или очередных побоев. Но Чунхён, кажется, не собирался делать что-то подобное. Он просто стоял всё так же к нему спиной, затем медленно выдохнул и развернулся. Его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций, и это странно задело Хёнсына. «А на что ты рассчитывал? На то, что он раскается и упадёт на колени?», - тут же одёрнул он себя.
- Я не знаю, что на меня нашло, - глухо заявил Хёнсын, отворачиваясь и ожидая услышать звук захлопнувшейся двери. Вспышка ярости основательно его вымотала, он вновь чувствовал себя подавленным и сломленным. Он подтянул колени к груди, стараясь создать вокруг себя подобие комфорта. Плечи его поникли, он опустил голову на сложенные на коленях руки, занавешиваясь волосами. Внезапно он почувствовал, что край его кровати слегка продавился. Он с недоумением обнаружил Чунхёна, сидящего от него на очень близком расстоянии. Он хотел было отшатнуться в сторону, как раньше, но почувствовал, что внутренне не противится тому, что Чунхён настолько рядом. Поэтому он только бросил на него вопросительный взгляд, который мгновенно сменился на потрясённый, когда Чунхён схватил его за плечи, притягивая совсем вплотную к себе.
Хёнсын невольно уставился в его глаза, которые внимательно оглядывали его лицо.
- Ч-чунхён? Что… - он не успел договорить, так как почувствовал на своих губах губы Чунхёна.
Ладонь Чунхёна переместилась на его затылок, прижимая Хёнсына теснее, чтобы углубить поцелуй.
Первым желанием Хёнсына было… нет, не оттолкнуть, хотя он рассчитывал, что разум всё же возьмёт верх. Но этого не произошло, и поэтому первым желанием было просто послать этот самый разум подальше и позволить себе, ни о чём не думая, целовать Чунхёна в ответ. Что он и сделал.
Когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, на губах Чунхёна блуждала странная улыбка, которую Хёнсын никогда не видел прежде. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, чем эта улыбка отличалась от его обычной. Она была мягкая. Нежная. Тёплая. Она заставляла Хёнсына краснеть и улыбаться в ответ.
Чунхён подался вперёд, обхватывая лицо Хёнсына ладонями и оставляя на его щеках почти невесомые поцелуи. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Чунхён… - робко позвал Хёнсын.
- Тихо. Завтра поговорим. Я хочу, чтобы ты поспал, - Чунхён осторожно опустил его на кровать.
Хёнсын смог только кивнуть, всё ещё не веря в происходящее. Чунхён уже собрался встать, как Хёнсын вдруг неожиданно дёрнул его назад.
- Останься со мной, - попросил он, почти с мольбой заглядывая Чунхёну в глаза. - Мне это нужно…
Чунхён молча опустился обратно, обхватывая Хёнсына одной рукой и прижимая к себе. Хёнсын почувствовал, как пальцы Чунхёна легко коснулись его волос, отчего по телу начало распространяться приятное сонное тепло и забытое уже ощущение умиротворения. Он прикрыл глаза и сам не заметил, как уснул, чувствуя над ухом размеренное успокаивающее дыхание Чунхёна.
14 марта 2011 года.
Хёнсын проснулся в одиночестве. Удивления у него это не вызвало. Обиды, впрочем, тоже. Чтобы обидеться, надо до этого на что-то рассчитывать. А он не то, чтобы не рассчитывал – ему вообще всё вчера произошедшее казалось просто частью сна. Глупого, постыдного сна, где он имел неосторожность быть хоть недолго счастливым. Но пришло утро, а утром все сны исчезают, вот и этот не стал исключением.
То есть, он помнил, конечно, что его разговор с Чунхёном – реальность, и что поцелуи – реальность также. Он просто не мог этого понять. Это не укладывалось в его картину мира, да и вообще, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Очевидно, он как-то не так Чунхёна понял. По-другому это объяснить нельзя. Чунхён не может быть нежным и заботливым. Или это просто был другой человек. Настоящий Чунхён оскорбляет его, бьёт, насилует, а не целует так, что дух захватывает. И уж тем более, не обнимает и не ждёт, пока Хёнсын уснёт.
Хёнсын не хотел допускать, что на самом деле, возможно, Чунхён совсем не такой. Допустить это означало начать надеяться на что-то абсурдное. На что-то, что не может оказаться правдой. На что-то, что потом принесёт боль. Такую боль, которую Хёнсын точно не перенесёт.
Он никогда не был сильным, он не привык переживать такие контрастные чувства. Поэтому он старался уберечь себя от ещё больших страданий, как мог. Лучше уж сделать вид, что ничего не было, чем дать Чунхёну повод унизить его ещё больше. Вот и вчера он, наверняка, просто играл со своей жертвой. Просто дал немного надежды, чтобы потом было ещё забавнее толкнуть его к неизбежному. Вроде звучит логично.
Парень попытался снова уснуть. Во сне эти мысли, к его облегчению, уходили, и он просто стал ждать развязки событий, не изводя себя напрасными метаниями. Но сон не шёл. Хёнсын обнял себя за плечи, невольно вспоминая, как ему вчера было хорошо, когда он почувствовал, как Чунхён прижимает его к себе.
Почему именно он должен терпеть это всё? Разве он не достоин хоть малой толики счастья и покоя? Он что, много грешил в своей жизни? Нет, ничего подобного. Тогда почему это именно он сейчас лежит здесь и пытается понять, что с ним будет дальше. И ещё этот разброд в мыслях… Чёрт! Он даже в своём отношении к Чунхёну определиться не может! Он должен его ненавидеть и бояться, а вместо этого в душе только это странное, нездоровое чувство влечения. Из-за этого он чувствовал себя каким-то больным и испорченным.
Внезапно он вспомнил то, что случилось уже почти четыре дня назад. Он попытался подобрать этому определение. Когда Чунхён изнасиловал его? Мысленно произнеся это, он тут же почувствовал, что ему остро не нравится, как звучит эта фраза. Он даже про себя не мог обвинить в этом Чунхёна. Он чувствовал, что изнасилования, как такого, не было. Можно подумать, Хёнсын сам этого не хотел. Даже, если он не хотел этого сначала, то потом… Хёнсын почувствовал, как от стыда начали полыхать щёки. Он закрыл глаза, стараясь вспомнить прикосновения Чунхёна, его дыхание на своей коже, его голос… Пальцы Хёнсына сами собой плавно заскользили по шее, словно бы повторяя путь, которым губы Чунхёна спускались ниже по его телу.
Этого ещё не хватало! Хёнсын усилием воли заставил себя перестать представлять подобные вещи. Зачем усугублять мучения? Он и так уже чувствует себя величайшим грешником. Всё же, мечтать о сексе с парнем – не самая правильная вещь в мире. Особенно учитывая, что этот парень – преступник.
Чёрт, это всё так запутанно... Хёнсын уткнулся в подушку. Почему он просто не может перестать думать о Чунхёне ни на минуту? Ему уже начало казаться, что он сходит с ума. В голове звучал только голос Чунхёна, стоило закрыть глаза, как тут же появлялось его лицо… Ему всё время казалось, что вот-вот и он войдёт в комнату… Но нет. Время шло мучительно медленно, а Чунхён всё не появлялся. Один раз на пороге возник Акира с привычным подносом с едой, но Хёнсын даже не посмотрел в его сторону. Ему было очень плохо.
Ближе к вечеру, Хёнсын уже и вовсе ничего не мог с собой поделать. В голове почти безостановочно проигрывалось всё, что было связано с Чунхёном. Хёнсын уже не знал, что ему делать. Он уже был готов высказать Чунхёну всё, что о нём думает, или отдаться ему, как только Чунхён переступит порог этой комнаты, или признаться в любви или вновь разрыдаться от переполнявших чувств.
За окном уже стемнело, а Хёнсын всё никак не мог уснуть. Чунхён так и не пришёл, и вот теперь это разрывало Хёнсыну сердце. Он безумно хотел видеть его, хотел поговорить с ним… В конце концов, Чунхён сам обещал, что они поговорят сегодня. Почему он не пришёл? Что-то случилось? Или он действительно просто издевался над ним? Все эти мысли лихорадочным хороводом кружили в его голове, лишая всяческого покоя.
Хёнсын встал с кровати и прошёлся по комнате. Ему было душно в этих четырёх стенах. Он не видел ничего кроме них уже неделю. Боже, уже неделя прошла с того дня, как он очнулся в подвале. А, кажется, что минуло совсем немного времени. Это всё потому, что случилось слишком много вещей. Странных, пугающих, но каким-то образом захватывающих вещей, которым он не мог противиться.
Хёнсын подошёл ближе к двери и провёл по ней рукой. Чунхён, возможно, где-то рядом. Нужно только выйти. Он легко коснулся пальцами ручки и без особой надежды потянул её вниз. К его изумлению, она поддалась. Хёнсын медленно открыл дверь и замер, вглядываясь в слабо освещённый коридор.
- Что за ерунда?.. – еле слышно пробормотал он. Как они могли его не закрыть? Это не имеет никакого смысла!
Хёнсын сглотнул и сделал шаг вперёд, ожидая подвоха. Однако ничего не последовало. Коридор был пуст и тих. Даже вдалеке не слышалось никаких голосов или каких-либо ещё звуков. Прикрыв за собой дверь, Хёнсын как можно более неслышно скользнул вперёд, держась около стены и поминутно останавливаясь и прислушиваясь. По-прежнему ничего не происходило. Хёнсын почувствовал себя увереннее и ускорил шаг. Интересно, где именно Чунхён сейчас? Особняк очень большой, найти его здесь будет проблематично… А если он натолкнётся на кого-нибудь? Что он будет делать?
Внезапно Хёнсын остановился. Он поймал себя на пугающей мысли о том, что идея побега даже не пришла ему в голову, когда он вышел. Все его мысли были только о том, как найти Чунхёна. Но, что самое печальное, даже сейчас, когда он, наконец, понял, что может попытаться убежать, это не вызывало у него энтузиазма. Он не хотел убегать отсюда. По крайней мере, не сейчас. Вернуться к прежней жизни больше не было для него пределом мечтаний. Все его желания и мечты сейчас были сосредоточены только в Чунхёне. И осознание этого его просто убивало.
Хёнсын почувствовал себя так, словно он наконец-то смог разобраться в себе и перестать отрицать очевидное. Может, он больной, может, это и неправильно, но его влечёт к Чунхёну. Это чувство, которое он испытывает… Оно похоже на одержимость, оно съедает его изнутри, мешает мыслить чётко, переворачивает все его принципы. Он никогда не испытывал в жизни ни к кому таких сильных и противоречивых чувств. И он больше не хотел им противиться.
Он почти бегом миновал коридор, где его не заинтересовала ни одна дверь. Что-то внутри подсказывало ему, куда теперь надо идти. Он повернул направо. В этом закутке было совсем темно, только из-под одинокой двери струился холодный свет с улицы.
Хёнсын замер напротив этой двери. Сердце его словно бы пропустило удар, когда он потянул на себя ручку и дверь с лёгкостью открылась.
Чунхёна он увидел сразу. Он сидел на кровати, откинувшись спиной на стену. Его задумчивое лицо ясно освещалось неярким светом из окна. Хёнсын на миг затаил дыхание, не в состоянии отвести от него глаза. Впрочем, долго любоваться ему не дали. Услышав тихий скрип двери, Чунхён мгновенно обернулся в ту сторону, как-то разом подобравшись. Несколько секунд он просто смотрел в дверной проём, где стоял Хёнсын, а потом, словно не веря до конца, произнёс:
- Хёнсын?..
Услышав его чуть хрипловатый голос, который он весь день словно бы воспроизводил про себя, Хёнсын почувствовал, как его начинает трясти. Захлопнув за собой дверь, он стремительно пересёк пространство до кровати и опустился на неё, замечая, как Чунхён буквально рванулся ему навстречу. В следующее мгновение Хёнсын осознал, что лежит на спине, судорожно обхватив Чунхёна за плечи, пока тот сминает его губы в торопливом и каком-то отчаянном поцелуе, забирающем всё дыхание.
- Что ты здесь делаешь? – спустя несколько мучительно-сладких минут, Чунхён отстранился от него, тяжело дыша.
- Не спрашивай, - Хёнсын вновь притянул его к себе, запуская пальцы в его волосы и снова целуя. На этот раз поцелуй вышел уже куда более чувственным. Хёнсын сам с готовностью приоткрыл губы навстречу Чунхёну, чем тот и воспользовался, исследуя его рот языком.
Хёнсын пока, не теряя времени, справлялся с пуговицами на рубашке Чунхёна. Чунхён сам снял её до конца, потом поднял Хёнсына и потянул футболку на нём вверх, откидывая её куда-то в сторону. Затем скользнул ладонями ниже, стягивая с Хёнсына остатки одежды, попутно с грубоватой лаской оглаживая его бёдра и ноги. Хёнсын судорожно выдохнул и закинул руки на шею Чунхёна, снова находя его губы своими и медленно проводя по ним кончиком своего языка. Чунхён опустил Хёнсына на кровать, ложась сверху и губами скользя по его шее и плечам, специально оставляя тёмные засосы, словно отмечая свою собственность.
Хёнсын запрокинул голову, наслаждаясь тёплыми прикосновениями и легко царапая ногтями плечи Чунхёна. Он слегка подался вперёд, невольно прижавшись бёдрами к грубой ткани джинсов Чунхёна. Хёнсын торопливо расстегнул молнию и скользнул под них пальцами, сжимая уже напряжённый член Чунхёна. Тот в ответ на его действия низко застонал, упираясь лбом в грудь Хёнсына.
- Хёнсын, чёрт…
- Тебе хорошо? – слегка дразнящим тоном поинтересовался Хёнсын, продолжая сжимать его в неторопливом, размеренном ритме.
- С каких пор… ты стал таким? - чуть задыхаясь, поинтересовался Чунхён.
- С тех пор, как ты лишил меня девственности, думаю.
- Тогда оно этого стоило, - отозвался Чунхён.
- Да, - признал Хёнсын, начиная вновь целовать его в губы.
- Ты слишком решительный сегодня, - усмехнулся Чунхён, убирая его руку из своих джинсов. – Принцессы вроде тебя должны в постели просто получать удовольствие.
- Что ты имеешь в виду… - растеряно переспросил Хёнсын, наблюдая, как Чунхён опускается вниз.
- Увидишь.
Хёнсын почувствовал его горячее дыхание внизу своего живота. Чунхён принялся прокладывать поцелуями расстояние от одной выступающей тазовой косточки до другой. Вдоль позвоночника Хёнсына пробежала волна мурашек от удовольствия. Чунхён развёл ноги Хёнсына чуть в стороны и перешёл с поцелуями на внутреннюю сторону его бёдер, заставляя Хёнсына поминутно выгибаться от невозможных ощущений. Но внезапно Чунхён остановился. Хёнсын разочарованно застонал.
- Чунхён… ещё, - жалобно протянул он.
- Сейчас будет гораздо лучше, - с ухмылкой пообещал Чунхён.
Хёнсын неожиданно почувствовал, как Чунхён сжал губами головку его члена. Перед глазами всё на мгновение заволокло белым, и Хёнсын сорвался на громкий протяжный стон, почти крик. Он зажмурил глаза, ощущая, как язык его любовника скользит к основанию, а потом снова вверх. Хёнсын невольно положил ладонь на затылок Чунхёна, прижимая его немного ближе к себе.
- Не распускай руки, - Чунхён, отстраняясь от него, глянул на него потемневшими глазами. - Ты здесь имеешь право только стонать.
Хёнсын послушно кивнул, обожающе глядя на Чунхёна. Чунхён вернулся к прерванному занятию, вновь заставляя Хёнсына сходить с ума от удовольствия. Хёнсын уже мог только непрерывно стонать от переполнявших его ощущений, пока Чунхён ласкал его губами. Но вдруг он почувствовал уже знакомое болезненное проникновение пальцев Чунхёна внутрь него. Хёнсын слабо вскрикнул, но Чунхён быстро скользнул языком вокруг его головки, из-за чего Хёнсын, позабыв о боли, вновь увидел перед глазами фейерверк.
Отвлекая Хёнсына от неприятных ощущений, Чунхён успел его растянуть достаточно. Потом он, на минуту оставив тяжело дышащего Хёнсына, схватил из прикроватной тумбочки флакончик с гелем. Выдавив на ладонь нужное количество смазки, он нанёс её на свой член и, наконец, вошёл в Хёнсына, который тут же обхватил его талию ногами, стараясь привыкнуть к странному чувству. Чунхён не спеша, стараясь не напоминать Хёнсыну о предыдущем, не самом удачном опыте, двинулся вперёд.
Хёнсын всё это время прислушивался к себе. Этот раз действительно отличался. Боли было гораздо меньше. Когда он ощутил, как Чунхён стал двигаться в нём, он ожидал, что снова почувствует пресловутую иглу в позвоночнике, но она всё не появлялась. Вскоре он уже ничего не мог поделать, кроме как стонать в ответ на каждое движение Чунхёна, который постепенно убыстрял ритм.
Заметив, что Хёнсын не сопротивляется ему и явно не чувствует боли, Чунхён вышел из него.
- Чунхён! Почему ты остановился? – Хёнсын возмущённо распахнул глаза.
- Просто хочу продлить удовольствие. – Чунхён потянул его за руку, вынуждая встать на колени. Он развернул его к себе спиной, упирая руками в спинку кровати. Хёнсын с готовностью откинулся на его плечо затылком, закусив губу, когда член Чунхёна вновь оказался в нём.
Чунхён сжал его бёдра руками, медленно притягивая Хёнсына к себе, чтобы проникнуть глубже. Он прижался губами к его шее, там, где бился пульс, а рукой начал медленно водить по члену Хёнсына.
Хёнсын прогнулся в талии, внезапно почувствовав острый укол удовольствия, когда Чунхён задел какую-то особую точку внутри.
- Чунхён! – вскрикнул он. – Да, вот так…
Чунхён увеличил скорость толчков, почти выходя из Хёнсына и вновь заполняя его до конца. Хёнсын вслепую нашёл губы Чунхёна, целуя его, чтобы заглушить собственные крики. Спустя несколько мгновений он кончил в ладонь Чунхёна и обессилено наклонился вперёд, поддерживая себя руками. Чунхён, ощутив, как Хёнсын сжал его внутри, сам был не в состоянии больше сдерживаться. После нескольких движений в уже каком-то рваном ритме, он кончил в Хёнсына.
Чунхён бережно положил всё ещё находящегося в полузабытьи Хёнсына на кровать, и сам лёг рядом, убирая волосы с его лица.
- Всё-таки… Ты за этим и пришёл? – поинтересовался он, когда Хёнсын, наконец, смог открыть глаза.
- Я не знаю, зачем я пришёл. Но, думаю, секс – это лучший вариант, - Хёнсын слабо улыбнулся.
15 марта 2011 года.
Хёнсыну не хотелось просыпаться. Во сне было слишком хорошо. Там было горячее дыхание, сильные руки, осторожные прикосновения и мягкие, почти невесомые поцелуи. Поэтому Хёнсын лишь крепче зажмурился, чтобы продлить эти приятные ощущения.
- Я думал, ты мне приснился, - раздался над ухом негромкий голос Чунхёна, заставивший Хёнсына распахнуть глаза в изумлении. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы расставить всё по местам в своей голове. Прошлая ночь не была очередным сном, как и то, что происходило сейчас. Чунхён на этот раз не ушёл, не оставил его. Более того, он обнимал Хёнсына и смотрел на него снова с этой мягкой улыбкой.
Раньше Хёнсын не понимал значения выражений «на седьмом небе» или «на Облаке 9». А теперь он сам это испытывал. Это не просто радость, восторг, удовольствие. Это ещё и неповторимое чувство защищённости, непоколебимого спокойствия, необъяснимой уверенности, что всё будет хорошо. Никогда до этого Хёнсын себя так не чувствовал. Он больше не хотел ни о чём думать. Ему было всё равно, что с ним будет дальше. Важен был только этот момент. Важны были только они вдвоём. И пусть потом случится, что угодно.
- Не хочешь ещё немного поспать? Сейчас ещё рано, - Чунхён притянул его к себе.
Хёнсын, ничего не говоря, помотал головой, утыкаясь лицом в его плечо и вдыхая его запах.
- Почему ты молчишь? – Чунхён запустил пальцы в его тёмные волосы, слегка поглаживая его затылок, словно Хёнсын был ребёнком, которого нужно было успокоить.
- Не знаю, что сказать. Вдруг я скажу какую-нибудь глупость, и ты опять уйдёшь? – Хёнсын инстинктивно прижался к нему теснее, обхватывая его руками.
- Ты только что её сказал, но, как видишь, я ещё здесь, - Хёнсын по голосу определили, что Чунхён улыбается. И почувствовал, что на его лице сама собой тоже возникает улыбка.
«Скажи ему, что ты его любишь», - внезапно потребовал внутренний голос. Хёнсын даже вздрогнул от этой мысли. До этого он боялся озвучить её даже про себя. Нет, он точно был ещё не готов. К тому же, это определённо всё испортит... Вряд ли это то, что хочет услышать Чунхён.
- Хёнсын… Я хочу спросить, - внезапно Чунхён сам оборвал поток мыслей Хёнсына.
- Что? – Хёнсын посерьёзнел.
- Ты… меня не помнишь? – после долгой паузы, наконец, договорил Чунхён. Хёнсын почувствовал, как он весь ощутимо напрягся в ожидании ответа.
Хёнсын вскинул на него изумлённо округлившиеся глаза:
- Что?! Ты хочешь сказать…
- Ничего, - Чунхён быстро прервал его, - Забудь. - Он снова улыбнулся, только на этот раз немного отстранённо.
- Но… - Хёнсын попытался возразить, однако Чунхён предпочёл заткнуть его глубоким поцелуем, не оставляя ему возможности продолжить мысль. И Хёнсын не мог ничего сделать, кроме как податься вперёд, растворяясь в ощущениях. Это так легко – снова выбросить всё из головы, когда Чунхён такой нежный и сильный, и не оставляет никаких шансов сопротивляться дальше.
Их поцелуи становились всё более жадными и страстными. Хёнсын уже начал негромко стонать, чувствуя, как ладони Чунхёна сжимают его бёдра, но тут в комнате раздался резкий звонок телефона. Чунхён чуть отстранился от Хёнсына, вслушиваясь в громкие звуки с раздражённым выражением лица. Но всё же он не выдержал и, нашарив на тумбочке свой сотовый, нажал на кнопку.
- Да? – холодно произнёс он. Из трубки ему что-то ответили. Что-то такое, отчего лицо Чунхёна мгновенно стало деловым и собранным. – Понятно. Сейчас. Ждите, ничего без меня не делайте.
Хёнсын не сумел сдержать разочарованный вздох, что, естественно, не укрылось от Чунхёна.
- Я вернусь вечером, - как бы извиняясь, предупредил он, коротко целуя его в губы. – Ты останешься в этой комнате?
Хёнсын сел на кровати, наблюдая, как Чунхён одевается, и покачал головой:
- Нет, вернусь обратно.
- Как хочешь, - Чунхён уже застегнул пуговицы на рубашке и теперь спешно повязывал галстук. - Иди сюда, - неожиданно приказал он.
Хёнсын выскользнул из-под одеяла и подошёл ближе к нему. Чунхён обхватил его за талию и прижался губами к шее, там, где чувствовалось биение пульса.
- Чёрт, как же я тебя хочу… - с сожалением протянул он.
- Ты же вернёшься вечером, - Хёнсын заставил себя улыбнуться.
- Пожалуйста, только не начни снова сходить с ума без меня, - торопливо попросил Чунхён, хватая свой пиджак, - Всё будет хорошо, Хёнсын.
- Я тебе верю, - прошептал Хёнсын, глядя на закрывшуюся за Чунхёном дверь.
***
Хёнсын лежал в ванной. Он с трудом уговорил себя залезть в неё, всё-таки плохих воспоминаний, связанных с этим местом было предостаточно. Однако через некоторое время он перестал чувствовать неприятное напряжение и смог чуть успокоиться, позволив себе прикрыть глаза, и дать мыслям течь в свободном направлении.
День тянулся мучительно медленно. В ожидании Чунхёна Хёнсын просто не знал, куда себя деть. Он, наконец, решился прямо у него спросить всё, что продолжало терзать его всё это время. Да ещё и этот его вопрос утром... Неужели они раньше встречались? Тогда почему Хёнсын абсолютно этого не помнил? Он не верил, что мог просто забыть Чунхёна.
Нет, он точно должен всё выяснить.
Пусть сейчас всё и выглядит хорошо, но Хёнсын всё равно понятия не имеет, что же будет дальше. Может быть, он больше и не боится Чунхёна, но ситуацию яснее это не делает. Наоборот, все его зашкаливающие эмоции и желания мешают думать нормально.
Хёнсын вылез из ванной, вытираясь и натягивая снова свою длинную футболку. Он взял расчёску и стал бездумно водить ею по волосам, стараясь не глядеть на пустую зону над раковиной, где раньше висело зеркало.
Он влюбился в первый раз за всю жизнь. И до сих пор не мог сказать, чем это вызвано. Может, он на самом деле сходит с ума? Может, это какая-то болезнь? Хёнсын не был силён в психологии, но сам прекрасно осознавал, что то, что он испытывает, мягко говоря, не слишком нормально.
Он попытался подвергнуть свои чувства критике, но в голову тут же вернулись воспоминания о Чунхёне, сбивая Хёнсына с мыслей, заставляя его чуть улыбнуться.
Внезапно он услышал, как в комнате открылась дверь. «Чунхён!» - вспыхнула в голове радостная мысль. Хёнсын, как был в футболке, выбежал из ванной.
В комнате был Сану.
Хёнсын инстинктивно попятился, испуганно на него глядя.
- Привет, - бросил Сану, делая шаг в комнату и улыбаясь. От этой улыбки Хёнсын буквально ощутил, как неприятный холодок скользнул по спине, заставляя передёрнуться. Что не ускользнуло от Сану.
- Ты мне не рад, сладкий? - мурлыкнул он, не сводя с Хёнсына пристального взгляда. Сану плотно закрыл за собой дверь.
- Что тебе надо? – Хёнсын постарался унять дрожь в голосе. Получилось плохо.
- А то ты не догадываешься, - Сану стал медленно обходить его по кругу, - Отлично выглядишь, кстати. Общение с нашим хозяином пошло тебе на пользу, мелкая потаскушка? – приторным тоном поинтересовался он.
Хёнсын вскинул на него шокированный взгляд.
- Я не... – начал он.
- Не потаскушка? – любезно продолжил за него Сану, подходя ближе. – А кто тогда? Судя по всему, ты отличная домашняя игрушка. Хорошо ублажил нашего Чунхёна. Мне даже завидно стало.
Хёнсына начало ощутимо трясти от его слов.
- Замолчи! Ты ничего не знаешь!
- А что мне нужно знать? – с интересом переспросил Сану, пытаясь схватить его за руку. – Не рассказывай, лучше покажи!
Хёнсын увернулся, пытаясь проскользнуть в ванную комнату и запереться там, но Сану оказался проворнее. Он успел дёрнуть его за футболку, останавливая, и швырнуть на кровать.
- Чунхён потом с тобой разберётся!
- Что? Шлюшка, ты не слишком ли высоко себя ставишь? – зло оборвал его Сану. – Ты для него просто прихоть. Ты уже возомнил себе что-то, как я посмотрю?
Сану рванул на нём футболку. Хёнсын услышал треск рвущейся ткани и засопротивлялся ещё отчаянней, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя. Но силы были слишком неравны. Сану вжал его в кровать, наклонившись к нему.
- Он бы всё равно отдал тебя нам, после того, как бы ты ему наскучил. У тебя, конечно, очень симпатичное личико, но неужели ты думаешь, что можешь привлекать его вечно?
- Нет, не правда!
- Тебе нужно с этим смириться, - Сану довольно рассмеялся, - Ты просто дешёвка, детка. Надо показать тебе, где твоё место, раз наш Чунхён сам этого сделать не может. Хотя, что с него взять? Он такой же мальчишка, как и ты. Просто пытается отыгрывать страшного Злого Волка.
- Он убьёт тебя, - всхлипнул Хёнсын.
- За что, интересно? Сейчас мы развлечёмся, а потом ты отправишься в ванную. Я слышал, ты у нас любитель соскочить с этой жизни по-лёгкому? Не переживай, что в тот раз не получилось. Сегодня добрый дядя Сану поможет тебе довести дело до конца. А твой труп уже не сможет никому ничего рассказать, так ведь? Это немного прискорбно. Хотя... можно подумать, Чунхён будет по тебе убиваться. Я ведь, в каком-то смысле, оказываю ему услугу. Он слишком много времени тебе уделяет. А если этот молокосос хочет стать серьёзным человеком, он не должен зацикливаться на постельных грелках, правда?
- Ублюдок! - Хёнсын с ожесточением взмахнул рукой, отчего на лице у Сану появилось несколько царапин.
- Ах, ты, дрянь... – процедил он. От души замахнувшись, он с силой вмазал Хёнсыну по щеке, отчего в голове у того аж зазвенело, а перед глазами поплыли цветные круги.
Сану воспользовался тем, что он временно прекратил отбиваться, и подмял его под себя, раздвигая его ноги. Каскад отвращения сразу же привёл Хёнсына в чувства, он вновь стал отталкивать его от себя. Сану перехватил его руки над головой и сжал их, лишая Хёнсына возможности сопротивляться. Хёнсын закричал, но его крик перекрыл резкий громкий хлопок. Сану внезапно обмер. Всё та же скользкая, сальная улыбка застыла на его губах. А в следующий момент он начал безвольно оседать на Хёнсына. Хёнсын почувствовал, как на него стекает какая-то липкая горячая жидкость.
Внезапно кто-то рывком стащил с него Сану. Хёнсын с невыразимым облегчением увидел Чунхёна, который брезгливо столкнул грузное тело Сану с кровати. В руке Чунхён держал ещё чуть дымящийся пистолет.
- Чунхён... – Хёнсын попытался проглотить возникший в горле ком, чувствуя, что он вот-вот готов разрыдаться от нервного напряжения.
Чунхён отложил пистолет в сторону и молча обнял его, крепко обхватывая руками. Хёнсын с готовностью уткнулся в его плечо, чувствуя, как по щекам бегут слёзы.
- Тише, тише... Я рядом, - негромко приговаривал Чунхён, - Всё закончилось. Он тебя больше не тронет. Ну же, успокойся...
- Я так испугался, - спустя несколько минут Хёнсын отстранился от него. – Чунхён, ты весь в крови! – вскрикнул он, разглядывая когда-то бывшую белой рубашку Чунхёна.
- Ты тоже, - Чунхён смахнул с его щёк слёзы. – Пойдём отсюда, тебе надо привести себя в порядок.
Хёнсын медленно кивнул и перевёл взгляд на валяющийся на полу труп Сану. Его тут же сильно замутило от вида его размозженного пулей затылка, из которого уже натекла лужа крови и ещё какого-то желтовато-серого вещества, о котором Хёнсын предпочёл не задумываться. Он быстро отвёл взгляд, хватая Чунхёна за руку.
- Не смотри, не надо тебе этого видеть, - Чунхён подхватил Хёнсына, которого снова начала колотить крупная дрожь, на руки и понёс к выходу.
***
- Тебе лучше? – Чунхён бережно закутал его в огромное полотенце.
- Да, - Хёнсын нашёл в себе силы кивнуть и даже слабо улыбнуться.
Они были в спальне Чунхёна. Чунхён уже успел хорошенько отмыть его от крови Сану, попутно стараясь утешить Хёнсына, у которого перед глазами до сих пор стояло лицо убитого бандита.
- Чунхён, я не знаю, чтобы со мной было бы, если бы ты не пришёл...
- Не думай об этом, - Чунхён принялся старательно вытирать его волосы, - Я же успел. Вот же скотина, - не сдержавшись, процедил он, - Давно мне Акира говорил, что от Сану нужно избавиться. Чёрт, почему я его не послушал?!
- Чунхён... Ты уже убивал людей до этого? – осторожно спросил Хёнсын, перехватывая руку Чунхёна.
- Да, - просто ответил Чунхён, испытующе глядя на Хёнсына. – И что из того? Не забивай себе голову, Хёнсын.
- Я не знаю... Это же неправильно, - Хёнсын попытался от него отстраниться.
- Неправильно – это пытаться изнасиловать беззащитного парня, - жёстко отрезал Чунхён. – Хёнсын, если бы мне пришлось убить хоть десять таких, как он, чтобы спасти одного тебя, думаешь, я бы задумался?
Они несколько минут провели в молчании.
- Прости меня, мне не нужно лезть в твои дела, - Хёнсын осторожно обнял Чунхёна, словно боялся, что он сейчас его оттолкнёт. – Спасибо тебе...
- Не говори глупостей, - выдохнул Чунхён ему на ухо, обнимая чуть крепче.
Хёнсын почувствовал, что глаза вновь начинает жечь. Сейчас он уже даже не мог сказать, что является этому причиной: пережитый страх или все эти чувства, которые в нём вызвал Чунхён. В этот момент он точно знал, что любит его, и что ему безразлично, сумасшедший он после этого или нет.
- Ты снова плачешь, - обессилено заметил Чунхён, - Почему?
Хёнсын покачал головой, вытирая набегающие слёзы.
- Я просто глупый. Не обращай внимания, это сейчас пройдёт...
- Я не могу, - с ожесточением заметил Чунхён, - Ненавижу твои слёзы!
- Прости меня, прости... – Хёнсын с силой потёр глаза, чтобы остановиться.
- Обещай мне больше не плакать, - строго попросил Чунхён, обхватывая его лицо ладонями, - Твои слёзы сводят меня с ума. Это самое неправильное, что я когда-либо видел. Ты больше никогда не заплачешь, запомни это. Потому что я так сказал.
Хёнсыну вдруг показалось, что сейчас тот момент, когда он просто не может не сказать Чунхёну, что любит его, но вновь что-то внутри его остановило. Он проглотил уже почти сорвавшиеся слова и помотал головой, отгоняя ненужные мысли.
- Я обещаю тебе, - тихо произнёс он, - Ты их больше не увидишь.
В комнате снова наступила тишина.
- Мне надо идти, - поднялся Чунхён с кровати, - Оставайся здесь.
- Я устал, - признался Хёнсын. – Можно я лягу спать?
- Да, конечно, - Чунхён отложил полотенце в сторону и укрыл Хёнсына одеялом. – Отдохни. Мне нужно ещё кое-что уладить. Я потом приду.
- Мне тебя подождать? – сверху вниз посмотрел на него Хёнсын, устраиваясь поудобнее.
- Нет, спи, - Чунхён наклонился, ловя его губы своими. Хёнсын ухватился за его воротник пальцами, притягивая его ближе.
- Ладно, - Хёнсын, наконец, оторвался от него, - Иди.
- Спокойной ночи, Хёнсын.
Хёнсын прикрыл глаза и впервые за эту неделю уснул сразу же, безо всяких ненужных мыслей и терзаний. Он просто чувствовал себя слишком вымотанным.
Author: IndigoStripes
Fandom: Kpop, B2ST
Pairing: Junhyung/Hyunseung
Rating: NC-17
Genre: AU, drama, dark
Disclaimer: Героями не владею*sobs*, мне принадлежат только тараканы в моей голове, которые, видимо, и писали эту историю О.о
Warnings: Насилие (и то, которое изнасилование, и то, которое избиение), лексика, психические отклонения
читать дальшеAuthor's note: Стокгольмский синдром – психическое отклонение, возникающее в результате шокового состояния, защитно-подсознательная травматическая связь, взаимная или односторонняя симпатия, возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. (Википедия, сайты по популярной психологии).
11 марта 2011 года
Хенсын открыл глаза хорошо за полдень. Всё его тело жутко ныло. Он чувствовал себя разбитым, опустошённым и совершенно не выспавшимся. Но всё это перестало его волновать, когда на проснувшийся мозг лавиной обрушились все воспоминания о вчерашней ночи. Всё, что он думал о случившемся, можно было уместить в одном коротком предложении: Чунхён его отымел и бросил. Как бы это банально не звучало, но сравнение с проституткой здесь было куда как уместно. Именно ею ощущал себя Хёнсын. Дешёвой, грязной шлюхой, которой не на что больше рассчитывать. Его использовали для удовлетворения потребностей… ну… как куклу, например. Только вот куклу это не унижает, а Хёнсыну казалось, будто всё его тело облепила какая-то липкая паутина, которая делала его грязным и убогим.
Кое-как поднявшись, он дошёл до ванной комнаты и врубил в душе воду погорячее. Он чувствовал, как вода смывает с него пот, сперму и прочую грязь, но это мерзкое чувство она смыть не могла. Не в силах терпеть, он опустился на колени и заплакал, уткнувшись лбом в стену. Пальцы скребли по мокрому кафелю, пока Хёнсын заходился в судорожных рыданиях.
У него нет будущего. У него забрали последнее, что у него было – чувство самоуважения и гордость, а не сегодня, так завтра вообще убьют, использовав в каких-то своих целях. Словно он вещь. Словно он чем-то это заслужил.
И нет шансов выбраться, нет надежды, нет выхода. Есть только чувство пустоты внутри и никакого желания жить дальше.
Хёнсын резко прекратил плакать. Стоило ему проговорить это про себя, как он вдруг ясно осознал – лучше уже не станет. Дальше всё будет ещё хуже. Так зачем дожидаться этого мистического «дальше», если можно привести всё к логическому концу прямо сейчас и здесь?
Он начал лихорадочно оглядываться по сторонам. Естественно, в ванной комнате не было ни одной бритвы или чего-то подобного. Тут его взгляд остановился на зеркале, висящем над раковиной. Схватив душ, Хёнсын с силой треснул по нему и невольно отпрянул от разлетевшихся по комнатке осколков. Потом покачал головой: какой смысл бояться царапин, если собрался умереть? Методично выбрал относительно крупный кусок с ровным острым сколом и попытался припомнить, что он вообще слышал о том, как люди режут вены.
Он крутанул вентиль с горячей водой, чтобы наполнить ванную. Говорят, что пускать кровь нужно в тёплой воде, чтобы она не сворачивалась, а вытекала. Дождавшись, когда воды наберётся достаточно, Хёнсын взял отложенный осколок и уставился на него, не в силах поверить, что действительно решился на это. Но внутреннего протеста до сих пор не было. Наоборот, всё внутри него было готово к тому, что он собирается сделать. Какой-то тихий голос настойчиво шептал «Давай же. Тебе уже нечего терять. Потом будет ещё больше боли, ты не выдержишь. Сохрани хоть немного достоинства перед смертью». Хёнсын выдохнул и решительно полоснул по запястью. Боль была мгновенной и непереносимой, но Хёнсын, сжав зубы, переложил зеркало в покалеченную руку и вновь прошёлся им уже по другой руке. Вовремя, поскольку сил удерживать проклятый осколок уже не было. Он выронил его в воду, неотрывно глядя, как с его рук в ванную сочится кровь. Пока ещё слабо. Парень медленно опустился в воду, чувствуя тошнотворную боль и подкатывающую к голове дурноту. Перед глазами всё плыло. «Это конец», - с каким-то облегчением подумал он. Желание жить так и не пришло. Из последних сил откинувшись на спину, Хёнсын закрыл глаза и провалился в темноту, из которой не было возврата.
12 марта 2011 года
Хёнсыну казалось, что он пытается всплыть с огромной глубины. Ему не хватало воздуха, перед глазами метались какие-то тени, а уши словно заложило ватой. Ещё ему было очень больно. Боль огненным сгустком пульсировала где-то в груди, мешая дышать. Хёнсыну страшно хотелось открыть глаза, но он почему-то не мог этого сделать. Ему чудилось, что его куда-то тащат, он, вроде бы, кричал, но не слышал ни звука, вроде бы разговаривал с кем-то, что-то пытался сделать. Но всё это было так зыбко, что он не мог понять, где здесь реальность, а где горячечный бред. Всё было тёмным, пугающим и гротескным. Словно все его ночные кошмары слились в одну череду и теперь захватили его сознание. Всё вокруг было таким хаотичным, что ему казалось, что он сейчас сойдёт с ума. Но, когда всё стало выглядеть так, словно он уже на грани, его внезапно отпустило. Он почувствовал, что приходит в себя, и тут же на него навалилась страшная усталость, которая мешала ему даже пальцами пошевелить. Во рту было ужасно сухо настолько, что он даже был не в состоянии шептать. Попытавшись произнести хоть что-то, он невольно закашлялся, от чего в груди глухо заныло. Внезапно он почувствовал, что кто-то подхватывает его под голову и слегка приподнимает. Хёнсын не видел, кто это, но почему-то это успокаивало, а когда его губы смочила прохладная вода с каким-то лёгким привкусом лекарства, он ощутил самое настоящее счастье, жадно глотая спасительную жидкость. Вдоволь напившись, Хёнсын вновь провалился в забытье. Но теперь это был просто крепкий сон безо всяких видений.
***
Хёнсын наконец-то проснулся. Он чувствовал себя совершенно ослабленным, помимо этого жутко болели кисти рук, а при каждом вдохе в груди что-то болезненно сокращалось. Он приоткрыл глаза и первым, что он увидел после того, как спустя пару мгновений картинка стала проясняться, была капельница, от которой змеилась прозрачная трубка с какой-то жидкостью. Игла от капельницы была воткнута в его левую руку, чуть ниже локтевого сгиба, а ещё ниже Хёнсын заметил перевязку, плотно обхватывающее его запястье. Судя по ощущениям, запястье правой выглядело точно так же.
Хёнсын в недоумении попытался понять, что вообще происходит. Впрочем, вспомнил он быстро. Отлично. Его откачали.
Радости по этому поводу он не чувствовал. Как и сожаления. Вообще, всё, что он сейчас ощущал – это жуткая усталость. Хотелось спать и ни о чём не думать. К тому же, с каждым мгновением усиливалась непонятно откуда взявшаяся головная боль. Он вновь постарался устроиться удобнее и уснуть. Но ему не дали.
- Хёнсын?.. – тихо позвал его кто-то. – Ты очнулся?
Это был Чунхён. Хёнсын испуганно распахнул глаза, пытаясь понять, где находится человек, который одними звуками своего голоса поднял в нём волну настоящего ужаса.
Чунхён сидел на привычном месте, в кресле напротив кровати Хёнсына. Выглядел он так, словно не спал пару суток. Всегда идеально уложенные волосы растрёпаны, рубашка измята, а её рукава небрежно закатаны до локтей, галстук с пиджаком, без которых Хёнсын его вроде бы ещё не видел, и вовсе отсутствовали. Вечный прищур из внимательного стал просто усталым, а под глазами залегли тёмные круги.
Но всё это Хёнсын отметил мимоходом, не придавая внешнему виду Чунхёна особого смысла. Все его разумные мысли перекрывал безотчётный страх. Хёнсын весь замер, точно готовясь к неизбежному нападению хищника. Он не сводил с Чунхёна расширившихся глаз.
- Как ты? – голос Чунхёна был абсолютно не таким, каким привык слышать его Хёнсын. Из него исчезли властные интонации, насмешка и отстранённость. Сейчас это был просто голос смертельно уставшего человека, вымотанного вконец какими-то не решаемыми проблемами.
Он плавно поднялся с кресла, с явным намерением подойти ближе. Хёнсын, мгновенно забывая про своё состояние, резко подался назад, вжимаясь в спинку кровати и попутно чуть не уронив капельницу. Но Чунхён вовремя подхватил её, аккуратно водружая на место, вызывая этим у Хёнсына очередной приступ паники.
- Подожди, - быстро проговорил Чунхён, вновь удерживая качающуюся капельницу. – Я сейчас отойду, только не дёргайся ты так.
И он, действительно, отошёл на несколько шагов назад.
- Я не буду тебя трогать больше, - медленно, с запинкой, выговорил он, не глядя на Хёнсына, - Можешь успокоиться. Раз я тебе отвратителен до такой степени, что ты руки на себя накладываешь, я предпочту больше не рисковать. Не бойся.
- Я тебе не верю, - хрипло выговорил Хёнсын, чувствуя, как неприятно першит в горле.
Чунхён устало вздохнул.
- А что тебе остаётся? Только поверить. Ты мне слишком нужен живым. Я больше и пальцем тебя не трону. Тебя и так еле откачали.
- Жаль, - бросил Хёнсын.
- Идиот, - неожиданно зло произнёс Чунхён, - Хотя это хорошо, что ты такой идиот. Мне повезло, что тебе ума не хватило придумать что-то получше, чем полоснуть по венам.
- В смысле? – неосознанно переспросил Хёнсын.
- В прямом. Ты вообще знаешь, что это самый ненадёжный способ попрощаться с жизнью? – ухмыльнулся Чунхён, - Нет, ты, конечно, делал всё по правилам и чем-то надежнее обычной бритвы, но всё равно это происходило слишком медленно. В таких случаях, если тебя успевают найти, то спасают почти стопроцентно. Тебя нашёл Акира, судя по всему, спустя минуты две после того, как ты пустил кровь. Правда, ты к этому уже времени потерял её достаточно, да ещё и воды наглотался, но благодаря своим врачебным способностям, Акира смог тебя откачать.
- А потом? – зачарованно спросил Хёнсын, машинально отмечая, как к концу рассказа изменился тон Чунхёна: с саркастичного до откровенно разозлённого и нервного.
- Ничего интересного, - отрезал Чунхён, - Ты почти сутки провалялся в бреду с температурой под сорок. Несколько часов назад тебе полегчало, ты даже приходил в сознание. Вот и всё.
- И что теперь? – осведомился Хёнсын, подразумевая дальнейшие действия Чунхёна.
- Теперь? Отдыхай, - пожал плечами Чунхён, - Не смей вставать, не смей ничего делать с капельницей. А лучше всего ещё поспи.
Хёнсын изумлённо воззрился на Чунхёна, но тот не обратил на него никакого внимания. Потянувшись, он неожиданно зевнул.
- Лично я сейчас этим и займусь, - пробормотал он, поворачиваясь и покидая комнату Хёнсына.
Глядя на закрывшуюся дверь, Хёнсын, наконец, позволил себе откинуться на подушки и расслабиться. Он прикрыл глаза, пытаясь обдумать ситуацию. С уходом Чунхёна все эмоции в нём тот час же и утихли. Он даже не задумывался над тем, что вчера всё же мог умереть, вопреки всем словам своего похитителя. Сейчас он по каким-то неизвестным для себя причинам мог думать только о Чунхёне. И это сводило его с ума. Он просто не мог описать до конца, что он испытывает, когда видит Чунхёна, слышит его голос. Ужас, ненависть, опаска, странное любопытство, напряжение, которое сложно объяснить, интерес, унижение и одновременно презрение, зависть, жалость. Но больше всего его из всей гаммы своих чувств и переживаний пугало лёгкое, но отчётливо ощущаемое возбуждение, возникающее в присутствие Чунхёна. Всё в голове Хёнсына вопило, что он больной идиот, раз может испытывать такое к человеку, из-за которого чуть не убил себя. Но он всё равно ничего не мог с этим поделать. И это заставляло чувствовать себя ещё больше жалким, словно Чунхён, не ограничившись властью над его телом, установил ещё и власть над его чувствами. И, таким образом, сломал до конца.
Хёнсын тихонько всхлипнул, осторожно поворачиваясь, чтобы не выдернуть шприц и уступил снедающей его усталости. Последней мыслью, возникшей в его сознании, был вопрос о том, что делал сам Чунхён, когда Хёнсын валялся в горячке, и откуда он знает, что Хёнсын ненадолго приходил в себя?
13 марта 2011 года
Утром Хёнсын не проснулся. Нет, это нельзя так назвать. Его просто вытолкнула из сна одна-единственная фраза: «Что я наделал?». То, что должно было обрушиться на него ещё вчера: шок от того, что он чуть не совершил непоправимого, чуть не убил себя, но было сдержано усталостью, плохим самочувствием и, очевидно, лекарствами, обрушилось на него сейчас. И он просто не мог в это поверить. Сейчас он даже не представлял, как он только смог перерезать свои вены. Одна мысль об этом вызывала у него приступ головокружения и тошноты. Стоило ему представить, как он недрогнувшей рукой проводит по запястью осколком зеркала, и чувствует при этом одно лишь облегчение, как он начинал задыхаться и судорожно ощупывать бинты на руках.
Когда первая паника прекратилась, но эмоции не улеглись, он просто стал плакать, пытаясь избавиться от чудовищного давления внутри. Он понимал, что всё уже позади, что его спасли, но потрясение было слишком сильным, чтобы просто так улетучится.
Он помнил, что тогда ему казалось, что дальше будет только хуже. Сейчас это ощущение не то, чтобы пропало, скорее, притупилось, и Хёнсын неосознанно стал сомневаться. Всё же он был простым человеком, а человеку до последнего свойственно надеяться на лучшее. Кто знает, какие планы связывает с ним Чунхён? Его явно разозлила попытка Хёнсына покончить с собой, но это не значит, конечно, что он не планирует его смерть в дальнейшем. Просто… он ведь может и не планировать, правда? Хёнсын не мог убить эту свою пока ещё слабую веру в хороший конец. Она поддерживала его, давала хоть какие-то силы. Но после той ночи он сам чуть не лишил себя всякой надежды. Он решил, что никогда не сможет пережить и забыть случившееся, и что лучше умереть, чем жить с таким грузом на сердце. Но теперь он точно мог сказать, что это чушь. Нет ничего хуже смерти, а со всем остальным можно справиться. Перетерпеть, подождать, когда время сделает боль не такой острой. Главное, не опускать руки и верить. А он был просто идиотом. Чунхён был абсолютно прав, когда говорил это.
Чунхён… Он бы никогда не пошёл бы на такое. Почему-то Хёнсын был в этом уверен. В Чунхёне столько внутренней силы, сколько Хёнсыну и не снилось. Его просто невозможно представить в положении жертвы. Не то, что самого Хёнсына.
Хёнсын обхватил руками колени, позволяя слёзам бежать по щёкам.
В этом положении его и застал Чунхён. Когда Хёнсын увидел его на пороге, его первым порывом, в котором он даже не отдавал себя отчёта, было немедленно прекратить рыдать. Но в этот раз его толкнул на это не страх, а гордость. После всех своих размышлений он не хотел, чтобы Чунхён видел его таким раздавленным. Но вместо этого, из-за подобных мыслей жалость к себе только возросла, и Хёнсын почувствовал, что рыдания только усилились. Он закрыл лицо ладонями, чтобы спрятать заплаканное лицо.
- Что случилось? – Чунхён стремительно пересёк комнату и остановился около его кровати.
Хёнсын отчаянно замотал головой, не в состоянии выговорить ни слова.
- Ну же, перестань, - наконец, не выдержал Чунхён. Но вместо обычного ледяного презрения голос его звучал мягко и как-то даже слегка просительно, - Сейчас же всё в порядке.
- В порядке? – Хёнсын поднял на него заплаканное лицо. Его голос сильно дрожал, - Я чуть не покончил с собой… Я не знаю, как я мог это сделать…
Он вновь низко опустил голову, невидящими глазами уставившись в одеяло.
- Да, я чувствовал себя раздавленным… Но как я только сумел пойти до конца? У меня же в жизни и мысли такой никогда не возникало…
- Скажи это, - тихо откликнулся Чунхён.
- Сказать что? – Хёнсын невольно поднял на него глаза.
- Что это из-за меня. Что ты хотел убить себя из-за отвращения ко мне, - теперь был черёд Чунхёна отводить глаза в сторону.
Хёнсын замолчал. Все слова, которые сейчас приходили ему в голову, звучали глупо. Что он может сказать? Что это не так? Отчасти, пожалуй. В тот момент им явно двигало не отвращение к Чунхёну. Но что именно это было, он не знал. Тогда это казалось таким логичным, единственным правильным решением, а теперь он даже не в состоянии был назвать причину. Хотя причина и стояла прямо перед ним. Просто Хёнсын не мог подобрать слов, которые звучали бы, по меньшей мере, адекватно. Что Чунхён хочет услышать? Что Хёнсын пытался покончить с собой из-за того, что случилось? Или из-за боязни того, что это не случится больше никогда? Нет-нет, это точно сумасшествие!
Поэтому Хёнсын просто предпочёл промолчать, стараясь не замечать того странного выражения, с которым на него смотрел Чунхён.
- Понятно, - кинул Чунхён, разворачиваясь и направляясь к выходу.
- Стой! – не отдавая себе отчёта, окликнул его Хёнсын. - Ты что, просто хочешь, чтобы я тебе переубедил?
- Я ничего от тебя не хочу, - холодно заметил Чунхён, не оборачиваясь.
- Я это уже понял, - в тон ему отозвался Хёнсын. - Когда ты ушёл. И бросил меня, как дешёвую шлюху. А теперь ты спрашиваешь, почему я это сделал… Причём здесь отвращение к тебе? Единственное, что я чувствовал – отвращение к себе! Ты заставил меня ненавидеть себя самого тогда, когда я должен был ненавидеть только тебя! Но нет, у меня и этого не получилось!.. У меня вообще ничего не получается… Зачем вы меня вообще спасли? Чтобы я чувствовал себя ещё большим ничтожеством?! Я не могу так больше! – к концу своей речи он кричал уже так, как никогда раньше ни на кого не кричал.
Когда до него дошло, на кого он повысил голос, он невольно затаил дыхание, ожидая новой вспышки гнева или очередных побоев. Но Чунхён, кажется, не собирался делать что-то подобное. Он просто стоял всё так же к нему спиной, затем медленно выдохнул и развернулся. Его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций, и это странно задело Хёнсына. «А на что ты рассчитывал? На то, что он раскается и упадёт на колени?», - тут же одёрнул он себя.
- Я не знаю, что на меня нашло, - глухо заявил Хёнсын, отворачиваясь и ожидая услышать звук захлопнувшейся двери. Вспышка ярости основательно его вымотала, он вновь чувствовал себя подавленным и сломленным. Он подтянул колени к груди, стараясь создать вокруг себя подобие комфорта. Плечи его поникли, он опустил голову на сложенные на коленях руки, занавешиваясь волосами. Внезапно он почувствовал, что край его кровати слегка продавился. Он с недоумением обнаружил Чунхёна, сидящего от него на очень близком расстоянии. Он хотел было отшатнуться в сторону, как раньше, но почувствовал, что внутренне не противится тому, что Чунхён настолько рядом. Поэтому он только бросил на него вопросительный взгляд, который мгновенно сменился на потрясённый, когда Чунхён схватил его за плечи, притягивая совсем вплотную к себе.
Хёнсын невольно уставился в его глаза, которые внимательно оглядывали его лицо.
- Ч-чунхён? Что… - он не успел договорить, так как почувствовал на своих губах губы Чунхёна.
Ладонь Чунхёна переместилась на его затылок, прижимая Хёнсына теснее, чтобы углубить поцелуй.
Первым желанием Хёнсына было… нет, не оттолкнуть, хотя он рассчитывал, что разум всё же возьмёт верх. Но этого не произошло, и поэтому первым желанием было просто послать этот самый разум подальше и позволить себе, ни о чём не думая, целовать Чунхёна в ответ. Что он и сделал.
Когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга, на губах Чунхёна блуждала странная улыбка, которую Хёнсын никогда не видел прежде. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, чем эта улыбка отличалась от его обычной. Она была мягкая. Нежная. Тёплая. Она заставляла Хёнсына краснеть и улыбаться в ответ.
Чунхён подался вперёд, обхватывая лицо Хёнсына ладонями и оставляя на его щеках почти невесомые поцелуи. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Чунхён… - робко позвал Хёнсын.
- Тихо. Завтра поговорим. Я хочу, чтобы ты поспал, - Чунхён осторожно опустил его на кровать.
Хёнсын смог только кивнуть, всё ещё не веря в происходящее. Чунхён уже собрался встать, как Хёнсын вдруг неожиданно дёрнул его назад.
- Останься со мной, - попросил он, почти с мольбой заглядывая Чунхёну в глаза. - Мне это нужно…
Чунхён молча опустился обратно, обхватывая Хёнсына одной рукой и прижимая к себе. Хёнсын почувствовал, как пальцы Чунхёна легко коснулись его волос, отчего по телу начало распространяться приятное сонное тепло и забытое уже ощущение умиротворения. Он прикрыл глаза и сам не заметил, как уснул, чувствуя над ухом размеренное успокаивающее дыхание Чунхёна.
14 марта 2011 года.
Хёнсын проснулся в одиночестве. Удивления у него это не вызвало. Обиды, впрочем, тоже. Чтобы обидеться, надо до этого на что-то рассчитывать. А он не то, чтобы не рассчитывал – ему вообще всё вчера произошедшее казалось просто частью сна. Глупого, постыдного сна, где он имел неосторожность быть хоть недолго счастливым. Но пришло утро, а утром все сны исчезают, вот и этот не стал исключением.
То есть, он помнил, конечно, что его разговор с Чунхёном – реальность, и что поцелуи – реальность также. Он просто не мог этого понять. Это не укладывалось в его картину мира, да и вообще, было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Очевидно, он как-то не так Чунхёна понял. По-другому это объяснить нельзя. Чунхён не может быть нежным и заботливым. Или это просто был другой человек. Настоящий Чунхён оскорбляет его, бьёт, насилует, а не целует так, что дух захватывает. И уж тем более, не обнимает и не ждёт, пока Хёнсын уснёт.
Хёнсын не хотел допускать, что на самом деле, возможно, Чунхён совсем не такой. Допустить это означало начать надеяться на что-то абсурдное. На что-то, что не может оказаться правдой. На что-то, что потом принесёт боль. Такую боль, которую Хёнсын точно не перенесёт.
Он никогда не был сильным, он не привык переживать такие контрастные чувства. Поэтому он старался уберечь себя от ещё больших страданий, как мог. Лучше уж сделать вид, что ничего не было, чем дать Чунхёну повод унизить его ещё больше. Вот и вчера он, наверняка, просто играл со своей жертвой. Просто дал немного надежды, чтобы потом было ещё забавнее толкнуть его к неизбежному. Вроде звучит логично.
Парень попытался снова уснуть. Во сне эти мысли, к его облегчению, уходили, и он просто стал ждать развязки событий, не изводя себя напрасными метаниями. Но сон не шёл. Хёнсын обнял себя за плечи, невольно вспоминая, как ему вчера было хорошо, когда он почувствовал, как Чунхён прижимает его к себе.
Почему именно он должен терпеть это всё? Разве он не достоин хоть малой толики счастья и покоя? Он что, много грешил в своей жизни? Нет, ничего подобного. Тогда почему это именно он сейчас лежит здесь и пытается понять, что с ним будет дальше. И ещё этот разброд в мыслях… Чёрт! Он даже в своём отношении к Чунхёну определиться не может! Он должен его ненавидеть и бояться, а вместо этого в душе только это странное, нездоровое чувство влечения. Из-за этого он чувствовал себя каким-то больным и испорченным.
Внезапно он вспомнил то, что случилось уже почти четыре дня назад. Он попытался подобрать этому определение. Когда Чунхён изнасиловал его? Мысленно произнеся это, он тут же почувствовал, что ему остро не нравится, как звучит эта фраза. Он даже про себя не мог обвинить в этом Чунхёна. Он чувствовал, что изнасилования, как такого, не было. Можно подумать, Хёнсын сам этого не хотел. Даже, если он не хотел этого сначала, то потом… Хёнсын почувствовал, как от стыда начали полыхать щёки. Он закрыл глаза, стараясь вспомнить прикосновения Чунхёна, его дыхание на своей коже, его голос… Пальцы Хёнсына сами собой плавно заскользили по шее, словно бы повторяя путь, которым губы Чунхёна спускались ниже по его телу.
Этого ещё не хватало! Хёнсын усилием воли заставил себя перестать представлять подобные вещи. Зачем усугублять мучения? Он и так уже чувствует себя величайшим грешником. Всё же, мечтать о сексе с парнем – не самая правильная вещь в мире. Особенно учитывая, что этот парень – преступник.
Чёрт, это всё так запутанно... Хёнсын уткнулся в подушку. Почему он просто не может перестать думать о Чунхёне ни на минуту? Ему уже начало казаться, что он сходит с ума. В голове звучал только голос Чунхёна, стоило закрыть глаза, как тут же появлялось его лицо… Ему всё время казалось, что вот-вот и он войдёт в комнату… Но нет. Время шло мучительно медленно, а Чунхён всё не появлялся. Один раз на пороге возник Акира с привычным подносом с едой, но Хёнсын даже не посмотрел в его сторону. Ему было очень плохо.
Ближе к вечеру, Хёнсын уже и вовсе ничего не мог с собой поделать. В голове почти безостановочно проигрывалось всё, что было связано с Чунхёном. Хёнсын уже не знал, что ему делать. Он уже был готов высказать Чунхёну всё, что о нём думает, или отдаться ему, как только Чунхён переступит порог этой комнаты, или признаться в любви или вновь разрыдаться от переполнявших чувств.
За окном уже стемнело, а Хёнсын всё никак не мог уснуть. Чунхён так и не пришёл, и вот теперь это разрывало Хёнсыну сердце. Он безумно хотел видеть его, хотел поговорить с ним… В конце концов, Чунхён сам обещал, что они поговорят сегодня. Почему он не пришёл? Что-то случилось? Или он действительно просто издевался над ним? Все эти мысли лихорадочным хороводом кружили в его голове, лишая всяческого покоя.
Хёнсын встал с кровати и прошёлся по комнате. Ему было душно в этих четырёх стенах. Он не видел ничего кроме них уже неделю. Боже, уже неделя прошла с того дня, как он очнулся в подвале. А, кажется, что минуло совсем немного времени. Это всё потому, что случилось слишком много вещей. Странных, пугающих, но каким-то образом захватывающих вещей, которым он не мог противиться.
Хёнсын подошёл ближе к двери и провёл по ней рукой. Чунхён, возможно, где-то рядом. Нужно только выйти. Он легко коснулся пальцами ручки и без особой надежды потянул её вниз. К его изумлению, она поддалась. Хёнсын медленно открыл дверь и замер, вглядываясь в слабо освещённый коридор.
- Что за ерунда?.. – еле слышно пробормотал он. Как они могли его не закрыть? Это не имеет никакого смысла!
Хёнсын сглотнул и сделал шаг вперёд, ожидая подвоха. Однако ничего не последовало. Коридор был пуст и тих. Даже вдалеке не слышалось никаких голосов или каких-либо ещё звуков. Прикрыв за собой дверь, Хёнсын как можно более неслышно скользнул вперёд, держась около стены и поминутно останавливаясь и прислушиваясь. По-прежнему ничего не происходило. Хёнсын почувствовал себя увереннее и ускорил шаг. Интересно, где именно Чунхён сейчас? Особняк очень большой, найти его здесь будет проблематично… А если он натолкнётся на кого-нибудь? Что он будет делать?
Внезапно Хёнсын остановился. Он поймал себя на пугающей мысли о том, что идея побега даже не пришла ему в голову, когда он вышел. Все его мысли были только о том, как найти Чунхёна. Но, что самое печальное, даже сейчас, когда он, наконец, понял, что может попытаться убежать, это не вызывало у него энтузиазма. Он не хотел убегать отсюда. По крайней мере, не сейчас. Вернуться к прежней жизни больше не было для него пределом мечтаний. Все его желания и мечты сейчас были сосредоточены только в Чунхёне. И осознание этого его просто убивало.
Хёнсын почувствовал себя так, словно он наконец-то смог разобраться в себе и перестать отрицать очевидное. Может, он больной, может, это и неправильно, но его влечёт к Чунхёну. Это чувство, которое он испытывает… Оно похоже на одержимость, оно съедает его изнутри, мешает мыслить чётко, переворачивает все его принципы. Он никогда не испытывал в жизни ни к кому таких сильных и противоречивых чувств. И он больше не хотел им противиться.
Он почти бегом миновал коридор, где его не заинтересовала ни одна дверь. Что-то внутри подсказывало ему, куда теперь надо идти. Он повернул направо. В этом закутке было совсем темно, только из-под одинокой двери струился холодный свет с улицы.
Хёнсын замер напротив этой двери. Сердце его словно бы пропустило удар, когда он потянул на себя ручку и дверь с лёгкостью открылась.
Чунхёна он увидел сразу. Он сидел на кровати, откинувшись спиной на стену. Его задумчивое лицо ясно освещалось неярким светом из окна. Хёнсын на миг затаил дыхание, не в состоянии отвести от него глаза. Впрочем, долго любоваться ему не дали. Услышав тихий скрип двери, Чунхён мгновенно обернулся в ту сторону, как-то разом подобравшись. Несколько секунд он просто смотрел в дверной проём, где стоял Хёнсын, а потом, словно не веря до конца, произнёс:
- Хёнсын?..
Услышав его чуть хрипловатый голос, который он весь день словно бы воспроизводил про себя, Хёнсын почувствовал, как его начинает трясти. Захлопнув за собой дверь, он стремительно пересёк пространство до кровати и опустился на неё, замечая, как Чунхён буквально рванулся ему навстречу. В следующее мгновение Хёнсын осознал, что лежит на спине, судорожно обхватив Чунхёна за плечи, пока тот сминает его губы в торопливом и каком-то отчаянном поцелуе, забирающем всё дыхание.
- Что ты здесь делаешь? – спустя несколько мучительно-сладких минут, Чунхён отстранился от него, тяжело дыша.
- Не спрашивай, - Хёнсын вновь притянул его к себе, запуская пальцы в его волосы и снова целуя. На этот раз поцелуй вышел уже куда более чувственным. Хёнсын сам с готовностью приоткрыл губы навстречу Чунхёну, чем тот и воспользовался, исследуя его рот языком.
Хёнсын пока, не теряя времени, справлялся с пуговицами на рубашке Чунхёна. Чунхён сам снял её до конца, потом поднял Хёнсына и потянул футболку на нём вверх, откидывая её куда-то в сторону. Затем скользнул ладонями ниже, стягивая с Хёнсына остатки одежды, попутно с грубоватой лаской оглаживая его бёдра и ноги. Хёнсын судорожно выдохнул и закинул руки на шею Чунхёна, снова находя его губы своими и медленно проводя по ним кончиком своего языка. Чунхён опустил Хёнсына на кровать, ложась сверху и губами скользя по его шее и плечам, специально оставляя тёмные засосы, словно отмечая свою собственность.
Хёнсын запрокинул голову, наслаждаясь тёплыми прикосновениями и легко царапая ногтями плечи Чунхёна. Он слегка подался вперёд, невольно прижавшись бёдрами к грубой ткани джинсов Чунхёна. Хёнсын торопливо расстегнул молнию и скользнул под них пальцами, сжимая уже напряжённый член Чунхёна. Тот в ответ на его действия низко застонал, упираясь лбом в грудь Хёнсына.
- Хёнсын, чёрт…
- Тебе хорошо? – слегка дразнящим тоном поинтересовался Хёнсын, продолжая сжимать его в неторопливом, размеренном ритме.
- С каких пор… ты стал таким? - чуть задыхаясь, поинтересовался Чунхён.
- С тех пор, как ты лишил меня девственности, думаю.
- Тогда оно этого стоило, - отозвался Чунхён.
- Да, - признал Хёнсын, начиная вновь целовать его в губы.
- Ты слишком решительный сегодня, - усмехнулся Чунхён, убирая его руку из своих джинсов. – Принцессы вроде тебя должны в постели просто получать удовольствие.
- Что ты имеешь в виду… - растеряно переспросил Хёнсын, наблюдая, как Чунхён опускается вниз.
- Увидишь.
Хёнсын почувствовал его горячее дыхание внизу своего живота. Чунхён принялся прокладывать поцелуями расстояние от одной выступающей тазовой косточки до другой. Вдоль позвоночника Хёнсына пробежала волна мурашек от удовольствия. Чунхён развёл ноги Хёнсына чуть в стороны и перешёл с поцелуями на внутреннюю сторону его бёдер, заставляя Хёнсына поминутно выгибаться от невозможных ощущений. Но внезапно Чунхён остановился. Хёнсын разочарованно застонал.
- Чунхён… ещё, - жалобно протянул он.
- Сейчас будет гораздо лучше, - с ухмылкой пообещал Чунхён.
Хёнсын неожиданно почувствовал, как Чунхён сжал губами головку его члена. Перед глазами всё на мгновение заволокло белым, и Хёнсын сорвался на громкий протяжный стон, почти крик. Он зажмурил глаза, ощущая, как язык его любовника скользит к основанию, а потом снова вверх. Хёнсын невольно положил ладонь на затылок Чунхёна, прижимая его немного ближе к себе.
- Не распускай руки, - Чунхён, отстраняясь от него, глянул на него потемневшими глазами. - Ты здесь имеешь право только стонать.
Хёнсын послушно кивнул, обожающе глядя на Чунхёна. Чунхён вернулся к прерванному занятию, вновь заставляя Хёнсына сходить с ума от удовольствия. Хёнсын уже мог только непрерывно стонать от переполнявших его ощущений, пока Чунхён ласкал его губами. Но вдруг он почувствовал уже знакомое болезненное проникновение пальцев Чунхёна внутрь него. Хёнсын слабо вскрикнул, но Чунхён быстро скользнул языком вокруг его головки, из-за чего Хёнсын, позабыв о боли, вновь увидел перед глазами фейерверк.
Отвлекая Хёнсына от неприятных ощущений, Чунхён успел его растянуть достаточно. Потом он, на минуту оставив тяжело дышащего Хёнсына, схватил из прикроватной тумбочки флакончик с гелем. Выдавив на ладонь нужное количество смазки, он нанёс её на свой член и, наконец, вошёл в Хёнсына, который тут же обхватил его талию ногами, стараясь привыкнуть к странному чувству. Чунхён не спеша, стараясь не напоминать Хёнсыну о предыдущем, не самом удачном опыте, двинулся вперёд.
Хёнсын всё это время прислушивался к себе. Этот раз действительно отличался. Боли было гораздо меньше. Когда он ощутил, как Чунхён стал двигаться в нём, он ожидал, что снова почувствует пресловутую иглу в позвоночнике, но она всё не появлялась. Вскоре он уже ничего не мог поделать, кроме как стонать в ответ на каждое движение Чунхёна, который постепенно убыстрял ритм.
Заметив, что Хёнсын не сопротивляется ему и явно не чувствует боли, Чунхён вышел из него.
- Чунхён! Почему ты остановился? – Хёнсын возмущённо распахнул глаза.
- Просто хочу продлить удовольствие. – Чунхён потянул его за руку, вынуждая встать на колени. Он развернул его к себе спиной, упирая руками в спинку кровати. Хёнсын с готовностью откинулся на его плечо затылком, закусив губу, когда член Чунхёна вновь оказался в нём.
Чунхён сжал его бёдра руками, медленно притягивая Хёнсына к себе, чтобы проникнуть глубже. Он прижался губами к его шее, там, где бился пульс, а рукой начал медленно водить по члену Хёнсына.
Хёнсын прогнулся в талии, внезапно почувствовав острый укол удовольствия, когда Чунхён задел какую-то особую точку внутри.
- Чунхён! – вскрикнул он. – Да, вот так…
Чунхён увеличил скорость толчков, почти выходя из Хёнсына и вновь заполняя его до конца. Хёнсын вслепую нашёл губы Чунхёна, целуя его, чтобы заглушить собственные крики. Спустя несколько мгновений он кончил в ладонь Чунхёна и обессилено наклонился вперёд, поддерживая себя руками. Чунхён, ощутив, как Хёнсын сжал его внутри, сам был не в состоянии больше сдерживаться. После нескольких движений в уже каком-то рваном ритме, он кончил в Хёнсына.
Чунхён бережно положил всё ещё находящегося в полузабытьи Хёнсына на кровать, и сам лёг рядом, убирая волосы с его лица.
- Всё-таки… Ты за этим и пришёл? – поинтересовался он, когда Хёнсын, наконец, смог открыть глаза.
- Я не знаю, зачем я пришёл. Но, думаю, секс – это лучший вариант, - Хёнсын слабо улыбнулся.
15 марта 2011 года.
Хёнсыну не хотелось просыпаться. Во сне было слишком хорошо. Там было горячее дыхание, сильные руки, осторожные прикосновения и мягкие, почти невесомые поцелуи. Поэтому Хёнсын лишь крепче зажмурился, чтобы продлить эти приятные ощущения.
- Я думал, ты мне приснился, - раздался над ухом негромкий голос Чунхёна, заставивший Хёнсына распахнуть глаза в изумлении. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы расставить всё по местам в своей голове. Прошлая ночь не была очередным сном, как и то, что происходило сейчас. Чунхён на этот раз не ушёл, не оставил его. Более того, он обнимал Хёнсына и смотрел на него снова с этой мягкой улыбкой.
Раньше Хёнсын не понимал значения выражений «на седьмом небе» или «на Облаке 9». А теперь он сам это испытывал. Это не просто радость, восторг, удовольствие. Это ещё и неповторимое чувство защищённости, непоколебимого спокойствия, необъяснимой уверенности, что всё будет хорошо. Никогда до этого Хёнсын себя так не чувствовал. Он больше не хотел ни о чём думать. Ему было всё равно, что с ним будет дальше. Важен был только этот момент. Важны были только они вдвоём. И пусть потом случится, что угодно.
- Не хочешь ещё немного поспать? Сейчас ещё рано, - Чунхён притянул его к себе.
Хёнсын, ничего не говоря, помотал головой, утыкаясь лицом в его плечо и вдыхая его запах.
- Почему ты молчишь? – Чунхён запустил пальцы в его тёмные волосы, слегка поглаживая его затылок, словно Хёнсын был ребёнком, которого нужно было успокоить.
- Не знаю, что сказать. Вдруг я скажу какую-нибудь глупость, и ты опять уйдёшь? – Хёнсын инстинктивно прижался к нему теснее, обхватывая его руками.
- Ты только что её сказал, но, как видишь, я ещё здесь, - Хёнсын по голосу определили, что Чунхён улыбается. И почувствовал, что на его лице сама собой тоже возникает улыбка.
«Скажи ему, что ты его любишь», - внезапно потребовал внутренний голос. Хёнсын даже вздрогнул от этой мысли. До этого он боялся озвучить её даже про себя. Нет, он точно был ещё не готов. К тому же, это определённо всё испортит... Вряд ли это то, что хочет услышать Чунхён.
- Хёнсын… Я хочу спросить, - внезапно Чунхён сам оборвал поток мыслей Хёнсына.
- Что? – Хёнсын посерьёзнел.
- Ты… меня не помнишь? – после долгой паузы, наконец, договорил Чунхён. Хёнсын почувствовал, как он весь ощутимо напрягся в ожидании ответа.
Хёнсын вскинул на него изумлённо округлившиеся глаза:
- Что?! Ты хочешь сказать…
- Ничего, - Чунхён быстро прервал его, - Забудь. - Он снова улыбнулся, только на этот раз немного отстранённо.
- Но… - Хёнсын попытался возразить, однако Чунхён предпочёл заткнуть его глубоким поцелуем, не оставляя ему возможности продолжить мысль. И Хёнсын не мог ничего сделать, кроме как податься вперёд, растворяясь в ощущениях. Это так легко – снова выбросить всё из головы, когда Чунхён такой нежный и сильный, и не оставляет никаких шансов сопротивляться дальше.
Их поцелуи становились всё более жадными и страстными. Хёнсын уже начал негромко стонать, чувствуя, как ладони Чунхёна сжимают его бёдра, но тут в комнате раздался резкий звонок телефона. Чунхён чуть отстранился от Хёнсына, вслушиваясь в громкие звуки с раздражённым выражением лица. Но всё же он не выдержал и, нашарив на тумбочке свой сотовый, нажал на кнопку.
- Да? – холодно произнёс он. Из трубки ему что-то ответили. Что-то такое, отчего лицо Чунхёна мгновенно стало деловым и собранным. – Понятно. Сейчас. Ждите, ничего без меня не делайте.
Хёнсын не сумел сдержать разочарованный вздох, что, естественно, не укрылось от Чунхёна.
- Я вернусь вечером, - как бы извиняясь, предупредил он, коротко целуя его в губы. – Ты останешься в этой комнате?
Хёнсын сел на кровати, наблюдая, как Чунхён одевается, и покачал головой:
- Нет, вернусь обратно.
- Как хочешь, - Чунхён уже застегнул пуговицы на рубашке и теперь спешно повязывал галстук. - Иди сюда, - неожиданно приказал он.
Хёнсын выскользнул из-под одеяла и подошёл ближе к нему. Чунхён обхватил его за талию и прижался губами к шее, там, где чувствовалось биение пульса.
- Чёрт, как же я тебя хочу… - с сожалением протянул он.
- Ты же вернёшься вечером, - Хёнсын заставил себя улыбнуться.
- Пожалуйста, только не начни снова сходить с ума без меня, - торопливо попросил Чунхён, хватая свой пиджак, - Всё будет хорошо, Хёнсын.
- Я тебе верю, - прошептал Хёнсын, глядя на закрывшуюся за Чунхёном дверь.
***
Хёнсын лежал в ванной. Он с трудом уговорил себя залезть в неё, всё-таки плохих воспоминаний, связанных с этим местом было предостаточно. Однако через некоторое время он перестал чувствовать неприятное напряжение и смог чуть успокоиться, позволив себе прикрыть глаза, и дать мыслям течь в свободном направлении.
День тянулся мучительно медленно. В ожидании Чунхёна Хёнсын просто не знал, куда себя деть. Он, наконец, решился прямо у него спросить всё, что продолжало терзать его всё это время. Да ещё и этот его вопрос утром... Неужели они раньше встречались? Тогда почему Хёнсын абсолютно этого не помнил? Он не верил, что мог просто забыть Чунхёна.
Нет, он точно должен всё выяснить.
Пусть сейчас всё и выглядит хорошо, но Хёнсын всё равно понятия не имеет, что же будет дальше. Может быть, он больше и не боится Чунхёна, но ситуацию яснее это не делает. Наоборот, все его зашкаливающие эмоции и желания мешают думать нормально.
Хёнсын вылез из ванной, вытираясь и натягивая снова свою длинную футболку. Он взял расчёску и стал бездумно водить ею по волосам, стараясь не глядеть на пустую зону над раковиной, где раньше висело зеркало.
Он влюбился в первый раз за всю жизнь. И до сих пор не мог сказать, чем это вызвано. Может, он на самом деле сходит с ума? Может, это какая-то болезнь? Хёнсын не был силён в психологии, но сам прекрасно осознавал, что то, что он испытывает, мягко говоря, не слишком нормально.
Он попытался подвергнуть свои чувства критике, но в голову тут же вернулись воспоминания о Чунхёне, сбивая Хёнсына с мыслей, заставляя его чуть улыбнуться.
Внезапно он услышал, как в комнате открылась дверь. «Чунхён!» - вспыхнула в голове радостная мысль. Хёнсын, как был в футболке, выбежал из ванной.
В комнате был Сану.
Хёнсын инстинктивно попятился, испуганно на него глядя.
- Привет, - бросил Сану, делая шаг в комнату и улыбаясь. От этой улыбки Хёнсын буквально ощутил, как неприятный холодок скользнул по спине, заставляя передёрнуться. Что не ускользнуло от Сану.
- Ты мне не рад, сладкий? - мурлыкнул он, не сводя с Хёнсына пристального взгляда. Сану плотно закрыл за собой дверь.
- Что тебе надо? – Хёнсын постарался унять дрожь в голосе. Получилось плохо.
- А то ты не догадываешься, - Сану стал медленно обходить его по кругу, - Отлично выглядишь, кстати. Общение с нашим хозяином пошло тебе на пользу, мелкая потаскушка? – приторным тоном поинтересовался он.
Хёнсын вскинул на него шокированный взгляд.
- Я не... – начал он.
- Не потаскушка? – любезно продолжил за него Сану, подходя ближе. – А кто тогда? Судя по всему, ты отличная домашняя игрушка. Хорошо ублажил нашего Чунхёна. Мне даже завидно стало.
Хёнсына начало ощутимо трясти от его слов.
- Замолчи! Ты ничего не знаешь!
- А что мне нужно знать? – с интересом переспросил Сану, пытаясь схватить его за руку. – Не рассказывай, лучше покажи!
Хёнсын увернулся, пытаясь проскользнуть в ванную комнату и запереться там, но Сану оказался проворнее. Он успел дёрнуть его за футболку, останавливая, и швырнуть на кровать.
- Чунхён потом с тобой разберётся!
- Что? Шлюшка, ты не слишком ли высоко себя ставишь? – зло оборвал его Сану. – Ты для него просто прихоть. Ты уже возомнил себе что-то, как я посмотрю?
Сану рванул на нём футболку. Хёнсын услышал треск рвущейся ткани и засопротивлялся ещё отчаянней, пытаясь оттолкнуть мужчину от себя. Но силы были слишком неравны. Сану вжал его в кровать, наклонившись к нему.
- Он бы всё равно отдал тебя нам, после того, как бы ты ему наскучил. У тебя, конечно, очень симпатичное личико, но неужели ты думаешь, что можешь привлекать его вечно?
- Нет, не правда!
- Тебе нужно с этим смириться, - Сану довольно рассмеялся, - Ты просто дешёвка, детка. Надо показать тебе, где твоё место, раз наш Чунхён сам этого сделать не может. Хотя, что с него взять? Он такой же мальчишка, как и ты. Просто пытается отыгрывать страшного Злого Волка.
- Он убьёт тебя, - всхлипнул Хёнсын.
- За что, интересно? Сейчас мы развлечёмся, а потом ты отправишься в ванную. Я слышал, ты у нас любитель соскочить с этой жизни по-лёгкому? Не переживай, что в тот раз не получилось. Сегодня добрый дядя Сану поможет тебе довести дело до конца. А твой труп уже не сможет никому ничего рассказать, так ведь? Это немного прискорбно. Хотя... можно подумать, Чунхён будет по тебе убиваться. Я ведь, в каком-то смысле, оказываю ему услугу. Он слишком много времени тебе уделяет. А если этот молокосос хочет стать серьёзным человеком, он не должен зацикливаться на постельных грелках, правда?
- Ублюдок! - Хёнсын с ожесточением взмахнул рукой, отчего на лице у Сану появилось несколько царапин.
- Ах, ты, дрянь... – процедил он. От души замахнувшись, он с силой вмазал Хёнсыну по щеке, отчего в голове у того аж зазвенело, а перед глазами поплыли цветные круги.
Сану воспользовался тем, что он временно прекратил отбиваться, и подмял его под себя, раздвигая его ноги. Каскад отвращения сразу же привёл Хёнсына в чувства, он вновь стал отталкивать его от себя. Сану перехватил его руки над головой и сжал их, лишая Хёнсына возможности сопротивляться. Хёнсын закричал, но его крик перекрыл резкий громкий хлопок. Сану внезапно обмер. Всё та же скользкая, сальная улыбка застыла на его губах. А в следующий момент он начал безвольно оседать на Хёнсына. Хёнсын почувствовал, как на него стекает какая-то липкая горячая жидкость.
Внезапно кто-то рывком стащил с него Сану. Хёнсын с невыразимым облегчением увидел Чунхёна, который брезгливо столкнул грузное тело Сану с кровати. В руке Чунхён держал ещё чуть дымящийся пистолет.
- Чунхён... – Хёнсын попытался проглотить возникший в горле ком, чувствуя, что он вот-вот готов разрыдаться от нервного напряжения.
Чунхён отложил пистолет в сторону и молча обнял его, крепко обхватывая руками. Хёнсын с готовностью уткнулся в его плечо, чувствуя, как по щекам бегут слёзы.
- Тише, тише... Я рядом, - негромко приговаривал Чунхён, - Всё закончилось. Он тебя больше не тронет. Ну же, успокойся...
- Я так испугался, - спустя несколько минут Хёнсын отстранился от него. – Чунхён, ты весь в крови! – вскрикнул он, разглядывая когда-то бывшую белой рубашку Чунхёна.
- Ты тоже, - Чунхён смахнул с его щёк слёзы. – Пойдём отсюда, тебе надо привести себя в порядок.
Хёнсын медленно кивнул и перевёл взгляд на валяющийся на полу труп Сану. Его тут же сильно замутило от вида его размозженного пулей затылка, из которого уже натекла лужа крови и ещё какого-то желтовато-серого вещества, о котором Хёнсын предпочёл не задумываться. Он быстро отвёл взгляд, хватая Чунхёна за руку.
- Не смотри, не надо тебе этого видеть, - Чунхён подхватил Хёнсына, которого снова начала колотить крупная дрожь, на руки и понёс к выходу.
***
- Тебе лучше? – Чунхён бережно закутал его в огромное полотенце.
- Да, - Хёнсын нашёл в себе силы кивнуть и даже слабо улыбнуться.
Они были в спальне Чунхёна. Чунхён уже успел хорошенько отмыть его от крови Сану, попутно стараясь утешить Хёнсына, у которого перед глазами до сих пор стояло лицо убитого бандита.
- Чунхён, я не знаю, чтобы со мной было бы, если бы ты не пришёл...
- Не думай об этом, - Чунхён принялся старательно вытирать его волосы, - Я же успел. Вот же скотина, - не сдержавшись, процедил он, - Давно мне Акира говорил, что от Сану нужно избавиться. Чёрт, почему я его не послушал?!
- Чунхён... Ты уже убивал людей до этого? – осторожно спросил Хёнсын, перехватывая руку Чунхёна.
- Да, - просто ответил Чунхён, испытующе глядя на Хёнсына. – И что из того? Не забивай себе голову, Хёнсын.
- Я не знаю... Это же неправильно, - Хёнсын попытался от него отстраниться.
- Неправильно – это пытаться изнасиловать беззащитного парня, - жёстко отрезал Чунхён. – Хёнсын, если бы мне пришлось убить хоть десять таких, как он, чтобы спасти одного тебя, думаешь, я бы задумался?
Они несколько минут провели в молчании.
- Прости меня, мне не нужно лезть в твои дела, - Хёнсын осторожно обнял Чунхёна, словно боялся, что он сейчас его оттолкнёт. – Спасибо тебе...
- Не говори глупостей, - выдохнул Чунхён ему на ухо, обнимая чуть крепче.
Хёнсын почувствовал, что глаза вновь начинает жечь. Сейчас он уже даже не мог сказать, что является этому причиной: пережитый страх или все эти чувства, которые в нём вызвал Чунхён. В этот момент он точно знал, что любит его, и что ему безразлично, сумасшедший он после этого или нет.
- Ты снова плачешь, - обессилено заметил Чунхён, - Почему?
Хёнсын покачал головой, вытирая набегающие слёзы.
- Я просто глупый. Не обращай внимания, это сейчас пройдёт...
- Я не могу, - с ожесточением заметил Чунхён, - Ненавижу твои слёзы!
- Прости меня, прости... – Хёнсын с силой потёр глаза, чтобы остановиться.
- Обещай мне больше не плакать, - строго попросил Чунхён, обхватывая его лицо ладонями, - Твои слёзы сводят меня с ума. Это самое неправильное, что я когда-либо видел. Ты больше никогда не заплачешь, запомни это. Потому что я так сказал.
Хёнсыну вдруг показалось, что сейчас тот момент, когда он просто не может не сказать Чунхёну, что любит его, но вновь что-то внутри его остановило. Он проглотил уже почти сорвавшиеся слова и помотал головой, отгоняя ненужные мысли.
- Я обещаю тебе, - тихо произнёс он, - Ты их больше не увидишь.
В комнате снова наступила тишина.
- Мне надо идти, - поднялся Чунхён с кровати, - Оставайся здесь.
- Я устал, - признался Хёнсын. – Можно я лягу спать?
- Да, конечно, - Чунхён отложил полотенце в сторону и укрыл Хёнсына одеялом. – Отдохни. Мне нужно ещё кое-что уладить. Я потом приду.
- Мне тебя подождать? – сверху вниз посмотрел на него Хёнсын, устраиваясь поудобнее.
- Нет, спи, - Чунхён наклонился, ловя его губы своими. Хёнсын ухватился за его воротник пальцами, притягивая его ближе.
- Ладно, - Хёнсын, наконец, оторвался от него, - Иди.
- Спокойной ночи, Хёнсын.
Хёнсын прикрыл глаза и впервые за эту неделю уснул сразу же, безо всяких ненужных мыслей и терзаний. Он просто чувствовал себя слишком вымотанным.
@темы: max, Junhyung/Hyunseung, NC-17, Fanfic